Несмотря на поздний час, в Центре было немало занятых работой сотрудников; все-таки ученые и исследователи – сумасшедшие люди: нужно быть одержимым, чтобы всю жизнь рассматривать в микроскоп «сюрреализм» в действии, возиться с колбами и пробирками и бесконечно «гонять» центрифугу, но я был рад, что имею отношение к этому странному сообществу фанатиков.

Мы расположились в офисе Макса, не поражавшего какой-то особой роскошью. Здесь не было ничего такого, чтобы могло бы отвлечь от работы, кроме, пожалуй, плазменного телевизора, висевшего на стене в приемной, что, безусловно, являлось вполне целесообразным решением для организации минимального досуга посетителей Центра на период возможного ожидания.

Предположив, что Энн должна приехать раньше Джулии, мы надеялись не допустить, чтобы девушки, мисс Старлингтон и мисс Парк, встретились здесь одновременно. Но нам повезло: Энн приехала даже раньше оговоренного времени, к тому же она спешила на ужин с мадам Оливией. Рассказав о происшедшем и передав нам полученное ею письмо, девушка упорхнула, предварительно взяв обещание, что мы сразу же, не откладывая, позвоним ей, как только выясним хоть что-нибудь существенное.

Мисс Парк тоже оказалась приятным исключение из моего обычного представления о сложности «взаимоотношений» женщины и времени. Девушка выглядела очень эффектно в удлиненном жилете из палевого бритого меха, молочно-абрикосовом пуловере и джинсах. Она совсем не казалась расстроенной, пожалуй, ее возбуждение имело приятную окраску. Макс сразу же проявил галантность, предложив ей присесть в удобное кресло. Из имеющихся напитков она предпочла кофе (порция коньяка оказалась уместной к концу нашего разговора, общение с Эдвардом и Кристианом, судя по всему, повлияло на алкогольные пристрастия мисс Парк).

Расположившись в кресле, Джулия аккуратно вынула из сумки пакет, в котором угадывался серый конверт и, блеснув изящными часиками на тонком запястье, положила его на край стола.

Макс приготовил всем кофе (его секретарша уже ушла), а делал он это нередко, поэтому напиток получился действительно вкусным, и дело было не только в отличном качестве кофейного порошка, но и в отточенных, выверенных движениях Адлера. Нашу гостью порадовали и приятные дополнения к кофе: печенье и конфеты.

Пока мы пили эспрессо, Адлер натянул латексные перчатки и осторожно осмотрел конверт, который был очень похож на полученный нами от мисс Старлингтон. Мои предположения о его содержании – сухая земля и засушенный цветок – тоже подтвердились. Девушка рассказала нам, что нашла письмо в своем почтовом ящике сразу же, как только вернулась домой после отдыха на яхте.

Захватив два странных, без всякого текста, конверта, полученных Энн и Джулией, Макс отправился в лабораторию. А мы с Фрэнком остались беседовать с мисс Парк о возможных ее недругах.

Биохимик возвратился быстро и присоединился к нашей беседе, сразу сообщив нам, что эти два анонимных послания идентичны: почва суглинистая, с примесью (до 60 %) песка, которой достаточно в окрестностях Тауэринг-Хилла, а цветок – опиумный или снотворный мак (Papaver somniferum). (Кстати, несмотря на такое своеобразное название, современные сорта этого вида, использующиеся в декоративном садоводстве, не имеют запрещенных веществ.)

Отпечатков пальцев на конвертах не было, как не были и других каких-либо улик: потожировых следов, ворсинок и прочее.

Мисс Парк сразу же оживилась, похоже, из-за Адлера, хотя, возможно, ее взбудоражила цепочка новых неординарных событий: расследование на яхте, анонимные письма, что, несомненно, породило немалое количество слухов, а скорее всего, сочетание этих обстоятельств. Рассказ девушки сводился к следующему: она никогда – ни в прошлом, ни ни в настоящем – не испытывала по отношению к себе симпатий со стороны многих женщин (приятным исключением была Лора Кэмпион). Но особую «любовь «к ней питают Линда и Эмма, впрочем, Джулия, по ее же признанию, отвечает им тем же.

После некоторого анализа у нас возникла одна более-менее логичная версия. По стилю этой эксцентричной выходки нам вновь виделась женская рука, однако абсолютно исключить в такой роли мужчину было бы ошибкой. Цель послания – психологическое давление, даже угроза эфемерного порядка (ничего действительно опасного в конверте не было). Впрочем, вполне возможно, что это всего лишь первый акт пьесы, за которым могут последовать другие, не столь безобидные, шаги. Конечно же, у нас сразу возник ряд вопросов. Как обстояли дела у всех остальных дам? Кто еще получил такие же послания?

Не успели мы обсудить все возможные последствия, как вновь прозвучал мой смартфон: на этот раз я понадобился миссис Старлингтон, которая сообщила, что Линда обнаружила еще одно анонимное послание, другое, без угроз… но с сухой почвой и засушенным цветком. В ответ я сообщил ей, что мисс Доэрти совсем не уникальна в этом отношении: Джулия и Энн уже начали собирать «гербарий». Я пообещал Минерве позвонить завтра, надеясь, что сегодня мы сможем выяснить хотя бы отдельные детали (на самом деле, нам нужно было выиграть время, мы могли не уложиться в отпущенные Элизабет 48 часов, теперь же мы имели моральное право растянуть эти двое суток).

Пока я разговаривал с миссис Старлингтон, Фрэнк, усевшись за ноутбук, занялся работой по поиску определенной информации. Макс и Джулия о чем-то тихо разговаривали.

Оторвавшись от ноутбука и повернув ко мне улыбающееся лицо, Фрэнк громко сказал одно единственное слово: «Есть!», но прозвучало оно так весомо, что я было подумал об открытии им тайны мироздания. Но все оказалось намного проще, хотя для нас, пожалуй, не менее важно.

– Такой способ: послание – конверт с кладбищенской землей и засохший цветок – применяют в одном из магических обрядов, чтобы навести порчу на соперницу или соперника, – Тодескини удивленно хмыкнул.

Все задумались. У меня возникла идея, но говорить о ней при Джулии я не собирался: мало ли что, да и тайна следствия должна соблюдаться. Надо отдать должное моим компаньонам: они придерживались такого же мнения. Однако я не зря был высокого мнения об интеллекте мисс Парк: девушка поняла, что ей пора уходить. Мило попрощавшись с нами, она направилась к выходу, а Макс, проявив галантность, пошел ее проводить.

– Какая догадливая девушка, эта мисс Парк, – прокомментировал я ее своевременный уход.

– Это не догадливость, – усмехаясь, сказал Фрэнк.

Наверно, мне не удалось скрыть свое удивление, потому что Фрэнк ответил мне, как всегда с ехидной ухмылкой, фразой из «Макбета»:

– Мой друг, как в книге, на твоем лице легко прочесть диковинные вещи.

– Конечно, мне далеко до твоего шпионского опыта: бесстрастное непроницаемое лицо, ровный монотонный голос… Джеймс Бонд нашелся, – состроил я обиженную гримасу, но не выдержав, рассмеялся.

– Что вы думаете по поводу этих «страшилок»? – спросил возвратившийся в кабинет Макс.

– Полагаю, за этими анонимками стоят разные люди, – ответил я. – Вернее, автор той первой анонимки, с текстом, и любитель магических ритуалов – разные люди.

– Почему? – озадаченно спросил Фрэнк. – Разве не могла эта дама-отравительница поменять стилистику своих посланий, чтобы ввести всех в заблуждение?

– Могла, конечно. Но ты можешь себе представить, как, к примеру, миссис Теллер или Энн Старлингтон занимаются такой ерундой, как магия? Гуляют ночью по кладбищу, собирают цветочки, копаясь лопаточкой в могилках? – спросил я.

– Марк, ты делаешь поспешные выводы, – заметил Адлер. – Это не так уж невозможно.

Подумав, я вынужден был с ним согласиться, хотя, как мне кажется, такие поступки все же не укладываются в психотипы этих двух дам. Но все возможно в этом мире.

– Ну… а если первое письмо, отправленное Линде, послужило неким примером для подражания? Согласен, об этом никто, кроме нас и нескольких человек, не знал, но мы же сами сказали, что ведем расследование из-за анонимки, присланной миссис Старлингтон. И некто решил этим воспользоваться, – предположил Макс. – Ты же подумал, например, что не можешь представить кого-нибудь из этих девушек за таким занятием. – Он посмотрел на меня и встал из кресла, очевидно, вспомнив о правилах гостеприимства. Достав из холодильника бутылки виски и содовой, Адлер сделал всем выпивку.