— Не знаю, — прошептал в ответ император.

Солдаты старались не обращать внимания на эти разговоры, помня, что случилось с предыдущей сменой, которую после стычки сняли. Они вообще теперь не заходили без надобности в конец коридора, постоянно ошиваясь у входа.

Император долго расспрашивал ребёнка, о том, что с ним произошло за это время. Оказалось, что он всегда был с Кубаем, и всё было хорошо, но вчера Кубая забрали, а его пристегнули к столбу у казармы.

— Ну и ладно, сын, теперь можно уходить, — тихо произнёс Амур.

— Но здесь клетка и они, — кивнул ребёнок на охранников.

— Эх, сын! Будто не ты говоришь, — усмехнулся император. — Клетка ничто, а они…. А они отпустят…

— Я пытался сломать подобные прутья, когда думал, как тебе помочь, но у меня не вышло, — искренне и огорчённо сказал Зор.

Амур прижал голову ребёнка к своей груди, стал гладить его по волосам. — Уйдём, сын, уйдём… А теперь сил нужно набраться и уснуть. Слабые не сможем.

— Хорошо отец, как скажешь. Я постараюсь и усну сейчас.

Амур уселся поудобнее, уложил голову ребенка себе на ноги, чтобы мягче было. Сам подобрал пучок соломы, проложил его между спиной и стеной, прикрыл глаза.

Вечер только начинался. Сон не шёл, но император сидел не шевелясь, старался ни о чём не думать. Постепенно легкая дрема начала окутывать сознание, погружая в сон.

… Амуру снился его дед. Он сидел на своём излюбленном месте в императорском саду и как всегда, глядя в одну точку, о чём-то напряжённо думал. Император подошёл и уселся рядом. Дед, будто не замечая его, продолжал смотреть сквозь воздух перед собой. Иногда его губы вздрагивали, обретая некое подобие лёгкой улыбки.

— Тебя уж и не узнать, Амур, — тихо произнёс дед. — Как там империя, что веками строилась?

— Не знаю, я не был там давно, — ответил император, так же глядя перед собой.

— Ты изменился, Амур…

— Я рад.

— Чему радуешься так? — не поворачивая головы, интересовался дед.

— Что изменился, рад. Только вот не знаю, так ли, как нужно?

— А сам, что думаешь?

— Не знаю, дед.

— Изменился, — вздохнул дед, — Но не так, как нужно.

— А когда же станет правильно?

— Как только вопрос этот тебя перестанет беспокоить.

— Он не из праздности меня одолевает, дед. Я женщину встретил, но она покинула меня, и боюсь, не увижу её более, оставшись прежним. Она далеко очень, а я ещё дальше. Она высоко, а я пытаюсь держаться за край пропасти.

— И что же, она тебя ласкою обогрела?

— Она подарила мне жизнь новую…

— Ты глуп, Амур, — снисходительно улыбнулся дед и повернул голову, — Она ведь тебя прежнего любила и жизнь прежнему тебе дала, а ты в какие-то выси карабкаться пытаешься. Не гонись за гордыней своей. Всё стремишься быть лучше всех, но станешь худшим, Амурка…. Там! — он многозначительно поднял указующий перст в небо, — нет низа и нет верха, нет пропастей и высей, лишь бескрайний простор, красотой обличённый…. Вся пропасть только в тебе!

— Но я будто дитё несмышлёное перед ней всегда!

— А что плохого в том?! Будь этим дитём, но в любой момент будь готов отбросить всё лишнее и отдать свет свой, всего себя без остатка, если угасать она начнёт, тогда и поймёшь, Амур! — Дед отвернулся и снова молча, уставился перед собой.

Император встал с лавки, на которой они сидели, и побрёл сквозь цветущие сады, сам не понимая, куда. Он шёл сквозь туманную дымку, окутывающую пространство со всех сторон, вдруг упёрся во что-то холодное, мешающее идти дальше. Обойти преграду не удавалось. Он ощупывал её, хватался руками за непонятное препятствие, пытаясь его отодвинуть, убрать с пути, но ничего не выходило.

Амур встрепенулся, резко открыл глаза. Кто-то громко разговаривал у входа. Он сам стоял возле решётки и крепко держался за прутья руками. Зор спал на кипе соломы у задней стены. Император выглянул наружу. Около полутора десятков солдат о чём-то напряженно спорили. Амур видел четверых охранников в серых одеждах и еще человек десять хорошо вооруженных, но во всём красном. Затем один ударил по лицу другого, и завязалась потасовка. Охранники подземелья были быстро связаны веревками и усажены возле стены. Один из бойцов десятки что-то крикнул, выглянув в маленький коридорчик. Оттуда вышла Камири и быстро пошла по коридору. Взгляд у девушки был полон решительности. Она подошла к клетке, где стоял император, остановилась, пристально уставившись на него. Губы её дрожали. Камири пыталась что-то сказать, но никак не могла начать.

— Это сын твой? — спросила она, глядя за спину Амура.

— Да, это Зор, — тихо ответил император.

— Тебя как мне называть? — вдруг открыл глаза ребенок.

— Камири! — ответила девушка, после недолгой паузы.

— Камири… — повторил Зор, поднялся на ноги и подошёл к решётке. Он посмотрел на Девушку, улыбнулся. Его глаза блестели, и даже казалось, будто слегка искрились. Камири смотрела в ответ, не в силах отвести взгляд. Её скулы вдруг свело сильно, а голова закружилась, что она ухватилась за прутья решётки, чтобы не упасть.

— Доброе имя твоё, — произнёс ребёнок.

— Бывают злые? — вопросительно посмотрела она на Зора.

— Нет, не бывает, но некоторые злом мы наделяем, — с ноткой сожаления в голосе ответил мальчуган, задумался на мгновение. — Но ты не думай, это лишь так думают, не бывает злых, — вновь улыбнулся ей Зор.

— Как думаешь, отец, я набрался уже сил? — спросил он у Амура.

— Конечно, сын! — ответил император и потрепал его по волосам.

— Я ещё немного наберусь этих сил, вдруг не хватит, — сказал ребенок и, отойдя обратно к дальней стене, прилёг на спину, закинул руки за голову и прикрыл глаза.

Камири вновь перевела взгляд на Амура. Её частое дыхание иногда сбивалось, и тогда девушка глубоко набирала воздуха в грудь.

— Урсул, открывай! — повернула она голову в сторону выхода, где стояли в ожидании, солдаты.

Два бойца подбежали и, освободив засов от цепей, распахнули решётку. Коротко кивнув, они тут же удалились обратно.

— Уходи, Амур! — сказала девушка.

Император продолжал стоять на том же месте, задумчиво глядя на неё. Тур на противоположной стороне, наблюдавший молча за тем, что происходило, удивлённо вскинул брови, ошарашено посмотрел на так ненавистную ему дочь правителя, и не понимал, что происходит. Он ударил себя ладонью по лицу, полагая, что спит, но всё происходило наяву.

— Для чего делаешь это? — спросил её Амур.

— Утром Маран начинается. Со всей округи уже съехались гости. Орамин прибыл накануне вечером, я мельком видела его бойцов. Несколько рабов огромны и сильны. В их глазах я увидела отчаяние и смерть. Три дня подряд кровь будет литься на этой арене, — девушка пальцем указала в потолок подземелья. — Мало кто выживет, а кто сумеет, то отцу они уже будут неинтересны и сгинут в каменоломнях все равно.

— Я верю тебе, Камири, но почему ты не беспокоишься так о своих воинах, что понесут кару, за подобный поступок? Тебя наверняка отец простит со временем, но не их! — кивнул император на бойцов, топтавшихся у входа.

— Они с детства со мной и верны мне. Их не волнует гнев отца. Рано или поздно я взойду на трон, отец не молод уже.

— Зря мыслишь так, он отец тебе… — задумчиво сказал Амур. — Но если помочь желаешь, выполни просьбу мою. Я же останусь.

— Но почему?! — повысила голос девушка.

— Потому что, таков мой путь и свернув с него, я предам себя. Предам всех, кто когда-то верил мне, а это больнее любой раны или даже наверняка больнее смерти. Здесь много моих людей, которых я не могу бросить, иначе простить не смогу себе подобное никогда. Возможно, когда-либо поймёшь, о чём толковать пытаюсь, но выполни лишь просьбу мою.

— Прошу тебя, Амур, уходи! За городом ожидает сотня моих бойцов, они доведут тебя, куда скажешь! — умоляющим взглядом посмотрела на него девушка. Её голос сильно дрожал. Она сделала шаг навстречу, заглядывая в глаза императора. Камири почувствовала какое-то спокойствие, исходившее от него. Стало вдруг очень тепло и не страшно. Страх одиночества одолевавший всю жизнь, испарился внезапно, будто его никогда и не было. Она подошла ещё ближе, протянула руку к его лицу, осторожно дотронулась кончиками пальцев до щеки. Сердце девушки часто стучало в груди, что дышать было непросто. Камири смотрела в глаза императора и ощущала невероятную мощь, плескавшуюся в них бескрайним океаном. — Уходи, прошу…! — еле слышно повторила она и в уголках её глаз начала скапливаться влага.