Вторая амазонка
Она стрелу разглядывает жадно.
Первая амазонка
Третья амазонка
Первая жрица
Не этой ли стрелою он сражен:
Первая амазонка
Вторая амазонка
Кровь она с нее счищает,
Стирает пятна все до одного.
Третья амазонка
О чем она при этом размышляет?
Вторая амазонка
О как любовно перья на стреле
Разглаживает, сушит? Всё, как надо.
Взгляните же.
Третья амазонка
Первая амазонка
Первая жрица
Да, лук и стрелы
Она обычно чистила сама.
Вторая жрица
Она их свято чтила, — это правда.
Вторая амазонка
Глядите-ка, сняла с плеча колчан,
Стрелу назад, в ее гнездо, вставляет.
Третья амазонка
Вторая амазонка
Всё теперь опять в порядке.
Первая жрица
И вот уж вновь она глядит на мир.
Многие (одновременно)
О, скорбный взгляд, безжизненный и мрачный,
Как почва солнцем выжженной пустыни!
Сады, спаленные потоком лавы,
Которую земля из недр извергла
На грудь свою цветущую, — и те
Отрадней, чем лицо царицы нашей.
Внезапно Пентесилея содрогается от ужаса и роняет лук.
Верховная жрица
Протоя (испуганно)
Первая амазонка
Лук выпал у нее из рук на землю.
Вторая амазонка
Четвертая амазонка
Звякнул, кружится, упал…
Вторая амазонка
В последний раз затрепетал…
Третья амазонка
И умер,
Как если б Танаисой был рожден.
Пауза.
Верховная жрица (внезапно поворачиваясь к Пентесилее)
Прости меня, великая царица!
Диане всеблагой ты угодила
И утишила гнев ее опять.
Я признаю, что даже Танаиса,
Создательница государства женщин.
Достойней не употребляла лук.
Первая амазонка
Вторая амазонка
Третья амазонка
Подносит
Кровавый палец к ним. Что с ней? Смотрите!
Вторая амазонка
О, этот взгляд! Как нож он в сердце входит!
Первая амазонка
Верховна я жрица (вновь поникая на грудь к Протое)
О Диана,
Какая то была слеза!
Первая жрица
Такая,
Которая, проникнув в грудь людскую,
Бьет в пламенный набат всех наших чувств
И возглашает: «Горе!» — чтобы хлынул
Весь род ее отзывчивых сестер
Из наших глаз и, озером разлившись,
Оплакал гибель сломленной души.
Верховная жрица (с горечью)
Но ей помочь Протоя не желает,
И здесь ее отчаянье убьет.
Протоя (весь ее вид выражает внутреннюю борьбу. Затем она подходит к Пентесилее. Голос ее все еще прерывается от рыданий)
Приди и отдохни, моя царица,
Здесь, на груди твоей Протои верной.
Был страшен день. Сражалась много ты
И выстрадала тоже много — столько,
Что вправе ты склониться мне на грудь.
Пентесилея озирается, словно ищет, где сесть.
Что ж вы стоите? Сесть царица хочет.
Амазонки подкатывают камень. Пентесилея, поддерживаемая Протоей, опускается на него. Затем садится и Протоя.
Пентесилея смотрит на Протою, лицо ее слегка оживляется.
С тобой
Твоя Протоя любящая рядом.
Пентесилея ласково гладит ее по щеке.
Перед тобой колена преклоняет
Моя душа, скорбя…
(Целует царице руку.)
Но ты устала!
Твой вид твое занятье обличает:
Ведь рук не выпачкав, не победишь.
Какое ремесло — такое платье.
Но почему б тебе лицо и пальцы
Не освежить? Я принесу воды?
Да, дорогая?
Пентесилея оглядывает себя и кивает.