Такино дружески похлопал Мотояму по спине и прошёл в магазин. К ним спустилась Юки:

— Я слышала, вы решили продавать молоко по специальной цене.

— Мы не можем и впредь позволить им нас запугивать.

— У тебя даже тон изменился. Когда я с тобой в последний раз говорила, ты почти стонал, что продавать молоко до следующего месяца будет невозможно.

— Супермаркет без молока, как кафе без кофе.

Юки что-то сделала с волосами, но что именно — никогда не догадаешься. Стилист у неё действительно очень грамотный.

Вчера вечером, до того как жена пришла домой, он выходил повидаться с Хиракавой; они встретились в маленькой, захудалой якитории.

Оказалось, что старик умел пить. Он не проявлял подобострастия в отношениях и не терял самоконтроль от выпитого алкоголя. Когда Такино напомнил, что он планировал предложить Хиракаве специальный бонус за такое быстрое выполнение работы, то старик вежливо отказался. Возможно, спиртные напитки немного развязали ему язык, но Такино всё равно ничего не удалось узнать о прошлом Хиракавы.

Такино слушал, как детектив подробно отчитывается о сделанном; его поведение и даже тон свидетельствовали о профессиональной бесстрастности. Он излагал только факты: ни на что не намекал и ничего не преувеличивал. Если он сообщал о слухах, в которых не был уверен, то так и говорил, что это непроверенные сведения. Если чего-то не знал, то тоже не скрывал этого и не делал догадок.

Вот только отчёт он представил на день раньше…

— Я оставила на твоём столе кофе, — сказала Юки.

Они закончили уборку в магазине, и Мотояма с продавщицей ушли домой.

Вернувшись в офис, Такино проглотил остывший кофе. Было такое ощущение, будто он выпил чашку холодной, чуть горьковатой воды. Ему следовало уже привыкнуть к этому вкусу, но горечь на языке, казалось, не пройдёт никогда. Рот наполнился слюной.

Он снял трубку телефона.

С Оба — парнем из пачинко — было не очень-то легко связаться. Такино пришлось позвонить четыре раза, прежде чем трубку сняла жена Обы. Такино назвал своё имя, оставил сообщение и повесил трубку.

Ему не пришлось долго ждать. Оба перезвонил ему меньше чем через десять минут. Скорее всего, жена Обы знала, где он.

— Такино, это правда? Я слышал, что вы подумываете о продаже?

— Возможно, если ваше предложение до сих пор остаётся в силе.

— Конечно. Только скажите своё слово.

Такино зажал сигарету в губах и положил ноги на стол. Похоже, что Оба говорит откуда-то из бара. Такино слышал, как где-то неподалёку болтали женщины, и их голоса смешивались со звуками сентиментальной баллады энка[6].

— Но, Оба, есть одно условие. — Он выдохнул дым и проследил, как тот распространяется по комнате. — Я хочу остаться в бизнесе до конца месяца. Вы сможете завтра принести мне восемь миллионов наличными? Тогда мы могли бы подписать предварительное соглашение.

— Восемь миллионов? Что-то вроде залога, так?

— Подумайте, я соглашаюсь на ваши условия. Я просто прошу часть денег в качестве аванса, вот и всё. У меня есть некоторые проблемы и, честно говоря, я хотел бы воспользоваться этими деньгами.

— Да, но восемь миллионов… Не могли бы вы дать мне немного времени на размышления?

— Ведь именно вы пришли ко мне и предложили свою цену, помните? Разве вы изначально не имели нужную сумму?

— Но сегодня только четвёртое число, а вы говорите, что не хотите продавать до конца месяца — а ведь это целый месяц. Уверен, вы можете подождать с ответом до завтра. Я должен всё проверить. Может быть, нужно уточнить пару деталей.

— Ладно, я подожду. Завтра утром банки открыты. Но предложение своё я не изменю. Если вы не можете на него согласиться, лучше так и скажите.

Такино положил трубку и затушил сигарету. Ему хотелось выпить. Нервы были на пределе. Но кроме того он испытывал возбуждение. Однако он знал, что оба этих чувства нужно подавить.

Он прошёл в магазин, взял бутылку виски и вернулся с ней в офис. Потом глотнул прямо из бутылки. Горло обожгло. Он сделал ещё глоток и схватил пальто.

Такино вновь появился в офисе после десяти. Свет уже не горел, и тишину в помещении нарушал только тихий, монотонный шум холодильников, который отдавался в ушах слабым звоном. Кафе на верхнем этаже тоже было закрыто. Чтобы найти дорогу к столу, ему пришлось воспользоваться язычком света от зажигалки.

Он сел, пододвинул к себе бутылку и закрыл глаза. Время от времени Такино тянулся к ней, чтобы сделать очередной глоток виски, и сидел так, почти не двигаясь. Он не собирался пробыть здесь всю ночь. Но два-три часа придётся.

Его окружала темнота. Он чувствовал, что она как будто принюхивается к нему, словно дикое животное. Та самая темнота, которая когда-то была ему другом. Ему казалось, что она просачивается сквозь поры. Он старался уловить звуки постороннего присутствия, но слышал лишь собственное дыхание.

Такино зажёг сигарету. На мгновение комната осветилась — вот картонные коробки, стоящие в беспорядке, — и снова погрузилась во тьму. Он взглянул на маленькое красное пятнышко, блестевшее между пальцев. Сигареты в темноте сгорают быстрее. Кончики пальцев начинало жечь.

Такино взглянул на светящийся циферблат наручных часов, лишь когда раздался звук шагов, приближающихся к двери. Было десять минут первого. Итак, он провёл здесь два часа.

Ключ в замке повернулся, и Такино услышал, как человек надавил на дверную ручку. По другую сторону горы из коробок появился колышущийся лучик света — ручка-фонарик или что-то вроде того.

Однако хозяин супермаркета не пошевелился. Луч прошёл мимо и исчез в направлении магазина. Такино глотнул из бутылки и поднялся. Встав у двери, отделявшей офис от магазина, он включил свет.

Мужчина так испугался внезапной вспышки света, как будто это был выстрел. Жиденькие волосы, небольшой пока ещё животик и бледное лицо, совершенно лишённое цвета. Человек, стоявший перед Такино, работал менеджером в его собственном магазине.

Такино улыбнулся. Ручка-фонарик выпала из рук Мотоямы и стукнулась об пол. Его губы лихорадочно шевелились: очевидно, он пытался что-то сказать:

— Я… я…

— Не надо слов. Я уже всё знаю. Я ждал тебя.

Такино положил руку на плечо Мотоямы. Он чувствовал, что его работник дрожит. Такино запустил руки в оттопыренный карман плаща Мотоямы. Тот попытался отстраниться, но Такино удержал его и вытащил спрятанное: маленькая бутылочка и шприц в прозрачном пластиковом контейнере. В бутылочке виднелось нечто напоминающее краску. Шаг вперёд по сравнению с красными чернилами: похоже, жидкость была ядовитой.

Он втолкнул Мотояму обратно в офис и сел за стол.

— Чёрт, — пробормотал Такино.

Мотояма пошевелился. Их глаза встретились. Такино первым отвёл взгляд.

— Полагаю, в этом есть здравый смысл. Слишком рискованно было бы постороннему впрыскивать жидкость в пакеты, когда вокруг посетители. У тебя есть свой ключ. Мне давно следовало об этом догадаться.

Такино поднёс сигарету к губам, а другую подтолкнул к Мотояме, тот взял её дрожащими пальцами. Такино сидел молча, уставившись в стол, и курил. Мотояма нервно стряхивал сигарету в пепельницу.

— Я на самом деле не понимаю, — произнёс Такино и затушил сигарету. Его работник сидел всё с тем же отсутствующим выражением на лице. — Что заставило тебя так поступить? Зачем?

Мотояма ничего не ответил. Такино закурил очередную сигарету и сделал три глубоких затяжки подряд.

— Ты что-то имеешь против меня? — его тон сейчас сделался более жёстким. Мотояма судорожно дёрнул плечами. — Зачем тебе нужно, чтобы магазин закрылся?

— Вы… — голос Мотоямы дрожал, но, начав говорить, он смотрел прямо в глаза Такино. — Вы не умеете быть вежливым с людьми. А ведь я окончил университет, как вы знаете.

— Итак, ты гадишь, потому что я для тебя недостаточно образован?

— Вы босс. Я не возражаю против ваших приказов. Но есть принятые способы это делать. Мне не нравится, когда со мной обращаются, как с мальчиком на посылках.