— Здесь ночи намного темнее, чем в Ленинграде, — сказал Молотов. — Ты бывал там?

— Нет, не довелось.

— Родом я оттуда. Перед войной окончил школу, поступил в электротехнический институт. Мечтал стать инженером-электриком.

Молотов рассказал, что его накануне отправки на фронт отпустили на сутки домой. Прощаясь, отец наказывал ему защищать Родину с той же отвагой, с какой моряки-балтийцы защищали молодую Советскую власть. Старшина показал кортик — подарок отца.

Сидоренко прервал воспоминания товарища:

— Постой! Видишь?

Он показал на облачко пыли, оно чуть-чуть угадывалось в рассветной мгле. Облако вскоре растаяло. На востоке разгоралась заря. В этот ранний час необмолоченные скирды напоминали степные курганы. Вдруг снова вздыбилась пыль, на этот раз яснее и ближе. Послышался металлический звук.

— Танки! — вскрикнул Молотов и отдал команду приготовиться к бою.

Вскоре на командный пункт десантного отряда старшина сообщил, что на их позицию движется пять немецких танков.

Тем временем шум от движущихся машин перерос в грохот. На крутом спуске к прибрежной полосе лимана показался танк. За ним — второй, третий… Взметая пыль, грозные машины начали спускаться по дороге, навстречу горстке советских воинов.

Где, в каких поверженных странах оставили фашисты следы своих танков, прежде чем появиться в поблекшей степи? В каких грабительских походах по Европе они участвовали, почти не встречая сопротивления? Не потому ли так самоуверенно грохочут они сейчас?..

Ближе всех к головному танку оказался окоп Сидоренко. Старшина Молотов с тревогой подумал, как бы Леонид, парень, видать, горячий, не слишком рано бросил гранату.

Танк совсем близко. Секунда, две… Взрыв! Машина круто повернулась на одной гусенице и поползла по склону к берегу, как подбитое чудовище.

Старшина усмехнулся:

— Морской порядок!

Второй танк остановился довольно далеко и открыл огонь из пулемета. На какое-то мгновение пулемет замолк. Тотчас вперед, пригибаясь, метнулась фигура моряка. Под гусеницу полетела граната. Танк рванулся вперед, потом назад и замер на месте. Немцы попытались выбраться из подбитой машины, но автоматчик Халилов скосил весь экипаж. Боец уничтожил пять фашистов, да и сам не уберегся от вражеской пули: погиб смертью героя.

Старшина подал знак Сидоренко, чтобы тот полз к нему в надежное укрытие — цементную яму-ванну, уцелевшую в рыбцехе. Оттуда удобно было вести огонь.

Невдалеке возвышались штабеля досок и порожних ящиков для упаковки рыбы. Вскоре десантники заметили: между штабелями полз немец с автоматом на шее. В другом просвете мелькнул: еще один, за ним второй, третий…

— Хотят окружить, гады, — тихо сказал старшина Леониду. — Станут ли они перебегать по одному или сразу бросятся в атаку?..

Сидоренко приготовил гранату. Командир отделения сурово взглянул на него своими светлыми, словно стальными, глазами.

— Без команды не смей бросать! — приказал он. — Надо рассмотреть лучше, подпустить ближе.

Вскоре один немец вышел на простор, огляделся, подал сигнал и побежал вперед. Вслед за ним — бросились человек десять.

— Сдавайсь, рус! — кричал первый бегущий фашист.

Десантники открыли яростный огонь из автоматов. В атакующих гитлеровцев полетели гранаты. Две гранаты метко бросил Сидоренко. Не осталось ни одного гитлеровца в живых.

— Ну-ка, давайте следующие! Ну-ка!.. — перезаряжая автомат, шептал Молотов. Пожалуй, и мать не сразу узнала бы в этом грозном воине с воспаленными веками, — с прилипшей ко лбу черной прядью волос своего ласкового сына.

Старшина почувствовал боль в ноге. Он достал индивидуальный пакет, наскоро перевязал рану и снова взялся за оружие.

Моряки хорошо усвоили напутствие командира отряда: «Перед боем забудьте обо всем на свете. Только об одном твердо помните — победить!» И они бились отважно, расчетливо, один за троих. Не отставал от них в мужестве и молоденький партизан Леня Сидоренко.

Все атаки захватчиков отбиты. Горстка бойцов выстояла. Старшина отер пот со лба и ободряюще озорно подмигнул напарнику…

В это же время на западном участке вражеские атаки следовали одна за другой. Гитлеровцы стремились любой ценой овладеть переправой, форсировать Миус.

Комиссар отряда старший политрук Никитин находился вместе с бойцами. Один его вид, уверенный и внешне спокойный, благотворно действовал на необстрелянных моряков и партизан, ведущих свой первый бой. Комиссар требовал подпускать гитлеровцев поближе и стрелять наверняка.

Десантники отбивали седьмую атаку противника. Каждый раз вслед за артиллерийским налетом немцы-пехотинцы бросались к переправе. Их встречали дружным огнем. С фланга выбивал частую дробь станковый пулемет краснофлотца Павла Потери, комсомольского вожака с хутора Павловки, что в Азовском районе. Сам командир отряда вручил ему легендарный пулемет, взятый в Ростовском музее революции. У краснофлотца-наводчика было такое ощущение, что не он обороняется от наседающих фашистов, а враги отбиваются от яростного огня пулеметчика…

Вскоре в оперативной сводке штаба фронта появилось сообщение: «Войска 9-й армии и Таганрогского боевого участка во взаимодействии с моряками отряда Куникова отбросили противника на 10–15 километров к западу от реки Миус».

Десять суток куниковцы совместно с группой партизан вели ожесточенные бои, нередко контратаковали противника, пытавшегося переправиться на этом участке, чтобы захватить Таганрог с восточной стороны. Они сумели сделать лиман непроходимым. Не добившись успеха, гитлеровцы повели наступление на город с севера.

17 октября фашистские войска вторглись в Таганрог. Куников получил приказ: катерам выйти в район Таганрогского залива, где действовать совместно с канонерскими лодками.

На окраине города, у самого порта, на высоком берегу остановились вражеские танки с белыми крестами. Они в упор расстреливали суда с мирным населением и ранеными советскими бойцами на борту. Вначале фашисты выводили из строя у судов, не успевших уйти в море, машины и рулевое управление, затем переносили огонь на каюты и палубные надстройки.

Над портом стоял неумолчный, душу раздирающий крик, разносившийся далеко в море. Женщины, дети взывали о помощи. Огонь вражеских танков не прекращался. Вода кипела от разрывов немецких мин и снарядов. Автоматчики в черных касках бегали по берегу и расстреливали беззащитных людей.

Вскоре в море появились советские военные суда — канонерские лодки и катера. Гитлеровцы перенесли на них огонь. В ответ с канонерских лодок грянули орудия. Фашистские танки окутались черным дымом. Враг отошел в глубь города. Это позволило взять на буксир поврежденные суда и вывести их из зоны огня в открытое море.

В воздухе загудели немецкие самолеты. Командир отряда Цезарь Куников распорядился приготовиться к отражению атаки воздушных пиратов. Завеса огня помешала вражеским бомбардировщикам сбросить бомбы прицельно. Высокие столбы воды и морского ила поднялись поодаль от боевых кораблей и транспортов.

Вскоре противник повторил воздушный налет на корабли. Снова заработали зенитные пушки, пулеметы. Снаряд одного из зенитных орудий попал в цель. Фашистский стервятник быстро пошел вниз, оставляя за собой хвост дыма.

Транспорты с жителями Таганрога и ранеными бойцами удалось отвести далеко в море, когда канонерку, прикрывавшую отход, атаковали немецкие бомбардировщики. На палубе возник пожар. Вышло из строя рулевое управление, Куников отдал приказ снять команду и потопить лодку. Катера подошли к спущенному трапу, раненые и все, кто уцелел, были сняты. Катера отошли на значительное расстояние, когда в воздухе вспыхнуло оранжевое пламя: на канонерке раздались два мощных взрыва.

Куников не мог оторвать глаз от корабля, скрывавшегося в морской пучине. Позже нам стало известно, с каким мужеством билась с врагом команда погибшей канонерской лодки. Командир орудия Корованский получил тяжелое ранение, но вел огонь до тех пор, пока не потерял сознания. Наводчику орудия Шевченко оторвало обе руки. Умирая, он призывал товарищей защищать Родину до последней капли крови. Командир отделения котельных машинистов Чижов, рискуя жизнью, пытался устранить аварию котла.