Хутон вообще никогда не знал свободы. Он в тюрьме с девяти лет. В девятнадцать лет он записался добровольцем в военно-морской флот и, благодаря этому, должен был выйти из колонии для малолетних преступников. Однако за день до освобождения совершил убийство. Он, кажется, немного помешан.

События принимают неожиданный оборот. На утренней перекличке вызвали Хутона и его друга, Жана Карбонери. Это брат Карбонери, который работает пекарем у причала.

Безо всяких объяснений и без видимой причины их послали на Сен-Жозеф. Я пытаюсь выяснить, в чем дело. Утечки информации, видимо, нет, но Арно работал в оружейной четыре года, а Жан Карбонери работает пекарем уже пять лет. Их перевод на Сен-Жозеф не может быть простой случайностью.

Я решаю поговорить с тремя наиболее близкими друзьями: Матье Карбонери, Гранде и Глиани. Ни один из троих ничего не знает. Хутон и Арно обратились, видимо, только к заключенным, не входящим в «общество».

— С какой же целью они говорили об этом со мной?

— Потому что всем известно о твоем желании бежать любой ценой.

— Но не такой ценой.

— Они не видят разницы.

— А твой брат, Жан?

— Поди знай, что заставило его совершить эту ошибку и присоединиться к ним.

— Может быть, доносчик назвал его, но на самом деле он не был замешан?

События развиваются быстро. Сегодня ночью был убит Джирсоло в момент, когда он входил в уборную. Обнаружили кровь на рубашке погонщика буйволов из Мартиники. Через пятнадцать дней специальный суд приговорил мартиникца к смертной казни.

Во дворе ко мне подошел старый заключенный по имени Гарвель (его другое имя Савоярд).

— Пэпи, я озабочен. Это я убил Джирсоло. Я хочу спасти негра, но боюсь, что меня казнят. Если можно устроить, чтобы я получил три или пять лет одиночки, я готов себя выдать.

— Какой у тебя срок?

— Двадцать лет.

— Сколько уже отсидел?

— Двенадцать.

— Постарайся сделать так, чтобы тебе дали пожизненное заключение, но не стремись попасть в изолятор.

— А как это сделать?

— Дай подумать. Скажу тебе сегодня ночью.

Ночью я говорю Гарвелю:

— Явись с повинной под предлогом, что твоя совесть не может допустить казни невинного человека. В качестве защитника возьми надзирателя-корсиканца. Я назову тебе его имя после того, как сам побеседую с ним. Надо спешить. Нельзя допустить, чтобы негра казнили.

Я говорил с надзирателем Коллона, и тот подал мне блестящую идею: я пойду с ним к коменданту и скажу, что Гарвель просил меня защищать его, а также, что я заверил его в том, что после столь великодушного поступка его не смогут приговорить к смерти, но случай серьезный, и он должен ждать пожизненного заключения.

Все прошло точно по плану. Гарвель спас негра, которого сразу освободили. Лжесвидетеля приговорили к году изоляции, а Роберт Гарвель получил пожизненное заключение.

О подоплеке событий Гарвель рассказал мне через два месяца. Оказывается, Джирсоло согласился присоединиться к бунтовщикам, и ему были известны детали плана. Он и выдал Хутона, Арно и Карбонери. Просто счастье, что он не знал больше имен.

Тюремщики ему не поверили, но на всякий случай отправили всю троицу на Сен-Жозеф, не сказав им ни слова и ни разу не допросив.

— Чем же ты мотивировал его убийство?

— Я сказал, что он украл мой патрон. Я спал напротив него — это действительно так — а ночью вынимал патрон и прятал его под одеяло, которое служило мне подушкой… Однажды ночью я пошел в туалет, но вернувшись, патрона не обнаружил. Из всех моих соседей не спал только Джирсоло. Тюремщики поверили моей версии и даже не рассказали мне о том, что Джирсоло говорил с ними о восстании.

— Бабочка! Бабочка! Тебя зовут.

— Я здесь.

— Собирай вещи. Тебя переводят в Сен-Жозеф.

— О! Черт побери!

Во Франции недавно началась война. Введены новые порядки: надзирателей, которые окажутся ответственными за побег, уволят. Заключенные, которых поймают во время побега, будут приговорены к смерти. Это будет сделано под предлогом, что беглец хотел присоединиться к французской армии, предавшей Отечество.

Комендант Прюле уехал более двух месяцев назад, а нового коменданта я не знаю. В 8 часов поднимаюсь на палубу корабля, который отправляется в Сен-Жозеф.

Отца Лизет в лагере Сен-Жозефа не оказывается. На прошлой неделе он вместе с семьей уехал в Кайенну. Имя нового коменданта Сен-Жозефа — Дютан, он из Гавра. Первым делом меня приводят к нему.

— Ты Бабочка?

— Да, комендант.

— Ты странный тип, — говорит он, перелистывая документы.

— Что во мне такого странного?

— Видишь ли, здесь написано, что ты опасен со всех точек зрения, и красными чернилами приписано: «В постоянной готовности к побегу», а потом еще одна приписка: «Пытался спасти жизнь дочки коменданта Сен-Жозефа». У меня две маленькие дочурки, Бабочка, хочешь взглянуть на них?

Две маленькие девочки — трех и пяти лет — входят в комнату в сопровождении араба и молодой черноволосой женщины, очень красивой.

— Дорогая, это тот самый человек, что спас твою крестницу, Лизет.

— О, позвольте пожать вашу руку, — говорит молодая женщина.

Самая большая честь, которую можно оказать заключенному — это пожать ему руку. Заключенному никогда не дают руки.

— Да, я крестная Лизет. Мы очень привязаны ко всей семье Грандуа. Что ты для него сделаешь, дорогой? — сказала она, обращаясь к мужу.

— Он пойдет в лагерь. Потом скажет мне, какую работу ему хотелось бы делать.

— Спасибо, комендант. Спасибо, госпожа. Не можете ли мне сказать, за что меня перевели на Сен-Жозеф? Ведь это почти наказание.

— Для этого не было, по-моему, никакой причины. Я думаю, новый комендант просто боялся, что ты сбежишь. Он не дурак, — наказания за побеги стали более тяжелыми, и потому он послал тебя сюда. Он предпочитает, чтобы ты бежал из Сен-Жозефа — здесь он за тебя не в ответе. Он отвечает только за Королевский остров.

— Сколько времени ты собираешься здесь пробыть, комендант?

— Восемнадцать месяцев.

— Я не могу столько ждать, но найду повод вернуться на Королевский остров, чтобы не навредить тебе.

— Спасибо, — говорит женщина. — Ты великодушный человек. Если будешь в чем-то нуждаться, без стеснения приходи сюда. А ты, дорогой, прикажи лагерной охране, чтобы они пропускали к нам Бабочку, когда он этого захочет.

— Хорошо, дорогая. Мухамед, отведи Бабочку в лагерь, а ты, Бабочка, выбери себе любое место, в котором ты предпочел бы жить.

— О, это очень просто: в здании для особо опасных.

— Это несложно, — со смехом говорит комендант, подписывается на документе и дает его Мухамеду.

За охрану отвечает старый корсиканец, известный убийца. Его имя Филиссари.

— Это ты и есть Бабочка? Тебе стоит знать, что я либо совсем добрый, либо совсем злой. У меня и не пытайся бежать: если поймаю, убью, как кролика. Через два года я выхожу на пенсию, и это самое подходящее время, чтобы мне насолить.

— Тебе следует знать, что я друг всех корсиканцев. Не обещаю тебе не бежать, но если сбегу, то сделаю это не в твою смену.

— Тогда порядок, Бабочка. Мы не будем врагами. Молодые, сам понимаешь, могут пережить эти побеги, но я… В моем возрасте, перед самой пенсией! Значит, договорились? Иди в свое здание.

В зале я встречаю Пьеро-придурка, Хутона, Арно и Жана Карбонери. Мне следовало бы быть в одной группе с Жаном, так как он брат Матье, но ему далеко до брата, а из-за его дружбы с Хутоном и Арно, я не могу присоединиться к их группе. Я вхожу в группу Пьеро-придурка.

Остров Сен-Жозеф более дикий, чем Королевский. Он состоит из двух плато, на которых и располагается лагерь. На нижнем — сам лагерь, а на верхнем находится изолятор. Кстати, изолированные продолжают свои ежедневные прогулки и купания. Будем надеяться, что изолятор не вернется к прежним порядкам.

Каждый день араб, который работает у коменданта, приносит мне в обед три котелка с едой. Это крестная Лизет посылает мне каждый день ту же еду, что она готовит и для своей семьи.