Англичане немного пришли в себя после ужасов Пате. 14 августа пятитысячная армия под командованием Бедфорда заняла позиции на холмах Монтепилуа, установив, как обычно, колья для обороны. Французы заняли прочные позиции в том же районе. Ни одна из сторон не была готова атаковать. Весь день продолжались перестрелки, не приведшие к какому-либо результату. Потери сторон были одинаковы, примерно по 150 человек убитыми и ранеными. Для англичан потери были болезненнее, поэтому назавтра они снялись с позиций и ушли в Нормандию. Оттуда поступали тревожные для Бедфорда сведения: партизаны, воодушевленные коронацией Карла и потерями англичан, стали действовать чуть ли не в открытую. Возможно, была и другая причина отступления англичан – Бедфорд убедился, что прежняя их тактика не работает, а новую предложить он не мог.
Еще полгода назад события вроде тех, которые имели место при Монтепилуа, были бы расценены как большая победа французской армии, но теперь, разумеется, это был шаг назад. Французская армия не преследовала противника, а направилась в Компьень – принимать капитуляцию города.
В конце концов Жанна убедила герцога Алансонского и многих других капитанов в целесообразности атаки Парижа. Не дожидаясь согласия короля, 23 августа часть войска под командованием герцога и Жанны направилась к Парижу. По пути им открыл ворота Санлис. В Сен-Дени они вступили 26 августа. Не решаясь атаковать Париж без санкции короля, армия занимала окрестности, вступала в стычки с противником и разведывала местность.
7 сентября король разрешил штурмовать город. Разумеется, упущенное французской армией время парижане не теряли даром. Город был укреплен, созданы многочисленные отряды милиции. Однако меры по защите Парижа были скорее символическими. Милиция парижан едва ли была готова сражаться с опытными бойцами армии Жанны Дарк. Не будучи крепостью, город был уязвим. Так, осаждающие могли перебросить часть войск на правый, северный берег Сены (герцог Алансонский попытался это сделать, но король запретил ему). Можно было атаковать со стороны реки. Ничего не стоило разрушить брандерами мосты, соединяющие разные части Парижа. Хорошей мишенью был остров Сите на Сене. Чтобы прикрыть его, гарнизону пришлось бы перебросить туда хотя бы несколько сот человек, а это ослабило бы защиту южных и северных стен.
Вполне вероятно, что Жанне не пришлось бы даже использовать перечисленные факторы уязвимости Парижа. Ее армия имела богатый опыт взятия крепостей. Но у бургундского гарнизона Парижа имелся мощный союзник. Гораздо мощнее, чем Бедфорд.
На следующий день, 8 сентября, несмотря на праздник Рождества Девы Марии, Жанна начала штурм со стороны ворот Сент-Оноре. Бой длился более пяти часов. Французам удалось взять баррикаду, защищавшую подступы к воротам, но вскоре Жанна была ранена стрелой в бедро. Она яростно сопротивлялась попыткам унести ее с поля боя и убеждала солдат продолжать атаку, однако король приказал прекратить штурм. 9 сентября Жанну перенесли в Сен-Дени, хотя она отказывалась и говорила: «Я не сдвинусь с места, пока Париж не будет взят». После этого король приказал прекратить осаду. Прежде чем покинуть Сен-Дени, Жанна пожертвовала свои великолепные белые доспехи тамошней церкви. 12 сентября «побежденная» армия двинулась в Жьен. Намеренно проиграв сражение за Париж, Карл VII получил повод для роспуска армии.
Историки часто пишут о слабохарактерности Карла VII. Нет, события под Парижем говорят о совершенно противоположном – о его жестком характере, холодной расчетливости и железной воле, перед которой оказались бессильны Жанна, герцог Алансонский и другие капитаны. Многие ли способны устоять перед нажимом многих людей сразу, особенно когда рядом грохочут пушки и свищут стрелы? А он сумел. Так что следует отказаться от мнения, что Карл VII был слабохарактерен.
Самый главный союзник парижского гарнизона, Карл VII, выиграл для Бургундии битву за Париж, который уже почти был взят. Зачем он это сделал? Если все дело было в перемирии с Бургундией, то французы его и так нарушили, начав штурм. У них, впрочем, имелся железный аргумент: еще раньше условия перемирия нарушили бургундцы, так и не сдавшие Париж, вопреки их обещанию, – то есть французы просто брали то, что принадлежало им по праву. Таковы были условия этого странного перемирия: каждая из сторон могла преспокойно нарушать их, обвиняя другую и при этом считая себя правой.
Жанна нарушила волю короля. На нее вполне можно было также списать ответственность за неудачу под Парижем. За меньшие грехи командующих отправляют в отставку, а Жанна и сама просила об этом – до и после сражения за Париж. Судя по тому, что героиня пожертвовала свои доспехи церкви, она была уверена, что воевать ей больше не придется. Однако король вовсе не собирался ее отпускать. Вместо этого он распустил армию – в Жьене, 21 сентября. Распущены по домам были все капитаны, кроме Жанны. Какой вывод напрашивается из этого? Только один: Жанна была нужна Карлу VII, но не в качестве военного капитана. А в каком качестве он хотел бы видеть эту девушку, мы уже говорили.
Вернемся к поведению Жанны под Парижем. То, что она была уверена в скором взятии города, понятно: и не с такими справлялась. Но как же ее Голоса? Они обещали ей, что город будет взят? Если нет, зачем же она решила штурмовать? Логичнее было настаивать на своей отставке. Если же обещали, получается, что Голоса обманули Жанну. Причем случилось это еще раньше – когда они присоветовали ей короновать Карла. И только в одном случае не может быть претензий ни к Жанне, ни к Голосам: если они были ее выдумкой и девушка сознавала это. Как всегда, Жанна делала то, что от нее зависело, но на этот раз роковая ошибка – поспешная коронация Карла VII – разрушила ее планы.
Жанна при дворе
Несмотря на формальное перемирие, осень 1429 года и затем зима проходили в постоянных стычках французов с бургундцами. Это не помешало рыцарям развлекаться – во время турнира в Аррасе, на Большом рынке, 20 февраля 1430 года пятеро французов сражались против пяти бургундцев. Сам герцог Бургундский выступал там судьей. Французы, среди которых бились такие известные капитаны, как Потон де Ксентрайль и Теодоро Вальперга, потерпели полное поражение. Однако им не следовало отчаиваться. Спустя несколько месяцев они сумели взять реванш за эту неудачу, и уже отнюдь не в турнире.
В тот период Жанна была поручена заботам сира д’Альбрэ, королевского наместника в Берри, сводного брата де Ла Тремуйля, проводника бургундской политики при дворе Карла VII. Сначала д’Альбрэ отвез девушку в Бурж. Там она в течение трех недель жила в доме Рене де Булини, королевского генерального советника финансов. Его супруга Маргарита Ла Турульд позднее вспоминала о своих беседах с гостьей. Простые люди часто приносили Жанне свои четки или другие предметы почитания, прося, чтобы она освятила их своим прикосновением. Хозяйка уговаривала девушку:
– Жанна, не обижайте людей отказом!
В ответ та смеялась и говорила Маргарите:
– Троньте эти четки сами! Они будут так же хороши от вашего прикосновения, как и от моего!
Интересная деталь! Девушка, уверявшая, что общается со святыми из рая, была убеждена, что ее прикосновение не святее любого другого. Неграмотная девушка, демонстрирующая вполне материалистический подход… или просто сознающая, что святые из рая – плод ее фантазии.
Вскоре у короля возникла идея, как занять Жанну. Ее уговорили выступить походом против разбойничьих шаек. Некоторые из них захватили замки и укрепились в них, став грозными сеньорами-разбойниками. В центральных районах Франции был известен Перрине Грессар. Он обосновался в Ла-Шарите-сюр-Луар и удерживал Сен-Пьер-ле-Мутье, продавая свои услуги то герцогу Бургундскому, то Бедфорду. Какое-то время сам Ла Тремуйль был в плену у Грессара. Рост его могущества вызывал страх не только у французов, но и у бургундцев.
В ноябре 1429 года Жанна согласилась выбить Грессара из занимаемых им пунктов. Осада Сен-Пьер-ле-Мутье оказалась трудна. Штурм королевского отряда был отбит, солдаты начали отступать. Жанна осталась с очень маленькой группой своих людей. Ее стали убеждать, чтобы она отступила, но девушка отказалась, а затем закричала: