Все вроде бы правильно, логично, резонно было в рассуждениях дяди. Но попробуй в семнадцать лет отказаться от заветной мечты, отложить ее на неопределенное время. Жили они неподалеку от Тушино, где каждый день взлетали и садились самолеты, плыли по небу разноцветные парашютные купола, где каждый мальчишка грезил о небе. Сосед, работавший и летавший с самим Чкаловым, рассказывал Вадиму интереснейшие истории о людях пятого океана, о работе конструкторов.
Вадим поступил в Московский авиационный институт. Факультет выбрал один из самых трудных. Учеба требовала большого напряжения, и о полетах пришлось забыть. После окончания института его направили на работу в конструкторское бюро. Что это были за годы? Пожалуй, лучше всего на этот вопрос ответят странички из его дневника:
«Если я скажу, что молодежь — самая потенциальная часть человечества, я ничего не открою, хотя, разумеется, буду прав. Если я стану утверждать, что для самоутверждения в этой роли молодым непременно необходимо дерзание,- тоже ничего нового не сообщу, хотя никто меня не упрекнет в натяжке или тем более полуправде. А мужество, для того чтобы дерзать, должно присутствовать в человеке? Непременно. А раскованность мышления? А труд? Порой каторжный, когда в сутках, кажется, не 24, а только 2,5 часа? А риск? Риск, доходящий до дерзости, до самой последней грани, когда вдруг озаряет тебя абсолютная, ненужная, особенно в эту минуту, ясность, что тебе не донести свою ношу? Нет, не потому, что не хватит сил. У тебя не хватит времени. Ты просто не успеешь. Твои звездные часы не перпетуум-мобиле. Они встанут. Когда-то они должны остановиться, черт побери! Часы твоей жизни. Но не время вообще. Ведь будут другие...
Так будет ли тебе достаточно всех этих приобретений — мужества, дерзания, полета мысли, риска — для сознания того, что надо продолжать идти? Будет ли у тебя достаточно уверенности в том, что другие пойдут по твоим стопам? Убеждения, что звездные часы человечества будут работать без тебя и потом?
Только когда все эти «движители» придут на помощь (а заставить их работать — твой удел), человек может быть спокоен, что он состоялся как личность».
Работая инженером, Владислав поступил в подмосковный аэроклуб. Нелегко совмещать серьезную и ответственную работу, постоянные и порой долгие командировки с занятиями в клубе, колесить на всех видах городского и загородного транспорта ради одного-двух учебных полетов. Но он привык доводить начатое дело до конца. Так было и с аэроклубом. Он не пропускал ничего, что могло быть полезно для его будущей работы. Как-то после полета на поршневом «яке», выполнив упражнение «под шторкой», сказал инструктору:
— Буду летать и на реактивных. Буду!
Он многому учился у отца. Николай Григорьевич по призванию и по профессии инженер. Точнее, авиационный инженер. Мальчишкой пешком пришел в Москву из Рязани. Работал и учился, учился и работал. Человек беспокойной души. Конструкторские бюро, заводы, частые командировки, короткие часы дома. И у Вадима не было друга лучше, чем отец.
«Усилием воли можно организовать себя, подавить страх, приучить себя к честности, бескорыстно и с полной отдачей выполнять работу, связанную с определенной опасностью». Так учил отец. Так поступал Вадим.
— Отец,- говорил он, и глаза его теплели,- современный во всем человек. Он хорошо рисует, любит музыку. С ним можно говорить и спорить обо всем: о спутниках и футбольном первенстве, последнем романе Быкова и театре на Таганке... Честное слово, было бы здорово, если бы я и брат обладали хотя бы половиной тех качеств и знаний, которые имеет отец. К тому же он пишет. И мне тоже хочется написать когда-нибудь книгу... О нашем времени, его людях, об отце...
Забегая вперед, скажу, что он написал такую книгу. Называется она «Шагаем в небо». Союз журналистов СССР присудил ее автору премию 1971 года и диплом лауреата. Работу над книгой Вадим считал поручением комсомола. Адресовал ее тем молодым, которым желал высокого неба.
Сложен и труден путь в неизведанное. И на этом пути бывают не только удачи.
Космонавту нужны сила, закалка, крепкое здоровье. И Вадим взялся за спорт. Играл в футбол, хоккей, ручной мяч, занимался легкой атлетикой, боксом... Несмотря на острую нехватку времени, он поступил в школу тренеров. Мечтал вывести свою команду в число лидеров. Вечерами ездил на другой конец города, домой возвращался поздно. И когда жена выговаривала ему за то, что он не думает о доме, о сыне, он сгребал Володьку в охапку и весело говорил:
— Пусть растет как хочет. Только чтобы учился хорошо, в люди выходил...
Свою затею Вадим скрывал. Товарищи по работе не беспокоили его расспросами. Они знали: не такой Волков человек, чтобы надолго замкнуться. Если молчит, хмурится,- значит, сам ищет выход из какого-то положения.
— Дался тебе этот хоккей! — ворчала Людмила, глядя на его обветренное лицо. — Подумать только! Который год, и все хоккей, хоккей!.. Занялся бы чем другим.
— Ну, ладно,- говорил Вадим и перемигивался с отцом. — Обещаю: вытащим ребят в класс «Б» — брошу хоккей.
Но его перевели на более сложную работу, и хоккей пришлось оставить. Времени на все уже не хватало.
Была мечта — испытывать космические корабли. И вот он подает заявление с просьбой зачислить в отряд космонавтов.
Отказали. Но он был настойчив в достижении цели. И добился своего. После первого космического полета Вадим писал товарищам: «Отсчет времени люди ведут по каким-то своим вехам. Эти вехи жизненного пути становятся началом поворота или стремительного подъема. Моя веха — 11 мая 1964 года. День, когда меня вместе с другими, кто изъявил желание лететь в космос, вызвали к С. П. Королеву...»
...Тренировки на специальных стендах и установках, прыжки с парашютом на землю и на воду, изучение космической техники, правил ее эксплуатации, государственные экзамены... Он понимал, что право на участие в космическом полете дает безупречное выполнение всех без исключения пунктов сложной программы подготовки.
В октябре 1969 года в составе экипажа «Союз-7» он участвовал в групповом космическом полете, выполняя обязанности бортинженера.
«Расчетная точка нашей посадки в 155 километрах северо-западнее города Караганды. Наш космический адрес, который совсем недавно звучал примерно так: Вселенная, область — Околоземная, город — Орбита, дом — корабль «Союз-7», теперь называется снова одним словом — Земля.
А надо мной — небо... Смотрю на него. Оно закрыто плотными облаками. Даже не верится: неужели мы были в космосе? Все так быстро кончилось. Как будто и не было нескольких лет напряженной подготовки и не было этих пяти суток космического полета...» Это он писал после возвращения.
Короткий отдых — и снова дела, общественные и производственные. По заданию ЦК комсомола он много ездил по стране, бывал на ударных комсомольских стройках Дальнего Востока, на республиканских съездах и молодежных конференциях, выступал с докладами об исследовании космоса.
— Как ты оцениваешь космическую работу последних лет? — спросили его друзья-журналисты.
— Если коротко, то космические исследования прошедших лет — это непрерывное усложнение самих полетов и проводимых в них экспериментов, это важный процесс рождения принципиально новых научных решений, идей, методов познания. В строго продуманном освоении Вселенной отчетливо виден советский стиль решения крупнейших научно-технических проблем...
19 апреля 1971 года начался новый этап в освоении космоса — состоялся запуск на орбиту спутника Земли орбитальной станции «Салют». Вслед за этим в космос должны были стартовать два пилотируемых корабля: первый — «Союз-10» — для опробования стыковочных узлов и систем, второй — «Союз-11» — доставить на борт станции экипаж исследователей.
