А тошнотворное ощущение слежки в аэропорту? Да, вот оно, решил Имс. Скорее всего, мозг так отреагировал именно на эту таинственную, но призрачную, неподтвержденную опасность. Показал и черноту, и тайну, и опасную игру. Ничего сверхъестественного, все просто. А намек на прошлый ноябрь – сигнал об информации, которая могла быть связана с этой слежкой, но которую он упустил. Все же человеческий мозг удивительный инструмент.

Осталось вспомнить, что он мог забыть такого важного. Только вот понятия «осень» и «ноябрь» казались слишком уж общими. Слава богу, он был не один и даже в таких непонятных ситуациях мог кое на кого положиться. Еще один плюс отцовства.

Имс усмехнулся и быстро набрал на айфоне смс: «Что такое дни безвременья, соединяют половины года? Предположительно ноябрь».

Ответ пискнул, едва он успел проехать два длинных дома.

«Серьезно, пап? Самайн, Хэллоуин, конечно. 31.10. – 1.11.».

«Расскажешь вечером подробнее?»

«А то».

Имс так задумался, что чуть было не пропустил зеленый сигнал светофора и даже словил несколько длинных недовольных гудков сзади, что случалось с ним крайне редко. Что же случилось с ним в прошлом году 31 октября? Не забирали ли его пришельцы, не избегал ли он нелепой смерти, не наблюдал ли круги на полях?

***

31 октября прошлого года он всего-то поехал на дачу к своему старому приятелю – отмечать его день рождения. Планировались шашлыки, банька, водка, настоянная на смородиновых почках, соленые грибочки, домашние пироги, для любителей чай с вареньем, ну и конечно, треп за жизнь и всяческие мужские байки. Впрочем, собирались не только мужским кругом, некоторые приехали с супругами, да и у друга жена имелась, она и наготовила еды на две недели вперед, хотя приехала компания только на выходные.

Веселые, оживленные, румяные, похожие на хрестоматийных советских геологов в свитерах крупной вязки, походных куртках и с рюкзаками, точно действительно не на дачу, а в поход собрались, они приехали на нескольких джипах и окунулись с головой в позднее бабье лето. Осень в том году стояла ледяная, горькая, кисло пахла давлеными яблоками, а эти дни выдались редкостно теплые.

Шашлыки получились дивные, запивали их и той самой смородиновой водкой, и отличным портвейном, засиделись сначала на лужайке перед домом, потом на просторной веранде, слушали, как ветер трясет ветви яблонь, окружавших дом, елозит сухими листьями по шиферной крыше. Теперь пахло не только яблоками и вином, а еще и кострами – по всему поселку жгли листья, некоторые соседи тоже жарили шашлыки, невзирая на сгущавшуюся темноту.

Потом Имс с пьяных глаз поперся зачем-то гулять, но в лес ему хватило ума не забираться, он просто бродил по поселку, постепенно зашел туда, где кончалась застройка, за последний дом – там тоже светились окна, а во дворе за щелястым забором мелькали мелкие рубины сигарет и слышался дружный смех.

Он отошел еще немного, ближе к полям, которые начинались за домами, и вдруг попал в зону сплошной тишины. Такой оглушающей тишины, как будто никакого жилья не было и в помине за несколько десятков километров. Потом, чуть позже, начал различать другие звуки – шелест ветра, но какой-то совсем иной, шум поезда вдали среди леса, почему-то сильно взволновавший сердце, вот где-то затрещала заполошно птица, вот пожухлая трава зашуршала, вот кто-то опрометью пронесся сквозь эту траву – мышь или другой зверек, вот осыпались подмерзшие ягоды с кустарника… Имс словно получил слух оборотня, так вдруг остро, громко, живо обрушился на него мир.

Он пошел дальше, забрался глубоко в сырое холодное поле, оказался среди ночного неба, с которого свисали гроздьями неправдоподобные спелые, яркие, стеклянные звезды – не звезды, а елочные игрушки. Тут целостность момента нарушилась, ибо Имсу приспичило отлить. В процессе он обнаружил, что стоит рядом с ручьем и уже давно бессмысленно пялится в свое отражение в черной воде, которое колеблется, тянется, расплывается и приобретает совсем уж страшное очертание, точно сам черт глядит на Имса, а не его собственная довольно симпатичная рожа. И так чудно это выглядело, что Имс, машинально застегнувшись, все стоял столбом, покачиваясь от хмеля и тяжело дыша, но не мог оторваться от водного зеркала, как привороженный.

Тут вдруг что-то ударило его по макушке, а потом еще раз, он айкнул, пригляделся, присвистнул и рысью припустил обратно. Резко начался град, природное явление, уже почти забытое в современном прогнозе погоды, а ведь в детстве Имс его очень часто наблюдал. Среди мелкой снежной крупы попадались огромные градины, с голубиное яйцо, они хлестали под углом, могли и синяков понаоставлять. Имс бежал тяжело и пьяно и почему-то безотчетно смеялся, уворачиваясь от ледяных пуль, среди свиста и стука; ему казалось, что с неба сыплется очень крупная соль, посыпая овощные грядки, клумбы, враз озябшие яблони и скаты крыш. Что-то было в этом такое древнее, прекрасное, давно забытое, и Имс почувствовал, как сладко екает в районе сердца и сосет под ложечкой, как в детстве перед прыжком на спор с обрыва.

Спал он тогда так крепко, что наутро забыл все свои ночные впечатления, но вот смотри-ка: картинка нарисовалась – не стереть. Утром гости опохмелились стопкой здоровой ароматной водочки, умяли оставшиеся пироги, Имс еще и с собой прихватил, всячески нахваливая довольную Наталью, жену хозяина, меж тем как сам хозяин, Вовка, с которым все детство жили дверь в дверь на лестничной площадке, спал богатырским сном и встать проводить приятелей так и не смог.

Ни Вовки, ни Натальи, вообще никого из компании, которая тогда собралась на даче, Имс после не видел. Да и попал он на празднество случайно, как иногда бывает, удивился, что Вовка его помнит, хотя крепко дружили еще их отцы. И самого этого спонтанного дня рождения не вспомнил бы, если бы не потребовалось.

***

Имс хмыкнул, виртуозно паркуясь среди машин, как попало брошенных около высокого похожего на стеклянный фужер офисного здания. Судя по парковке, здесь работали одни эгоисты.

У входа курил охранник пенсионного возраста, и сигарета у него жутко воняла. Старик был милый, когда-то где-то служил, но вот случись что – и какие действия он сможет предпринять? Имс уже встречался с подобными ситуациями: месяц назад на сотрудницу одного государственного ведомства напал разъяренный отказом в лицензии на алкоголь владелец захудалой торговой сети, а ведомственная охрана в составе четырех человек зачарованно стояла в дверях и хлопала глазами. Надо будет поднять вопрос смены кадров в охране главного офиса. В конце концов, за тем его и пригласили.

Конечно, продолжал размышлять Имс, поднимаясь на верхний этаж в сверкающем лифте, никто из них тогда и не вспомнил, что 31 октября отмечают Хэллоуин. Все же не то поколение. Будь Имс в городе, непременно наткнулся бы на тыквы с искривленными ртами в баре или на карнавально разодетых клубных мальчиков и девочек, но за городом ничего такого ему не встретилось. О Самайне он вообще слышал мельком, кажется, это был какой-то языческий праздник – день сбора урожая или что-то в этом роде.

Сейчас же Имс пил кофе, любезно сваренный для него секретаршей Людочкой, блондинкой средних лет, рисовал маркером на доске показательные диаграммы. Лекция перед узким кругом топ-менеджеров – впрочем, не таким уж и узким: генеральный, исполнительный, коммерческий, финансовый директора, у каждого по заместителю, директор по маркетингу, начальник службы безопасности – как две капли воды походила на занятия в любом институте. А Имс иногда скучал по другой жизни. Адреналин, и страх, и возбуждение, и незнакомые жаркие улочки, уход от погони по раскаленным крышам, шипение моря, кофе цвета дегтя под грязным полотняным навесом, и чтобы «беретта» разогревалась в руке, и визжали шины бронированного «хаммера»…

Как там говорилось, в этом новом модном сериале BBC про современного Шерлока? «Вас не преследует война, это вы преследуете ее».

***

Генеральный директор холдинга для своей должности был очень молод. Его стрижка, картонная от геля, была родом из тех, при виде которых брови Пашки ползли вверх сами собой. Он бы, пожалуй, выдал что-то типа: «Пристрели меня, если я когда-нибудь буду выглядеть, как этот клоун!» Финансовый директор походил на пережившего депрессию персонажа «Ревущих нулевых» Рэндалла Лейна, этакого снова вышедшего на ринг олдскульного игрока. Директор по маркетингу выглядел слегка увядающим хипстером. Мебельный холдинг «Юнона» демонстрировал, как разные виды социальных существ, дабы не вымереть совсем, обмениваются повадками и рождают новый вид. В новую эпоху недостаточно было быть просто клевым парнем или хватким управленцем, в социальных джунглях возникали все более сложные гибриды.