Я закрыла глаза и пошатнулась, но брат тут же подставил мне свое плечо. Я слышала, как по толпе дружинников прошёлся легкий, как дуновение ветра, шепоток.

— Убей его, — кричали воины своему вождю. Но Трор медлил. Я понимала, почему он так поступает. Это мне он показывал свое превосходство, меня он сейчас хотел таким образом приструнить, а Сигурд был лишь его игрушкой.

— Нет, — шепнула я, покачав головой.

Распахнув глаза, взглядом нашла обоих противников. Трор нависал над Сигурдом, который, уставший, упал на одно колено, опираясь на свой меч, воткнутый в землю и склонив голову, словно ждал чего-то.

— Нет! — из моего горла вырвался крик. Я дернулась было к Сигурду, но Олав перехватил меня за талию, удерживая на месте.

— Не смей, — яростно зашептал он, — Это его выбор, а ты только опозоришь Сигурда перед Богами и все равно не сможешь ему помочь. Если ему и суждено сейчас умереть, то пусть это произойдет так, как положено.

Я попыталась вырваться, но тщетно. Руки брата стальными обручами обвились вокруг моего тела, удерживая на месте. Трор, услышав мой крик, обернулся и посмотрел мне в глаза. Его взгляд пронизывал меня. Сжатые губы внезапно расслабились и растянулись в довольной улыбке. Увидев мой страх и смятение, он получил то, что хотел. Трор довольно оскалился и к огромному разочарованию своих людей, жаждавших крови, опустил оружие и, повернув лицо к поверженному противнику, громко произнес:

— Я не стану убивать тебя, Сигурд. Я еще помню законы гостеприимства, но запомни одно, не каждый хозяин может оказаться столь мягким, как я. Думаю, впредь это послужит тебе уроком. В следующий раз ты сначала подумаешь, прежде чем распускать свои руки в чужом доме… А о ней, — он кивнул в мою сторону, — Забудь. Иначе я тебя убью. Я никогда не отдам то, что принадлежит мне. Ее освободит только смерть.

Сигурд поднял глаза на говорившего.

— Твоя смерть? — спросил он дерзко.

Трор промолчал. Он поднял глаза и наши взгляды встретились. Я задрожала от ненависти, стараясь глазами передать всю ту злость и боль, что чувствовала. Мне хотелось, чтобы он тоже ощутил это. Я рванулась было к Сигурду, но Олав удержал меня.

— Нет, — сказал он твердо.

— Пусти, — я резко дернулась в сторону и к моему удивлению, Олав разжал пальцы, выпуская меня из стального захвата своих рук. Я подбежала к Сигурду, возле которого уже суетились его люди, и упала рядом на колени, рыдая от бессилия и разочарования.

— Я не смог дать тебе свободу! Лучше бы он убил меня, — произнес Сигурд и закрыл глаза, морщась от боли. Он был весь в крови и изранен.

— Сигурд, — позвала я, осторожно касаясь его груди. Он был весь в крови и на моих пальцах остались следы. Мне так хотелось сказать ему, что все это не важно, лишь бы он жил, а я буду всегда любить его. Только его… Я склонила к нему свое лицо. Мои губы едва прикоснулись к его губам, я даже почувствовала привкус крови от нашего поцелуя. Но тут меня подняли рывком на ноги, даже не знаю кто сделал это. Олав или один из дружинников Трора, в тот момент мне было все равно. Меня оттащили от раненого, так и не дав сказать слова, уже почти сорвавшиеся с губ.

— Возвращайся в дом, — я узнала голос Трора и повернулась назад. Он стоял за моей спиной и холодно смотрел на меня своими темными глазами. Я с каким-то тайным удовлетворением заметила, что он тоже ранен. Не так сильно, как мой Сигурд, но все-таки!!! О, Боги, как в тот момент мне хотелось впиться пальцами в его ненавистное лицо. Царапать и рвать его в клочья. Но мне удалось взять себя в руки. Я подавила ненависть, поднимавшуюся к горла глухим стоном и опустила глаза, опасаясь, что Трор заметит в моем взгляде жажду крови. Его крови.

— Иди в дом, — он уже почти рычал.

Я оглянулась на Сигурда.

— И думать о нем забудь, — сказал Трор громко, — Иначе я закончу то, что начал! — он приблизился ко мне и склонился к самому лицу. Горячее дыхание опалило кожу, когда он тихо произнес, так тихо, что расслышала только я.

— Сегодня придешь ко мне сама, — мое руки сжались в кулаки. Глаз я по прежнему не поднимала, разглядывая сапоги своего хозяина, — Если хочешь, чтобы он жил, ты придешь! — уверенность в его голосе злила меня все сильнее, но я не могла отказать.

— Да, — проговорила я еле слышно. Ноги стали ватными. Я с ужасом понимала на что даю добровольное согласие. Стоила ли жизнь Сигурда моей чести? Я не сомневалась в этом ни единого мгновения.

— Я не расслышал, — выпрямившись, сказал Трор. Его губы тронула кривая усмешка.

— ДА!!! — почти прокричала я и рванула в сторону дома. Я не могла смотреть сейчас на Сигурда. А Трора просто не хотела видеть. Главное, что Сигурд останется жив. Остальное не так важно. Он должен понять…потом…почему я поступила именно так, если у нас с ним когда-нибудь будет это ПОТОМ.

ГЛАВА 12

Я не видела, как Сигурда унесли на корабль его люди. Я не попрощалась с Олавом, не было ни желания, ни сил. Мне казалось, мой брат во второй раз предает меня. Сначала — позволив увезти из родного дома, теперь — оставив на ненавистной мне земле, во владениях моего так называемого хозяина. Он даже не сделал попытки поговорить с Трором, попытаться хоть как-то убедить его отдать меня, продать, да что угодно, только бы вырваться отсюда… Поэтому я просто просидела до темноты в углу кухни. Меня никто не трогал, даже наоборот, слуги и рабы старались обходить стороной, как чумную.

Я не сомневалась, что Трор сдержит свое слово и даст Сигурду и его людям уйти… Но это означало, что я тоже должна была выполнить свое обещание. Закатное солнце напомнило мне об этом последним лучом, вспыхнувшем в мутном окне. Не знаю, сколько я просидела вот так, забившись в угол, с поджатыми к телу ногами, думая о том, что могла бы быть свободной, если бы Сигурд оказался более удачлив или более опытен. Я не винила его в поражении. Ведь я прекрасно знала и видела, на что способен мой хозяин. У Сигурда просто не было шанса, а удача в тот день просто отвернулась от нас. Я порывалась несколько раз выйти из дома, чтобы хоть краем глаза увидеть корабль, уносивший от меня разбитые надежды, но меня не выпустил стоявший у дверей дружинник и я опустив руки, вернулась на кухню.

Рабы принесли грязную посуду после ужина. Я вскинула глаза и посмотрела на их суетливые движения. Морна мыла посуду и как-то странно косилась на меня, но молчала. Когда я поднялась на ноги, пошатываясь от разбившей меня странной усталости, Морна оставила свою работу и вытирая руки о фартук, приблизилась.

— Как ты? — тихо спросила она.

Я улыбнулась в ответ, но ничего не сказала.

Линэд перехватила девушку уже, шагнувшую было обнять меня.

— Не трогай ее, — сказала она.

Я шагнула к выходу. Пришло время платить долги. За жизнь Сигурда я заплачу, но больше никогда не позволю Трору даже прикоснуться ко мне. Скорее умру. Но прежде чем я окажусь в его постели, мне надо решить одну проблему.

Я нашла Джит спящей. Коморка в которой она ютилась, оказалась небольшой и пустой, если не считать широкой лавки и стола. Старуха лежала на лавке, укрытая до шеи лоскутным одеялом. Я приблизилась и тронула ее за плечо. К моему удивлению, знахарка тут же распахнула глаза и повернулась посмотреть на того, кто решился потревожить ее сон.

— А, это ты, — протянула она сонно и села. Седая коса упала на ее тощую грудь, — Зачем пришла?

Я замялась, не зная, как все объяснить, затем выпалила как на духу:

— Дай мне зелье, чтобы детей не было!

Джит встрепенулась. Из ее глаз ушли остатки сна.

— Что? — спросила она.

— Не хочу от Трора детей! — сказала я спокойно, хотя внутри меня все дрожало. Я не знала, как ответит мне старуха и согласиться ли помочь. Ведь Трор все-таки был ее внуком и она любила его. А тут я со своей просьбой. Джит кажется относилась ко мне сносно. Но не скажет ли она Трору о моей просьбе? Вдруг прямо сейчас пойдет к нему и все передаст. Не думаю, что Трор горит желанием иметь от меня детей и я не совсем была уверена, что забеременею от одного раза, но я боялась его гнева. А Джит тем временем продолжала смотреть на меня так, словно видела впервые. Я уже подумала было, что она откажет, но старуха внезапно встала с лавки, откинув в сторону одеяло и прошла к своим снадобьям, расставленным на столе. Затем протянула мне маленькую глиняную бутылочку и почти сунула в руки, начавшие предательски дрожать.