Накануне Дора весь день предвкушала, как они вместе с Хуанитой и парнем, что ей нравился, отправятся в соседний городок на гулянье, но дел дома было невпроворот, и ей пришлось остаться. И все-таки странно, что Хуанита даже не позвонила: она-то должна была освободиться рано, потому что хотела пойти в Хижину сразу после обеда. Очень странно, что она даже не заглянула. Во всяком случае, так думала Дора до сегодняшнего утра, пока не услышала, как сеньора разговаривает по телефону. И тут сердце у нее упало, она почувствовала: происходит что-то очень плохое, и только и ждала, когда можно будет позвонить матери Хуаниты или ее тете и узнать, что же случилось, а в том, что случилось, Дора не сомневалась.

Но у них никого не было, и никто не мог подтвердить ее подозрения, к тому же Дора не могла без конца звонить, куда ей вздумается, потому что телефон ведь был не ее, а хозяйский. И тревога, поднимаясь откуда-то из желудка, постепенно заполнила все ее существо; тогда Дора смочила запястья и лоб водой из-под крана, как однажды – она видела – делала сеньора, чтобы успокоиться.

Она снова принялась разглядывать деревья, скрывавшие Хижину. Воздух был чист, никаких следов дыма. Дора начала опять припоминать тот день, вертеть все так да эдак. Ничего хорошего этот дым не означал, она не сомневалась. Если бы, по крайней мере, появилась Хуанита… Надо прислушиваться, не зазвонит ли телефон. Конечно, ей-то никто не позвонит, позвонят сеньоре, но она услышит, что та говорит, – может, про Хуаниту… Но не только это мучило Дору: она была уверена, что должна решиться и поговорить с судьей, но было боязно – а вдруг засмеют. А главное, надо ждать, когда объявится Хуанита.

При мысли о Хуаните ей стало страшно и тоскливо. Дора все больше нервничала и не знала, на что решиться. Вдруг она развязала передник, повернулась и с несвойственной ей уверенностью пошла в гостиную.

– Сеньора, – сказала она Ане Марии, – можно я отлучусь ненадолго, схожу в городок? Я быстро, через час буду обратно.

Ана Мария посмотрела на нее изумленно.

– Господи, Дора, кругом такое творится!

– Ана Мария… – мягко упрекнул ее муж, когда девушка вышла.

– Я терпеть не могу, когда порядок нарушается, ты же знаешь, Фернандо. Скоро окажется, что мы сами себе не хозяева.

Кармен Фернандес подумала, что жизнь устроена несправедливо. В такой прекрасный день, когда солнце сверкает на чистом, безоблачном небе, а воздух прозрачный и даже далекие горы видны отчетливо, на носу выходные, на пляже будет полно народу, а ей приходится сидеть неотлучно и ждать, что им повезет, и усилия Марианы, которая с раннего утра только этим и занималась, дадут хоть какой-нибудь результат. Кармен была уверена, что дело об убийстве судьи Медины близко к завершению. Она была уверена, что в раскинутую Марианой сеть что-нибудь да попадется: сеть эта была сродни тем рыболовным снастям, о которых столько спорили и которые так ругали, – они тащат из моря все без разбора, и крупную рыбу, и мелюзгу. И никакие экологи, сколько бы они ни кричали, ничего тут не поделают; и рыбаки, у которых была совесть или страх перед будущим, как бы они ни протестовали, тоже бессильны, и из-за этого на море уже бывали столкновения.

«Опять ты отвлеклась», – подумала Кармен, мыслями возвращаясь к работе. Потому что от своей давнишней привычки уноситься в заоблачные дали она так и не избавилась, и, когда приходилось сидеть и ждать, особенно, если ожидание это было напряженным, как сегодня, привычка эта заявляла о себе с особой силой. Экологи, сети, Мариана…

«Сама себя запутала, – подумала Кармен. – Господи, хоть бы скорее что-нибудь выяснилось! Нет ничего хуже такого ожидания – никакой разрядки, только все силы из тебя выматывает, и, в конце концов, ты как выжатый лимон».

Капитан Лопес подумал, что делать в Хижине ему больше нечего. Его люди, осмотрев все вокруг, уже ушли; надо было присоединяться к ним и прочесывать окрестности. Капитан бросил взгляд в кухонное окно и увидел, что один из его подчиненных, сложив за спиной руки, слушает какого-то очень раздраженного человека, – сеньора Сонседу, без сомнения; капитан улыбнулся, подумав, что практические занятия по самодисциплине, которые были у них прошлой зимой, дают прекрасные результаты. Он вышел из кухни, оглядел гостиную, где стоял Карлос Састре, а потом прошел в ванную.

– Вы пользуетесь лезвиями? – спросил капитан, заглядывая в шкафчик.

Карлос вздрогнул, подошел к капитану и тоже посмотрел.

– Ах, вы об этом, – сказал он. – Да, я всегда бреюсь безопасной бритвой.

– Это теперь редкость, – заметил капитан Лопес.

– Не скажите; ими пользуются гораздо чаше, чем вы думаете, во всяком случае, такого выбора лезвий, как раньше, уже нет, – сказал Карлос. – Особенно в маленьком городке, вроде Сан-Педро. За новыми приходится ездить в Сантандер.

Капитан продолжал осмотр с профессионально равнодушным лицом, а потом, не обращая на Карлоса никакого внимания, прошел в гостиную. Там он повернулся к нему.

– Вы покупаете их в определенном месте? – спросил капитан.

Карлос назвал магазин, где обычно покупал все для бритья.

– Очень хорошо, большое спасибо, – сказал капитан. – Пока все.

У Фернандо Аррьясы сразу отлегло от души, когда он увидел Елену и Хуанито Муньос Сантосов: утро, грозившее стать невыносимым, было спасено. Женщины – «двух хватит с избытком», – подумал Фернандо – бросились друг к другу и заговорили, перебивая одна другую, а Фернандо ушел в свой кабинет вместе с Хуанито, который хотел выкурить сигару и выпить еще чашечку кофе, прежде чем отправляться на пляж.

– Я, наверное, не поеду на пляж, – сказал Фернандо, – ничего хорошего там сегодня не будет.

– Боишься массового нашествия народа? – развеселился Хуанито.

– Утонченные люди в выходные отправляются подальше от моря – в горы, куда угодно, лишь бы подальше от этих толп. Кстати, может нам сегодня пообедать в этом ресторанчике с домашней кухней, что на выезде из Волчьего ущелья?

Хуанито восторженно воздел руки, но потом прошептал:

– Знаешь, надо спросить Елену про пляж.

– Послушай, Хуанито, нам надо немного развеяться: из-за дождей и этого проклятого убийства судьи Медины мы вот-вот впадем в апатию и совсем перестанем соображать. Мне кажется, такая обстановка во вред здоровью.

Хуанито затянулся, откинулся на спинку кресла, выдохнул сигарный дым и, глядя на него, спросил:

– А про эту девушку, прислугу Карлоса, ты знаешь?

– Еще бы! Да сразу же! – возмутился Фернандо. Он похлопал Хуанито по руке и сказал: – Что я тебе говорил, помнишь? Я говорил, что эта история испортит нам все лето, и вот тебе, пожалуйста. А что до этой девушки… Дай бог, чтобы это оказалось просто дурацкой выходкой, но я опасаюсь худшего, потому что, когда все начинает идти кувырком… Ана Мария просто убита: она не выносит, когда что-то случается. Да и на меня это все подействовало. Короче говоря, сегодня мы едем на природу, а завтра видно будет.

Кто-то появился на пороге кабинета. Фернандо поднял голову и узнал одного из своих сыновей. Мальчик смотрел на него:

– Папа, мы уходим.

Доставая бумажник, Фернандо спросил:

– Ты что, разучился здороваться?

Мальчик покраснел.

– Извините, – сказал он Хуанито Муньос Сантосу. – Добрый день. Я торопился и забыл.

– Ладно, бери, – сказал его отец, протягивая деньги. – Мы с мамой дома обедать не будем, но не вздумайте уходить далеко, понял?

– Понял, папа, спасибо. – Он повернулся и направился было к двери, но тут же спохватился: – До свидания, – сказал он, обращаясь к Хуанито. – Да, а вы знаете, что пропала приходящая прислуга Карлоса? – и, не дожидаясь ответа, вышел.

Хуанито тяжело поднялся.

– Ладно, – сказал он, – посмотрим, как настроена Елена.

Кармен де ла Рива поправила купальник и повернулась к мужу: