Общежитский двор и воркующая на скамейке парочка – вот и всё что успела увидеть Агата перед тем как распласталась на асфальтовой дорожке у самого крыльца. Каблуком она зацепилась за порог, о котором тысячу лет знала и ни разу даже не споткнулась, а теперь, пролетев все четыре ступеньки, Агата лежала брюшком вниз, как скарабей после крутого пикирования.
«Что ж, это явно судьба меня наказывает! Так я и до «Центра» не дотяну. Надо скорее избавиться от этой лжи, а то, не дай бог, ещё что-нибудь случится», – подумала девушка, отряхивая пальтишко, и осматривая себя. Колготки, к счастью, остались целы, а вот перчатки слегка треснули. Вскинув подбородок, она улыбнулась парочке на скамейке, как бы говоря «Со мной все в порядке, жива!», и гордо поковыляла к остановке маршрутки.
За Древляночным кольцом со стороны леса красовались разнокалиберные постройки, окружённые широким сетчатым забором. Это была не колючая проволока, а просто металлическая сетка, да и выход с территории никто не ограничивал. Как позже объяснил Павел, это учреждение открытого типа, и именно поэтому никто не стремится оттуда сбежать. Здания строились на европейский манер, светлые чистые, новые. «Центр» существовал всего четыре года, но его бы до сих пор не создали, если бы не Павел. В начале двухтысячных годов очень кстати вышел закон об организации таких мест в России, и Вербицкому не долго пришлось настаивать, тем более, что он предложил суммировать свой и государственный бюджет для такого дела.
На территории находились беговые дорожки и клумбы, ближе к лесу разместили футбольное поле, а небольшой автомобильный парк с помещениями охраны расположили ближе к дороге. Среди зданий виднелось два общежития, для девочек и мальчиков, учебный корпус, часовня, но всё это красовалось среди множества деревьев и кустарников различных пород, видимо посаженных обитателями этого курорта. Не долго Агате пришлось разглядывать маленький кампус, стоя за забором – по асфальтированной дороге уже торопливо шагал её темноволосый ангел. По-другому его нельзя назвать. То, что он являлся автором этого места, уже причисляло его к лику святых.
– Сахар, рад тебя видеть. – Он подошёл почти вплотную, галантно поцеловал руку и спросил. – Готова?
– Конечно, мсьё, – рассмеялась Агата.
Девушка взяла Павла под руку, и они двинулись внутрь. Все её напряжение растворилось в его светящихся глазах и широкой улыбке. Лишь один уголок сознания периодически покалывал: «ты должна ему все рассказать, Агата». «Не сейчас», – мысленно шикнула оставшаяся часть её «я».
Первым делом Павел повёл Агату в учебный корпус, где на первом этаже располагались школьные классы. С удивлением девушка смотрела на снующих мимо детей разных возрастов, разбегающихся по кабинетам.
– Суббота, разве они не должны отдыхать? – поинтересовалась она.
– Они не устают, чтобы им отдыхать. К тому же им нравится учиться. – Такое ощущение, что этот мужчина со светящимися небесной лазурью глазами, испытывал неимоверное удовольствие от удивления Агаты, он жутко гордился своим детищем и не намеревался останавливаться.
А она как столичный ревизор с самой настоящей дотошностью готова была заглянуть в каждый уголок всех корпусов. Не потому, что ей это нравилось, а потому что она видела, как это нравится ему.
На втором этаже кабинеты предназначались для изучения курсов по специальности «техническое обслуживание и ремонт автомобильного транспорта» для подростков, закончивших школу. Практикой занимались в том самом автопарке у дороги. После этих курсов, как рассказал Павел, ребята получали дипломы государственного образца и могли работать по этой специальности, где угодно. Для девушек проводили занятия по менеджменту и рекламе. Постоянных преподавателей здесь не было, как пояснил молодой человек, они приходили сюда лишь прочитать лекции и получить отсчитанные щедрой рукой Павла купюры. То, что предлагало государство, ни за что не заставило бы их тратить свои «драгоценные» часы на этих деток из клеток. Самому Павлу не понравилось сказанное им, и он пренебрежительно фыркнул.
Далее последовала часовая прогулка по общежитиям, в которых подростков встречалось значительно меньше, чем в предыдущем здании. Мальчишеское жильё выглядело опрятно, все кровати заправлены, нигде по углам не стояли носки, и только лёгкий беспорядок, указывал на жизнь, присутствующую здесь вне занятий. У девушек было почти также, но картина оживлялась знакомым Агате по женским комнатам в собственном общежитии тошнотворным запахом из ядерной смеси дезодорантов, лака и духов, намертво застывшем в воздухе.
Павел представлял её то одному, то другому ребёнку, встречавшемуся на пути, а потом строго, но в то же время и мягко отправлял их учиться. Молодой мужчина также знакомил Агату со служащими, и было хорошо заметно, что все они значат для него нечто большее, чем просто подчинённые. «Друзья», правильнее сказать, – ведь они прямо светились при встрече с ним.
Агата внутренне съёжилась. Он слишком для неё идеален. Пора бежать, смываться, сверкать пятками, линять – это можно назвать как угодно, но находиться рядом с ним с каждой минутой становилось всё тяжелее.
– Агата, ты не голодна? – вдруг прервал её размышления мелодичный мужской голос.
– Да. Я не против перекусить.
«Перекусить» – мягко сказано. Сейчас она почти падала в обморок от голода, усталости и чувства вины. Хотя последнее скорее походило на желание провалиться сквозь землю, чем потеря сознания. Приличная доза сахара ей бы сейчас не повредила.
Сев за деревянный столик в столовой, в которую через полчаса забегут возбуждённые полученными знаниями подростки, Агата отхлебнула из стакана компот и начала:
– Паш, я должна тебе кое-что сказать…
«Блин, как в бразильском сериале», – мысленно разозлилась на себя девушка. И лучше бы она не останавливалась, потому что Павел тут же перебил:
– Я знаю. – Она округлила глаза, а компот чуть не полез обратно, но уже через нос. Он сразу же продолжил, нежно положив ладонь на её крепко зажатый кулак с салфеткой внутри: – Я знаю, ты устала от всех этих походов и не нужно прикидываться, что тебе это нравится. Ты блестяще продержалась полтора часа и не переживай, больше я не заставлю тебя скучать.
Агата глубоко вздохнула, нельзя сказать, что без облегчения, а Павел продолжил уже более весело:
– Сегодня в три часа состоится футбольных матч, играют ребята-студенты и выпускники девятого класса этого учебного года. Обещает быть жаркая игра. – Он подмигнул, а девушке, у которой бешено колотилось сердце, оставалось только кивнуть в ответ и постараться мило улыбнуться.
Прожевав последний кусок котлеты, она снова собралась с духом, и открыла, было, рот для рассказа о себе, как прозвенел звонок, и дети по одному, а потом и общим потоком полились в столовую. Человек пятьдесят девочек, мальчиков, девушек и парней заполнили собой всё пространство обширного помещения. Обычные молодые люди, но с явными отпечатками непростой жизни на лицах, оживлённо и весело болтали друг с другом, набирая еду в подносы.
Одеты все были просто, но не в одинаковую форму, как можно ожидать в подобном заведении. Многие носили джинсы, некоторые девочки – приятные платьица разнообразных расцветок. На всех разные рубашки, футболки, кофточки, блузки, курточки – чего-то схожего, кроме джинсов, попадалось немного.
На вопрос Агаты Павел рассказал, что намеренно не вводил в «Центре» стандарт одежды – дети должны чувствовать себя не в «казённом доме», а в доме настоящем, родном. Тем более что в отличие от обычной школы, где отпрыски богатых родителей могли щеголять в дорогих тряпках, недоступных многим сверстникам, здесь в этом смысле все были равны.
– Мы выдаём деньги, в пределах разумного, конечно, и ребята покупают себе сами, что пожелают, – объяснил он. – Централизованно закупаем только рабочую одежду для практических занятий.
Ещё через миг в столовую вбежал маленький мальчик, чёрные кудрявые волосы окаймляли смуглое взрослое лицо, большие карие глаза светились простотой и лёгкой нервозностью. Агате он живо напомнил Яшку-цыгана из виденного как-то по телевизору старинного фильма «Неуловимые мстители» – такой же горящий взор, такой же напор и порывистость в движениях. Не хватало только красной шёлковой рубахи, ну и ростом парнишка не вышел.