Вот какие встречаются на свете чудеса, друг мой!

«Главное — не робеть…»

Снова — уже в который раз! — я в архиве Министерства обороны СССР. Старший научный сотрудник архива В. А. Александрович, приветливо улыбаясь, спрашивает: «Опять поиск?» — и тут же продолжает: «Да ведь и мы не сидим сложа руки. Вот завершили составление полной картотеки вернувшихся с Великой Отечественной войны Героев. Полюбопытствуйте. Вдруг посчастливится — и в семье Героев Татарстана прибудет…»

И вот мы на втором этаже центрального зала. В шкафах — карточки, расположенные в алфавитном порядке. Тысячи карточек… Говорят: глаза страшатся, руки делают. Перебрал один шкаф, второй, третий… Наконец, в список Героев, который я привёз из Казани, заносится новая фамилия: Сергеев Михаил Егорович. 1924 года рождения, родина — Татарская АССР, Тельмановский район, деревня Верхний Тимерлек. Оказывается, в настоящее время Герой проживает в городе Нефтекумске Краснодарского края…

Если Сергеев родился в Татарии, почему о нём до сих пор никто ничего не написал, у нас ведь выходила книга о Героях?

Ответ нашёлся, когда я познакомился с материалами о представлении Михаила Егоровича к званию Героя. Сергеев призывался в армию из Кривого Рога, а семья его в то время жила в Горьковской области. Поэтому наши историки его «не заметили». Так прошли годы…

Нашего земляка, воевавшего в 44-й мотострелковой бригаде 1-го танкового корпуса и получившего 25 марта 1945 года звание Героя Советского Союза, первыми разыскали друзья из Литвы. Им он и рассказал эпизод, который произошёл тридцать лет назад. (Мне об этом написали красные следопыты 37-й школы города Вильнюса.) Вот он.

…1944 год, 17 августа. Бойцы 3-го мотострелкового батальона, которым командует майор Бондарь, в ожидании приказа о выступлении расположились в лесу. Все понимают: если не сегодня ночью, то завтра утром предстоит жаркая схватка с врагом. Фашисты стремятся отбить Каунас и прижать наши войска к морю. Поэтому их контратаки следуют одна за другой. Сил на этом участке враг сосредоточил немало. Его артиллерия, не переставая, ведёт огонь, всё чаще и чаще повторяются мощные танковые атаки, нещадно бомбят самолёты. Продвигаться вперёд становится всё труднее. Многие наши части вынуждены остановиться и, ожидая подкрепления, окапываются.

Рядовой Михаил Сергеев находился как раз в одном из таких подразделений. Он — заряжающий 57-миллиметрового орудия. Голубоглазый блондин с крутыми плечами и крепкими, мускулистыми руками, которому только что стукнуло двадцать. Заветная пора в жизни молодого человека! Как выражается его отец Егор, самое время одному взваливать на подводу тридцатипудовый мельничный жёрнов. Да, силой Михаила природа не обделила. Потому и на службе у «бога войны» — в артиллерии. И специальность заряжающего освоил толково. Уже во время своей стрельбы на ногах стоял крепко, словно врастал в землю, хоть она и ходуном ходила. Стальной ствол орудия, будто отвешивая поклон, дрогнет, полыхнув огнём, — и на землю скатывается гильза, ещё горячая, дымная. В руках Миши — очередной снаряд. Как только раздастся командирское: «Огонь!», ствол вновь «отвесит поклон»… По окончании тренировок — анализ стрельбы. Как всегда, скупо хвалили. Потому что Миша из тех, кто из десяти снарядов семь-восемь лепит прямо в цель.

Но всё это в прошлом. Теперь впереди — настоящий бой, так сказать — боевое крещение. Как его встретит Миша? Не задрожит ли, когда на него двинутся, грохоча, железные громады с чёрными крестами? Не перезабудет впопыхах всё, чему его учили, когда вокруг начнут рваться вражеские снаряды.

Рассказывают, что с молодыми солдатами в первом бою случаются всякие курьёзы. Не попасть бы в смешное положение. Потом прохода не будет.

Нет, Михаил умрёт, но в грязь лицом не ударит. Трусов не только у них в роду — во всей округе не бывало. Наоборот, вон его земляки Николай Козлов, Анатолий Кузнецов и Николай Синдрияков — Герои Советского Союза. И в район, вырастивший таких удальцов, вдруг напишут: «А Миша-то ваш оказался труслив как заяц». Что тогда делать? Как покажешься на глаза той, которая тебе верит, обещала ждать? А родители? Нет, лучше смерть, чем такой позор!..

— Мишка, оглох, что ли? — замковый Выдренко толкнул его в бок. — Вставай, идём на ротное комсомольское собрание. Вон в том сосняке будет.

Миша, всё ещё не отделавшийся от своих дум, зашуршав плащ-палаткой, медленно повернулся и, продолжая лежать, уставился на Выдренко. «А зачем мне на собрание?» — говорил его взгляд.

Прошедший огни и воды, Выдренко сразу сообразил, что творится в душе молодого бойца.

— Вот забодай тебя муха! Ты что, забыл, что комсоргу заявление оставил. Може, и примут…

Миша вскочил. В самом деле, ведь он хотел в первый бой идти комсомольцем. Правда, в заявлении написал не так. Но комсорг был внимателен, уловил, по-видимому, и то, что не изложилось на бумаге…

Здешние леса напоминают наши: стройные сосны с золотистой корой, а под ними кружева папоротников, щавель, душица… Пряно пахнет ягодами и мёдом. Стоит та пора лета, когда всё созревает, а солнце печёт, не жалея силы. В жатву, бывало, столько мужчин съезжались вместе разве что на обед. От этих мыслей у Михаила заныло сердце…

Бойцы с суровыми лицами сидели на поляне, обняв карабины и автоматы. Все — в маскировочных халатах. Обычно сборам солдат сопутствуют шутки, смех. Здесь никто не улыбался. Да, видно, положение серьёзное. Противник в двух шагах. Соседние полки уже вступили в бой. Но приказа идти им на помощь пока что нет.

Комсорг, стоявший возле штабеля снарядных ящиков, взглянул, на наблюдателя, который примостился на высоком дереве, и открыл собрание.

Немного спустя зачитали заявление Сергеева и рекомендации, данные ему в запасном полку. Потом Михаил рассказал свою биографию, ответил на вопросы.

— Не подведёт. Добрый хлопец! — крикнул Выдренко с места. — Мы верим в него.

Рядового Михаила Сергеева приняли в ряды ВЛКСМ единогласно.

В сумерках батальон тронулся в путь. Шли недолго: натолкнулись на противника, который встретил их сильным огнём. Пришлось укрыться в лесу. Перед рассветом, не обращая внимания на непрерывный обстрел вражеской артиллерии, дошли до деревни Косцюки и неподалёку от кладбища заняли боевую позицию. Батальон получил задание задержать немцев, наступающих по дороге на Шауляй. До седьмого пота рыли окопы, траншеи. Все смертельно устали, зато исчезли неуверенность и страх. Миша вспомнил услышанное на собрании.

…Фашисты в Литве устроили лагерь смерти. Кажется, в девятом форту, — сказал комсорг. Согнали сюда тысячи советских людей. После мучений, пыток их целыми группами умерщвляли, а те, что оставались живы, содержались в нечеловеческих условиях. Но захватчикам не удалось сломить дух литовского народа. В лесах действовали партизанские отряды, в городах и районных центрах — подпольные партийные и комсомольские комитеты. Радиостанция бесстрашных молодых патриотов «Голос правды» сообщала народу правду о войне, фронте, звала к борьбе. Подпольный комитет комсомола, возглавляемый Борисом Губертасом, Юозасом Амксонисом и Альфонсасом Цепонисом, вовлёк в свои ячейки сотни юношей и девушек. Грозные народные мстители не давали фашистам спокоя. На железных дорогах взлетали в воздух составы с боеприпасами, военной техникой и живой силой врага. Горели склады, автомашины. Если комсомольцы не могли что-либо уничтожить сами, сообщали в партизанские отряды, а те вызывали авиацию с Большой земли.

Чтобы подавить смелые действия комсомольцев, фашисты устраивали облавы: организовывали карательные отряды. Тюрьмы были забиты молодыми борцами. Среди них нередко оказывались и те, кто никакого отношения к отрядам сопротивления не имел. Всех жестоко избивали, пытали на допросах, потом или расстреливали, или живьём закапывали в землю. Но борьба не прекращалась…

«Оказывается, массовые пытки продолжаются и сейчас», — отметил про себя Миша.