Вернувшись на корабль, адмирал увидел, как индейцы, которых он вез с собой, вылавливают в море огромных улиток. Он заставил их нырять в воду и отыскивать жемчужные раковины — створки устриц, в которых вырастает жемчуг. Они нашли много разных раковин, но жемчужных среди них не было. Адмирал предполагает, что, вероятно, в это время года жемчужных раковин не бывает и вылавливать их следует в мае или июне.
Моряки нашли зверька, похожего на барсука. Они забросили в море сети и выловили много рыбы. Они поймали одну рыбу, которая была, как настоящая свинья, и совсем не походила на тунца, — жесткая, с твердой чешуей. Только глаза и хвост ее не были покрыты чешуей. В теле этой рыбы было отверстие, через которое она выбрасывала свои испражнения. Адмирал велел ее просолить, чтобы, по возвращении, показать королям.
Суббота, 17 ноября. Утром адмирал на лодке отправился осматривать в юго-западной стороне острова, которых он еще [122] не видел. Он встретил множество плодородных и прелестных островов, проливы же между ними были везде большой глубины.
На некоторых островах текли ручейки пресной воды, берущие, как предположил адмирал, начало из ключей, расположенных у подножья гор. Следуя дальше, он встретил ручей с превосходной и очень холодной водой и видел чудесный луг и много высочайших пальм; таких высоких пальм ему раньше не приходилось встречать. Нашел он также, как о том он говорит, индийские орехи и приметил больших крыс из тех, что водятся в Индии, и огромнейших раков. Видел он много птиц и вдыхал одуряющий аромат мускуса. Он полагает, что мускус здесь должен быть.
В этот день из шести юношей, взятых на Морской реке и помещенных на каравелле «Нинья», сбежало двое, самых старших.
Воскресенье, 18 ноября. Адмирал еще раз высадился на том же берегу с большим количеством своих людей и отправился водружать крест, который он велел изготовить из двух найденных на берегу бревен. Крест был воздвигнут у входа в пролив, ведущий в бухту Наследного принца, на видном месте, лишенном деревьев. Морские приливы и отливы были в этой бухте значительнее, чем в любых иных местах на берегах этих земель, что не удивительно, если принять во внимание, сколько здесь было островов. Приливы же и отливы обратны нашим, так как при отливах луна над этой бухтой бывает на юго-запад, четверть к югу.
Адмирал не отправился дальше, потому что день был воскресный.
Понедельник, 19 ноября. Адмирал вышел в море еще до восхода солнца. До полудня было затишье, затем с востока подул ветер, и он направился к северо-северо-востоку. На заходе солнца бухта Наследного принца оставалась в 7 лигах к юго-юго-западу. Показался, прямо на востоке, остров Банеке, и до него оставалось 60 миль. Всю ночь шли на северо-восток и едва сделали 60 миль, а к 10 часам утра 20 ноября прошли еще 12 миль. Всего было пройдено 18 лиг на северо-восток, четверть к северу.
Вторник, 20 ноября. Оставили Банеке, или остров Банеке, на востоко-юго-востоке, откуда дул противный ветер.
Поскольку ветер оставался неизменным, а море бурным, адмирал решил возвратиться к бухте Наследного принца, от куда корабли вышли. До бухты 25 лиг.
Он не желал идти к острову, названному им Изабеллой, от которого был в 12 лигах, и бросить там якорь по двум при чинам. Во-первых, на юге виднелись два острова, и адмирал намерен был их осмотреть, и, во-вторых, потому, что он опасался, как бы не сбежали индейцы, взятые им на Гуанахани [123] или Сан-Сальвадоре, так как от этого острова до Изабеллы было всего лишь 8 лиг; в индейцах же он нуждался и должен был их привезти в Кастилию. Адмирал говорит, что индейцы воображали, будто их отпустят, если они найдут золото. Прибыв к тем местам, где находилась бухта Наследного принца, адмирал, однако, не вошел в нее, потому что уже наступила ночь, а течения увлекали его к северо-западу. Повернув, адмирал направился к северо-востоку при сильном ветре.
В третьей четверти ночи ветер стих, и адмирал принял на восток, четверть к северо-востоку. Ветер — ночью юго-юго-восточный — к рассвету отклонился к югу и к юго-востоку. На восходе адмирал отметил, что бухта Наследного принца была от него на юго-западе, почти четверть к западу на расстоянии 48 миль, или 12 лиг.
Среда, 21 ноября. С восходом солнца адмирал пошел к востоку при южном ветре с небольшой скоростью из-за противного течения. В сумерках было пройдено 24 мили. Затем ветер сменился и подул с востока, и адмирал пошел к югу, чет верть к юго-востоку. К закату прошли 12 миль [этим направлением]. Здесь адмирал определил, что он находится в 42 градусах от экваториальной линии[28], к северу от нее, как это он уже отметил в бухте Моря. Однако в этом месте он говорит, что не будет до тех пор пользоваться квадрантом, пока на берегу его не исправит, так как ему кажется, что он не может находиться на таком расстоянии [от экватора]. И это справедливо — подобное невозможно, потому что острова эти лежат всего лишь в... (Пропуск в тексте. — Прим. перев.) от экватора. Адмиралу казалось, что квадрант верен, потому что и здесь и в Кастилии прибор показы вал север на одинаковой высоте. Но если это было бы действительно так, адмирал был бы на широте и поблизости Флориды... Где же тогда находились острова, которые в этот момент он видел перед собой? Он добавляет, что зной, который все испытывали в этих местах, подкреплял его сомнения в определении широты.
И совершенно ясно, что если бы он действительно находился у берегов Флориды, то в это время года было бы не жарко, а холодно. Очевидно также, что нигде, ни в какой части земли на сорок втором градусе не бывает в ноябре зноя, а если и бывает, то по причинам случайным, хотя до сих пор я [Лас Касас] о подобных случаях ничего не знал. Упоминая о жаре, которую он чувствовал, адмирал указывает, что это верная примета золота и что в этих Индиях и в краях, где он побывал, должно быть очень много золота.
В этот день отделился [от флотилии] Мартин Алонсо Пинсон с каравеллой «Пинтой», без разрешения и вопреки воле [124] адмирала, и, как говорит адмирал, из алчности, так как Пинсон полагал, что один индеец, из числа помещенных на «Пинту», обещал ему дать много золота. И все это случилось неожиданно и не по причине дурной погоды, а лишь потому, что ему (Пинсону) так хотелось. И адмирал говорит здесь: «Он (Пинсон) доставил мне и много иных забот и хлопот».
Четверг, 22 ноября. В среду ночью адмирал шел на юг, четверть к юго-востоку при восточном очень слабом ветре. В третьей четверти ночи подул северо-северо-восточный ветер. Адмирал все еще следовал на юг, чтобы по пути осматривать земли, мимо которых он проходил, но от берега находился на заходе солнца так же далеко, как и вчера, вследствие противных течений.
Земля оставалась в 40 милях. Минувшей ночью Мартин Алонсо Пинсон плыл на восток, к острову Банеке, на котором, как говорили индейцы, было много золота. Этот остров показался в виду адмиральского корабля, на расстоянии 16 миль от последнего.
Адмирал шел всю ночь по направлению к земле, приказав поднять некоторые паруса и держать сигнальный фонарь все время зажженным, потому что он надеялся, что Пинсон возвратится. Ночь была очень светлая, а ветерок, если бы Пинсон пожелал вернуться, был для него попутным.
Пятница, 23 ноября. При слабых ветрах адмирал всю ночь шел на юг, к земле, но течение все время не давало ему возможности к ней приблизиться. И он был на закате так же далеко от берега, как и утром. Ветер дул с востоко-северо-востока и был благоприятным для продвижения к югу, хоть и слабым. За одним из мысов показалась другая земля, или мыс, которая так же тянулась к востоку. Индейцы, которых вез с собой адмирал, называли эту землю «Бохио» и говорили, что она очень велика и на ней живут люди с одним глазом посреди лба и другие [люди], которые называются «каннибалами» (canibales). И индейцы проявляли страх перед ними. Адмирал отмечает, что, когда они увидели, куда ведет путь, которым следуют корабли, они лишились дара речи, опасаясь, что их съедят, и утверждая, что каннибалы — люди, хорошо вооруженные.