— Он сказал, что приедет за мной до того, как упадет первый лист с деревьев, — вспомнила я, проговорив эти слова вслух, словно пытаясь подбодрить таким образом саму себя. Но получалось плохо.

Погода была еще жаркая. Наши поля, за поселением, колосились полные зерна. Солнце все еще припекало, но с каждым прошедшим днем становилось все прохладнее. Ветер с моря нес свежесть приближающейся осени. Деревья в лесу стояли яркие и нарядные. По утрам зачастили дожди.

Я постояла еще немного, а затем стала подниматься по склону в поселение. Мимо пробежали с удочками мальчишки. Я, улыбнувшись, проводила их взглядом и остановилась, бросив через плечо последний взгляд на синюю гладь, когда услышала чьи-то голоса. Совсем недалеко раздался скрип несмазанных колес, затем чей-то смех и женский голос, произнесший фразу, которую я не расслышала.

— Кто-то приехал, — пронеслось в голове и, хотя я понимала умом, что это не может быть Сигурд, но почему-то все-равно поспешила посмотреть новоприбывших.

Обогнув несколько домов, я вышла к воротам, выходившим в сторону леса. Посреди двора стояла крытая телега, запряженная лохматой лошадкой. А на козлах сидела старуха в цветастом платке и разговаривала с одной из рабынь, облепивших ее телегу. Мое сердце разочаровано стихло, успокоившись и я решительным шагом направилась в сторону ворот. Увидев меня, рабыни перестали смеяться и отошли от телеги, при этом склонившись в низком поклоне. Я подошла к старухе. Из-под платка на меня взглянули выцветшие зеленые глаза. Она была носата. Тонкие губы растянулись в улыбке, обнажив на удивление целые желтоватые зубы.

— Здравствуй, хозяюшка, — сказала она и поклонилась.

— И тебе привет, — ответила я.

Старуха меж тем довольно резво слезла с телеги и повернулась ко мне. Она оказалась маленького роста, худощавой. Окинув меня с ног до головы любопытным взглядом, она представилась:

— Меня зовут Джит, но ты можешь называть меня просто — бабушка.

— А я Кири, дочь хозяина этих земель, — ответила я и спросила, — Что привело тебя сюда, Джит?

Старуха хмыкнула.

— Я знахарка. Зарабатываю себе на жизнь тем, что езжу по деревням и помогаю людям, а они, в ответ, помогают мне. Кто чем сможет. Кто едой, кто вещами, а те, что побогаче — и денег подкидывают, — зеленые водянистые глаза смотрели на меня пронзительно, словно хотели проникнуть в мои мысли. Отчего-то мне стало неловко. Я почувствовала странное головокружение и поспешно отвела взгляд.

— У нас для тебя работы нет, — сказала я.

— Думаешь? — она по-прежнему улыбалась, скаля свои желтые зубы.

Я оглянулась по сторонам. Как только я не заметила, что мы с ней остались одни. Рабыни разбежались, а я стояла, глядя на старуху и почему-то боялась встретиться с ней глазами.

— Я прошу только оставить меня на постой, — сказала Джит, — А завтра я уеду, если никто не заинтересуется в моих услугах.

— Хорошо, — только и сказала я, — Иди за мной, а за телегой я пошлю рабов. Они распрягут лошадь и дадут ей овса, — я поспешно отвернулась и направилась к дому, спиной чувствуя ее присутствие. У самых дверей она догнала меня и внезапно с силой схватила за локоть. Я удивленно обернулась и попыталась вырвать руку, но хватка у Джит оказалась не по-старчески сильной.

— Тот, кого ты ждешь, скоро будет здесь, — внезапно произнесла она, — Уже завтра ты увидишь парус на его корабле, и он обнимет тебя и назовет своей.

Я испуганно дернулась и высвободила руку.

— Что?

Старуха пожала плечами.

— Ты ведь его ждешь? — спросила она.

— Да, — ответ прозвучал как-то нерешительно.

Старуха закивала головой.

— А кто тот второй, которому ты обещана? — произнесла она, с любопытством заглянув в мои распахнутые от удивления глаза, — Он тоже придет сюда. Он уже близко и он спешит…

Я замерла на пороге. Знахарка определенно сейчас говорила о Троре. Кто еще мог это быть, если не он. А что, если она права и он выжил, несмотря на слова отца. Но откуда она могла знать? Я резко обернулась к Джит. Подавив в себе желание расспросить ее о том, что она видит еще, я заговорила:

— Кто ты такая? — спросила я.

Старуха пожала плечами.

— Я же говорю, я знахарка, — ответила она и при этом улыбнулась, но улыбка у нее получилась слишком хищной, чтобы я ей поверила. Как же, знахарка, подумалось мне, она колдунья, не иначе.

— Проходи в дом, — сказала я, — За твоей телегой и лошадью проследят, я распоряжусь. Можешь остаться на ночь.

— Спасибо!

Старуха перешагнула порог и вошла в дом. Я последовала за ней, указывая путь на кухню. Там я передала ее с рук на руки нашей кухарке и велела накормить и устроить на ночь. Едва за мной закрылась дверь, отделяя меня от присутствия странной знахарки, я облегченно перевела дыхание. Почему-то эта Бабушка, навевала на меня страх. Мне казалось, что она знает обо мне многое, если не все… По телу пробежала зябкая дрожь.

Я поспешила вернуться в свою комнату и, распахнув шире ставни, села у окна с вышиванием, стараясь отвлечься от неприятных мыслей, навеянных словами старухи.

— А если она сказала правду? — мелькнуло в моей голове шальная мысль, но я тут же успокоила себя. Вот приедет Сигурд, и все уладится, сказала я вслух. Но какое-то предчувствие беды уже закралось в сердце…

Лица сидевших у огромного костра мужчин осветило кровавое пламя, когда один из них подбросил в огонь дров и тот, вспыхнув, поднял к ночному небу свои алые лепестки, рассыпая сноп искр. Мужчины снова заговорили. Они спорили о чем-то, то разговаривая парами, то все вместе. Когда на поляне у костра появилась еще одна фигура, все резко замолчали и тогда в тишине, нарушаемой лишь треском горящего дерева стали слышны и другие звуки: шум морского прибоя и шелест ветра в ветвях деревьев. Мужчина тем временем стал приближаться. У него была тяжелая походка, он слегка сутулился и покачивался на ходу. Кто-то из вождей было встал, чтобы поддержать его, но мужчина только махнул рукой и вскоре сам подошел к огню. Пламя осветило его осунувшееся лицо.

— Вы созвали совет без меня? — спросил он. Голос звучал по-прежнему властно, хоть и с легкой хрипотцой.

— Нам надо было поговорить, — один из вождей встал и посмотрел на своего короля, — Ты плохо выглядишь, Коннор, — добавил он.

— Не настолько плохо, чтобы не суметь возглавить совет, — король сел во главе на поваленный ствол сосны и устало выпрямил ноги, — Что вас волнует? — спросил он, — Кажется, мы возвращаемся с богатой добычей и минимальными потерями? Надо радоваться, а вы устраиваете за моей спиной какие-то непонятные интриги. Считаете, что я бы не узнал обо всем этом? — он обвел присутствующих взглядом, запоминая их лица, хотя и так знал здесь каждого.

— Думаете, я не знаю причины, по которой вы все здесь собрались? — сказал Коннор после затянувшегося молчания. Никто из присутствующих так и не ответил на его предыдущий вопрос. Он знал, что в какой-то мере они все его боятся, хотя, конечно, с годами этот страх стал немного притупляться. Чтож, подумалось ему, стоит немного напомнить о себе, иначе долго ему не протянуть. Странно, он думал, что с устранением Трора, его главного конкурента, все более-менее наладится, но нет.

— Я ведь прекрасно знаю, что сорвал ваши планы, — Коннор заставил себя улыбнуться, хотя ему и было больно. Проклятый мальчишка, подумал он, вспоминая Трора, — Вы хотели сместить меня, не так ли. Мне интересно, знал ли Трор, что вы готовите его на мое место?

— Ты напрасно так думаешь, — сказал один из вождей. Коннор повернул к нему свое лицо и узнал в говорившем Гавина, одного из своих лучших людей. За Гавином были два корабля и почти сотня отличных бойцов, но не это было главное. Основным Коннор считал то, что Гавин был честным человеком и к его мнению прислушивались, порой даже сам он, король, позволял себе брать на заметку его советы.

— То есть, то, что вы хотели меня подвинуть в сторону это неверно? — спросил Коннор.