Из Каштановой долины нет-нет да и выезжали машины, почти в каждой сидели дети и все направлялись на пляж, хотя погода не обнадеживала. Кармен не было видно: наверное, она приводила себя в порядок и прихорашивалась, собираясь на свидание с ним. Услышав гудок, Карлос обернулся и увидел Родди Каналеса: тот махал ему, высунувшись из окна машины, битком набитой детворой. За рулем сидела жена Родди; она посмотрела на Карлоса сквозь темные очки и изобразила нечто вроде улыбки – так она улыбалась всегда – и, обогнав его, они промчались к мосту, за которым начиналась полоса пляжей.

В общем, все шло хорошо, но, подумав так, Карлос сразу же вспомнил, куда, собственно, он идет, и легкий холодок беспокойства пробежал по его спине. У них не было ни одной зацепки, но крайней мере, до сих пор, а значит, подозревать его они не могли. При словах «по крайней мере» непроизвольная, как нервный тик, улыбка скользнула по лицу Карлоса. Что же, значит, все на самом деле так плохо? Как только Каштановая долина осталась позади, Карлос почувствовал, что от его хорошего настроения не осталось и следа. Каштановая долина, долина Сан-Педро, Кармен Валье[4]… Долина… это слово было повсюду и оно защищало, но только, если мысленно он не уносился за ее пределы, как сейчас ноги несли его к зданию суда. Карлос оглянулся: долина начиналась у подножия гор, постепенно расширялась, спускаясь к видневшемуся вдали большому шоссе, и ложилась к его ногам. Постояв, он повернулся и двинулся дальше – то, что открывалось перед его взором теперь, не имело ничего общего с тем, что осталось за спиной: нагромождением камней и кирпича вставал перед ним город, создание рук человеческих, воплощение порядка и фальши. Карлос остановился и с ненавистью посмотрел на Сан-Педро-дель-Мар – город лежал между долиной и морем. И обойти это препятствие было невозможно.

– Сеньор Састре, каким образом вы узнали о смерти судьи Медины?

Карлос снова подумал, что судья де Марко внушает уважение как судья и как женщина. От нее исходило ощущение внутренней силы – оно притягивало и одновременно отталкивало. Мысль, что и у этой женщины можно найти уязвимое место, завораживала Карлоса, притягивала как что-то порочное, – но он, безусловно, никогда не стал бы и пытаться искать ее слабости. К тому же судья была слишком высокая: «Опасно связываться с такой высокой и такой привлекательной женщиной», – подумал Карлос.

– Я был в это время у сеньоров Аррьяса: я обедал у них, а после обеда уснул в комнате для гостей; вот тогда-то сеньора Аррьяса и сообщила мне.

– Можете ли вы сказать, откуда узнала она?

– Ее мужа Фер… доктора Аррьясу вызвали по телефону, и он попросил жену разбудить меня.

– Что вы тогда сделали?

– Быстро собрался и сразу пошел туда.

– Доктор Аррьяса просил вас пойти с ним?

– Да… Я полагаю, что да.

– Вы не помните точно?

– Честно говоря, нет. Вернее, нет, помню: по всей видимости, раз я пошел, значит решил, что он меня об этом просил.

Карлос растерялся: как ни странно, он, действительно, не помнил, почему пошел в дом судьи. Может быть, его уговорила Ана Мария?

– Итак, вы пошли в дом судьи Медины. Как вы туда добрались, на своей машине?

– Пешком. Туда ходьбы от силы минут десять. Надо пройти чуть-чуть просёлком до шоссе, пересечь его и тут уж метров сто до дома судьи Медины.

– До этого вы ничего не видели и не слышали?

– Нет. Как я уже сказал, я спал.

– По дороге к дому судьи вы никого не встретили?

– Нет, никого. Единственное, что я видел, так это машины около дома судьи. И доктора Аррьясу, который шел впереди.

– Вам удалось войти в дом?

– Нет, меня не пустили.

– Но вы все-таки вошли.

– Да, в кухню, через заднюю дверь. Девушка, что приходит ко мне убираться, оказалась одной из тех двух женщин, которые обнаружили убитого. И доктор Аррьяса попросил, чтобы я вошел и поговорил с ней.

– Вы были знакомы с судьей Селсо Мединой?

– Да, конечно. Все, кто живет тут, знают друг друга.

– Когда вы его видели в последний раз?

– В последний раз… – Карлос помедлил, мысленно подсчитывая, сколько дней прошло: он хотел выиграть время, понять, скрыта в этом вопросе ловушка или нет, а в голове у него крутилось, как навязчивый мотив: «три плюс два плюс сегодня, три плюс два плюс сегодня…», – шесть дней назад, если считать сегодняшний день.

– Вы виделись наедине или на людях?

– На людях, конечно. На ужине, который устраивали для друзей в «Дозорном»; собралось много народа. А судья – это шапочное знакомство: я здоровался с ним, когда мы встречались у кого-нибудь, и все.

– Что вы можете сказать о нем?

Ответ уже был готов сорваться с его губ, но Карл ос чуть помедлил.

– Он мне не нравился.

– Он дал к этому повод?

– Нет, никакого. Я же сказал, мы были едва знакомы. Мне не нравилось, как он держался; мне кажется, он был очень несправедливым.

«Осторожно», – предупредил его внутренний голос.

– Несправедливый судья?

Интуитивно Карлос сделал вид, что не заметил истинного смысла вопроса.

– Нет, я имел в виду другое. Я говорил о судье просто как о человеке, как об обычном гражданине.

– В таком случае… вы, вероятно, знали его лучше, чем утверждаете.

– Нет, – Карлос возвращал мячи, падавшие на его поле все чаще и точнее: нужно было ввести игру в более спокойное русло, потому что с каждой минутой вероятность того, что он ошибется и допустит какую-нибудь оплошность, все увеличивалась. – Совсем нет. Просто я… мне нравится смотреть на людей, разгадывать, что кроется за их внешностью, насколько она отражает суть человека, его характер… Не знаю, понятно ли я говорю…

– Отвечайте только на заданный вопрос. В действительности вы знали судью Медину лучше, чем заявили здесь раньше?

– Нет, – быстро и резко ответил Карлос: ему даже показалось, что он ответил раздраженно.

«Еще одна ошибка, – прошептал его внутренний голос. – Осторожнее, она очень умная женщина».

– На ужине, о котором вы упомянули, собрались только люди, знавшие друг друга?

– Я полагаю, что да; кроме одной супружеской пары, они приехали погостить к Сонседе. Все остальные были близкими друзьями или знакомыми, если вы это хотели спросить, – Карлос почувствовал, что начинает обретать твердую почву под ногами.

Но судья оставалась невозмутимой.

– Не припомните ли вы чего-нибудь странного на этом ужине? Вам ничего не бросилось в глаза?

– Нет.

– Не было ничего необычного в поведении судьи Медины?

– Я уже сказал, что был едва знаком с ним, поэтому мне трудно судить, вел он себя как всегда или нет, – Карлос готов был внутренне рассмеяться.

«На, получи», – усмехнулся он про себя.

– Необычное может заметить не только близкий человек, сеньор Састре. Я тоже едва знакома с вами, но я чувствую, когда вы внутренне напрягаетесь, а когда спокойны. Поэтому я повторю вопрос: в тот вечер вы не заметили ничего необычного в поведении судьи Медины?

– Нет. Не заметил. Кроме того, я находился в другом конце, не рядом с ним… – «Осторожно! Не перегни палку», – шепнул его внутренний голос, и Карлос тут же поправился: – Нет, я не совсем точно выразился: несколько раз за время вечера мы с судьей оказывались рядом, но я не обратил на него внимания, во всяком случае, мы с ним ни о чем не разговаривали, – Карлос говорил, словно припоминая, – потому что в это время я сидел к нему спиной, чуть в стороне, и беседовал с другими гостями.

– Какой интересный мужчина, правда? – сказала Кармен, как только они с Марианой остались вдвоем.

– Ты находишь? – усмехнулась Мариана.

– А ты нет? Ну, конечно, у тебя-то полный порядок.

– А что, разве дело только в этом? – с невинным видом возразила Мариана. – Привлекательность мужчины зависит от того, свободна ты или нет, так что ли?

– Пожалуйста, не передергивай. Я просто сказала свое мнение, вернее впечатление. Но я не собираюсь выходить за него замуж.