«Какие права нам будут предоставлены?» — ровно спросил сэр Найджел.

«Ещё и настырный, — уже стоя вполоборота, резюмировал рритский посол. — Какие-нибудь. Радуйся, х’манк».

Люди смотрели, как он уходит — гибко, плавно, беззвучно, словно оцифрованная картинка. Словно и не было в ррит почти трёх метров роста и, вероятно, центнеров двух веса…

Я смотрела кино. Решила немного развлечься перед сном. Наугад выбрала одну из записей айлэндовой фильмотеки.

Сначала мне хотелось выключить её. Выключить. И завести самую глупую комедию, которую только можно здесь отыскать. Но что-то не давало мне остановить фильм. Знаете, так иногда бывает. Словно паралич какой-то. Ни нажать кнопку, ни отвести глаза.

Вспомнилось, как не столь давно нагнетали неприязнь к инопланетянам, крутя древние ленты.

Эта не была такой уж древней. Чуть больше тридцати лет… почти сразу после Великой победы.

Я ловила себя на том, что в иных сценах до боли сжимаю зубы — так обидно становилось за людей. Фильм, основанный на реальных событиях. Кое-где в нём даже мелькали, минимально обработанные, настоящие кадры — те, что запечатлели мини-камеры сэра Найджела, первого в истории человечества межпланетного посла и его секретарши, этнической китаянки. Изданные широким тиражом мемуары этой Аламухань легли в основу закадрового текста. Если честно, чтица несколько мешала восприятию. Инопланетная коллегия была куда интереснее личных переживаний секретарши. Тот высоченный даже для своей расы ррит — вполне реальный и известный персонаж. Р’харта.

Люди почти не встречались с ррит в мирной обстановке. А если встречались, то только с самыми высокопоставленными и высокомерными. На самом деле мы ничего не знаем друг о друге.

И не хотим знать.

Качество изображения резко упало: подлинные кадры. Второй ррит не то оскалился, не то засмеялся в ответ на что-то, сказанное ему Р’хартой. Он был стройнее и намного ниже. «Парное лезвие». Рритская женщина заговорила — не узнать, о чём. Она куда меньше напоминала человека, чем мужчины ррит. Огромная, чуть уступающая в росте трёхметровому послу, ширококостная, с восемью сосцами. Её звали Суриши, и она была матерью одного из его выводков. Говорят, считалась миниатюрной женщиной.

Вскоре после той встречи Р’харта стал главнокомандующим рритских военных сил. Это он проиграл войну. Нам, людям. Он прекратил свою жизнь, как многие ррит в конце Первой космической — отправившись в безнадёжный бой.

Х’манки побеждают.

Вчера, — а кажется, что полгода назад, — я сказала уличному проповеднику, что можно знать, не знать и предполагать с определённой степенью вероятности. Может, конечно, я и дразнила его при этом, но я была честна. Я действительно не умею верить.

А хотела бы. Потому что это невыносимо тяжело, — когда не в состоянии оценить степень вероятности. Я бы хотела верить в новую победу.

Но не умею.

Толстосум-экстремал Ланс Айлэнд мог позволить себе все последние технологии. «Испел» была не только роскошно отделана. В рубке, оказывается, стоял даже визуализатор, превращавший данные о доступной сканерам области космоса в трёхмерную голографическую проекцию. Зачем Айлэнду понадобилась эта военная игрушка? Насколько я знаю, визуализаторы нужны тем, кто рискует ввязаться в драку. Проектировали их уральцы, по заказу корпораций с Терры-3, для охоты за браконьерами. Потом ими стали оснащать патрульные корабли, которым нередко приходилось принимать бой с пиратами. Пилотам ориентироваться куда удобнее по реальной картинке, а не по числовым данным.

Зачем визуализатор на гипере, который может просто уйти в мерцание, где его никаким способом не достать? Для тех редких моментов, когда корабль находится в обычном пространстве? Или просто, чтоб был? На звёзды в ладони любоваться?

Я не без злорадства подумала, что, если на каком-нибудь боевом корабле не окажется устройства, его снимут с «Испел».

Когда яхта вышла из мерцания, пилоты позвали нас в рубку. Посмотреть, как выглядит в голографической проекции семитерранский флот.

Было на что посмотреть.

Вообще-то, если честно, визуализатор я видела только в новостях. А голограммы, снятые на обычную камеру, да ещё воспроизведённые на щитовом экране, сильно теряют в эффектности.

Эдвин погасил свет. Небольшая рубка яхты казалась огромной, как планетарий. Или диковинный океанариум — вокруг, в глухой черноте, плыли глубоководные рыбы. Обводы корпусов были настолько естественны и грациозны, что корабли казались живыми. Серебряная чешуя светилась не дающим лучей светом фосфора.

Пожалуй, Айлэнд действительно мог поставить визуализатор просто из чувства прекрасного…

Акулы. Меч-рыбы. Правильные какие ассоциации. Это боевые заатмосферники. Думаю, что последнего поколения, семитерране по своей русской природе никогда не стали бы скупиться на военный флот… зачем кораблю, не предназначенному для входа в атмосферу, такие обтекаемые формы? Если они совершенно не влияют на скорость?

Я уже собралась спросить об этом у кого-нибудь сведущего, когда свет вспыхнул, и серебряные акулы линкоров стали просто голубоватыми комками над лаковой плоскостью визуализатора.

— Ну вот… — разочарованно протянул Морис.

— Вы тут все умом тронулись? — преодолевая хрипоту, сказал вошедший. Прозвучало это так грубо и оскорбительно, как у иного не получилось бы и грязно выругаться.

— Местер? — подчёркнуто вежливо произнёс местер Уэно.

— Морган? — ошеломлённо проговорила я. — Морган! Как ты здесь оказался?

— Янина… — он уставился на меня, я шагнула ближе, протягивая руку, и Морган рявкнул: — Не подходи ко мне!

Я почти испугалась.

— Грипп у меня, — хмуро сообщил таинственный незнакомец. — Сумел… Хожу, как биологическое оружие, блин.

— Температура?

— Да нет уже, — Морган сконфузился и уже не выглядел таким озлобленным. — Сейчас влетим, в медпункт пойду, меня там быстро проконопатят…

Я улыбнулась.

— Так вы знакомы? — Уэно приподнял короткие лохматые брови. — Милая местра Лорцинг, представьте нам, пожалуйста…

— Вы какого хрена в другую сторону прётесь? — нелюбезно прохрипел Морган. — Вы не видите, где флагман? Сейчас разворачиваться будете, как идиоты.

— Местер Ши, — спросила я, — здесь можно сделать тёплое питьё? Хотя бы чай с лимоном?

— Разумеется, я вас провожу…

— Милейший местер Морган, — невозмутимо журчал японец, — я советую вам на ближайшее время вручить себя в женские руки…

— Что значит в другую сторону? — возмущённо перебил местер Нараян из пилотского кресла.

— Не пялься в визик, если не умеешь им пользоваться, — сардонически сказал Морган; мне даже стало за него стыдно. — Это не «Гагарин». Это «Оклахома». Это вообще другая эскадра! Любуются они. Свет они выключили. Ум-мельцы…

Полчаса спустя Морган пил и ел, сидя за серебристого дерева столом Айлэнда. Главным образом ел, добрея на глазах по мере протекания процесса. Довольно крупный мужчина, не евший сутки, — это бездонная бочка.

По крайней мере, хоть отдельной столовой на «Испел» не устроили. Зато кухню выдержали в стиле арт-деко.

Из-за досадной ошибки яхта была вынуждена совершить очень сложный маневр, и теряли мы не меньше трёх часов. Пилот всецело доверился визуализатору, техникой работы с которым владел поверхностно, и спутал два близких по конструкции корабля, забыв прикинуть размерность.

Все войска Ареала стягивались к области «сердца». Мы вышли из мерцания вблизи эскадры, приписанной к Древней Земле, а семитерран даже сканеры оттуда не ловили. Вот и случился промах.

— Морган, — сказала я, когда он, наконец, отодвинул тарелку и начал нащёлкивать себе в кофе таблетки сахара, — откуда ты взялся?

— Сказал бы я грубо, — мрачно отозвался он и хлебнул. — Но при тебе не стану.

— Да что случилось? Я что-то слышала насчёт того, что ты…

— Что — я?