Вдовствующая императрица Люй, используя свое высокое положение, поставила ванами трех из рода Люй, она захватила власть и правила единолично, однако стоило только главе военного ведомства с верительным знаком проникнуть в северную армию и кликнуть клич, как все воины, оголив левую руку, встали на сторону рода Лю и восстали против рода Люй, который в конце концов и был уничтожен. Это было определено Небом, а не совершено усилиями людей. Ныне высшие сановники, хотя бы и хотели поднять бунт, но байсинов они использовать не смогут, да и среди своих разве они смогут действовать единодушно? Сейчас в столице находятся ваши родичи — Чжусюй-хоу и Дунму-хоу, а вне столицы сановники опасаются могущества [правителей] владений У, Чу, Хуайнань, Ланъе, Ци и Дай. Кроме того, ныне [223] из сыновей императора Гао-ди остались только Хуайнань-ван и вы, Великий ван. К тому же вы — старший, ваша мудрость, добродетель, человеколюбие и сыновняя почтительность известны всей Поднебесной, вот почему высшие сановники, исполняя волю Поднебесной, хотят пригласить вас, чтобы возвести вас на престол. Не сомневайтесь, Великий ван!” [3].
Дай-ван рассказал [о словах Сун Чана] вдовствующей императрице, чтобы обсудить с ней положение, но оба они колебались и к решению не пришли. Тогда они стали гадать на панцире черепахи, на котором появилась большая поперечная трещина. Толкование гласило:
Большая поперечина означает перемены,
Я стану небесным ваном.
И, как сяский Ци, править буду со славой [4].
Дай-ван сказал: “Я ведь уже ван, как же я еще могу стать ваном?”. Гадатель ответил: “Называемый [в гадании] небесным ваном это — Сын Неба”. После этого Дай-ван приказал Бо Чжао — младшему брату вдовствующей императрицы съездить и встретиться с Цзян-хоу [Чжоу Бо]. Цзян-хоу и другие сановники рассказали Бо Чжао о причинах, по которым они решили призвать и возвести на престол Дай-вана. Бо Чжао, вернувшись, доложил: “Верьте им, сомнений никаких нет!”. Засмеявшись, Дай-ван сказал Сун Чану: “Действительно, все как вы говорили”. Затем он приказал Сун Чану сесть вместе с ним в колесницу, а Чжан У и другим, всего шести человекам, сесть в сопровождающую колесницу и отправился в Чанъань [5]. Доехав до Гаолина, Дай-ван остановился на отдых, послав Сун Чана вперед в Чанъань выяснить обстановку.
Когда [Сун] Чан прибыл к мосту на реке Вэй, его встретили первый советник и все остальные сановники. Сун Чан вернулся и доложил об этом [Дай-вану], Дай-ван поспешил к мосту через реку Вэй, где все сановники явились представиться ему, с поклонами называя себя его слугами. Дай-ван сошел с колесницы и тоже поклонился в ответ. Глава военного [224] ведомства [Чжоу] Бо, выступив вперед, сказал: “Покорнейше прошу уделить мне время для беседы наедине”. Сун Чан возразил: “Если то, что вы хотите сказать, дело общее, то говорите при всех. Если то, что вы хотите сказать, дело личное, то ван не выслушивает личных дел”. Тогда глава военного ведомства упал на колени и поднес [Дай-вану] императорскую печать и регалии власти [6]. Дай-ван, отказываясь, предложил: “Отправимся в подворье владения Дай, где и обсудим это”.
После этого [Дай-ван] быстро поехал в подворье владения Дай. Вслед за ним туда же прибыли сановники. Первый советник Чэнь Пин, глава военного ведомства Чжоу Бо, старший военачальник Чэнь У, главный цензор Чжан Цан, глава княжеского приказа — цзунчжэн Лю Ин [7], Чжусюй-хоу Лю Чжан, Дунму-хоу Лю Син-цзюй, глава посольского приказа Лю Цзе, дважды поклонившись Дай-вану, сказали: “Юный Хун и другие [наследники] — не сыновья императора Сяо-хуй-ди и недостойны приносить жертвы в храме предков. Мы, ваши слуги, советовались с [женой Цзин-вана] Иньань-хоу, с вдовствующей княгиней Цин-ван-хоу, имеющей ранг лехоу, с Ланъе-ваном [8], с членами императорского рода, с высшими сановниками, лехоу и с чиновниками, получающими довольствие две тысячи даней зерна в год [9], и все они сказали: “Великий ван, как старший сын императора Гао-ди, должен стать преемником императора Гао-ди”. Мы просим вас, Великий ван, вступить на престол Сына Неба”.
Дай-ван ответил: “Принесение жертв в храме предков императора Гао-ди — очень важное дело. Я же не обладаю способностями и недостоин того, чтобы служить в этом храме предков. Прошу обратиться к Чу-вану [10] с просьбой найти достойного. Я принять [престол] не смею”. Все сановники пали ниц и настойчиво просили его согласиться. Дай-ван, обратившись лицом к западу, отказался три раза, обернувшись лицом к югу, отказался еще дважды [11]. Первый советник Чэнь Пин и остальные продолжали: “Мы, ваши слуги, смиренно обдумав все, нашли, что вы, Великий ван, самое подходящее лицо для принесения жертв в храме предков [225] императора Гао-ди, так же считают владетельные князья и весь народ Поднебесной. Во имя храма предков династии и алтаря Земли и злаков мы не смеем отнестись к этому с пренебрежением. Просим вас, Великий ван, милостиво прислушаться к нам. Мы, ваши слуги, с почтением подносим вам императорскую печать и регалии власти и вновь припадаем к вашим стопам”. Тогда Дай-ван сказал: “Раз мои родичи, военачальники, советники, ваны и лехоу все считают, что нет более достойного, чем я, не смею больше отказываться”, — после чего вступил на престол Сына Неба [12].
В соответствии со своими рангами сановники стали прислуживать императору. Главному конюшему [Ся-хоу] Ину и Лю Син-цзюю, носившему титул Дунму-хоу, было приказано привести в порядок дворец, снарядить парадную колесницу Сына Неба и подать ее императору в подворье владения Дай. В тот же день вечером император въехал во дворец Вэйянгун. Той же ночью император назначил Сун Чана на пост командующего императорской гвардией, [приказав] навести порядок в южной и северной армиях и умиротворить их. Чжан У он назначил начальником охраны внутренних дворцовых ворот. Прошествовав по залам дворца, [император] возвратился в передний зал дворца, расположился там и в эту же ночь издал эдикт, в котором говорилось:
“В последнее время [13] члены рода Люй, использовавшиеся на службе, захватили в свои руки всю власть и замышляли большое злодейство, намереваясь погубить храм предков рода Лю. Но благодаря усилиям военачальников и советников, лехоу, членов царской фамилии и высших сановников их удалось уничтожить, и они все теперь наказаны за свои преступления. Мы [14], вступив только что на престол, объявляем амнистию в Поднебесной, даруем народу, [главам семей,] по одному рангу знатности, а женам на каждые сто семей жалуем быков и вина, [пусть все] пируют и гуляют пять дней” [15].
В первый год правления императора Сяо-вэня, в десятой луне, в день гэн-сюй (15 ноября 180 г.) император пожаловал [Лю] Цзэ, прежде носившему титул Ланъе-вана, титул [226] Янь-вана. В день синь-хай (16 ноября) император поднялся по парадной лестнице [к трону], а затем посетил храм Гао-цзу [16]. Правый первый советник [Чэнь] Пин был переведен на должность левого первого советника, глава военного ведомства [Чжоу] Бо был назначен правым первым советником, а старший военачальник Гуань Ин — главой военного ведомства. Все земли, ранее входившие во владения Ци и Чу и захваченные членами рода Люй, были возвращены этим владениям [17]. В день жэнь-цзы (17 ноября) [император] отправил командующего колесницами и конницей Бо Чжао встретить вдовствующую императрицу в Дай.
3
В речи Сун Чана (внука известного государственного деятеля периода Чжаньго, Сун И) названы правители отдельных владений — княжеств, известные в основном из предыдущей главы. Это Чжусюй-хоу Лю Чжан, Дунму-хоу Лю Син-цзюй, правитель У — Лю Пи, правитель Чу — Лю Цзяо. В Хуайнани правил Лю Чан, в Ланъе правил Лю Цзэ, в Ци правил Лю Сян, т. е. все они представляли род и фамилию Лю и являлись родичами Гао-цзу.
4
Текст гадания состоит из трех строф по четыре иероглифа в каждой. Пророчество написано рифмованным стихом: ган, ван, гуан (иероглиф ***, стоящий в конце первой строки, согласно исследованию Карлгрена, в танское время читался еще ган. См. Analytic Dictionary 316.) Удвоение ган-ган, в современном чтении гэн-гэн, трактуется комментаторами как *** — “перемены”. В гадании фигурирует словосочетание тянь-ван *** — “небесный ван”, которое встречается в Цзо чжуань в применении к правителям Чжоу. Ссылка на сяского Ци делается потому, что с Ци началось, как передают древние сказания, наследование престола от отца к сыну (фактически этот переход совершился много позднее, в классовом обществе). Приход к власти сына Гао-цзу — Хэна как бы восстанавливал прерванное родом Люй “законное” престолонаследование в Хань.
5
Колесница, в которой ехали Дай-ван и Сун Чан, названа цань чэн ***. Так же называли телохранителей правителя, ехавших на ней (см. прим. 104 к гл. 7). Цань — это экипаж, в который запряжены три лошади (Шо вэнь цзе цзы, гл. 10, ч. 1, стр. 9—10, изд. 1882 г.); он упоминается и в сочинениях чжоуской эпохи, в частности в Цзо чжуань (18 г. Вэнь-гуна). Другое название этой колесницы — пэй-чэн ***; известно, что она использовалась во время поездок на жертвоприношения (см. ШСЦ, т. 28, Чунь-цю Цзо чжуань чжэн-и, кн. 2, стр. 830; т. 13, Чжоу ли чжу-шу, кн. 3, стр. 1160).
Колесница, или экипаж, в котором ехали Чжан У и другие сопровождавшие императора лица, назван чэнь чжуань ***. По объяснению Жу Чуня, это колесница, в которую запрягалась четверка низкорослых лошадей, т. е. экипаж был рангом ниже.
6
Чжоу Бо поднес Дай-вану си фу ***. Си — это императорская печать, о ней уже говорилось (см. прим. 26 к 6 гл.). Не совсем ясно, что имеется в виду под фу. Основное значение — “верительная бирка” — здесь не подходит. Остается предположить, что это какие-то регалии высшей власти. Бань Гу в аналогичной фразе опускает знак фу, но в последующем тексте восстанавливает его. Сыма Гуан приводит оба иероглифа, причем в современном издании с пунктуацией они разделены запятой, как два понятия (ЦЧТЦ, II, 437). В европейских переводах — Шаванна (МИС, 2, 448), Дабса (I, 226), Уотсона (I, 344) — даются два понятия, хотя перевод фу словосочетанием “верительные грамоты” — credentials у двух последних представляется модернизированным.
7
Цзунчжэн *** — название должности, учрежденной при Цинь и сохранившейся в империи Хань. Ведал делами, связанными с членами правящего дома, исключая самого императора, поэтому нами и дан перевод “глава княжеского приказа”. В начале нашей эры при императоре Пин-ди должность была переименована в цзунбо ***.
8
Иньань-хоу — жена Цзин-вана Бо, брата Гао-цзу. Вдовствующая княгиня Цин-ван-хоу была женой другого брата Гао-ди, Лю Чжуна. Шаванн, основываясь на комментарии Жу Чуня, полагает, что речь идет только об одной женщине — вдове Цин-вана с титулом Иньань-хоу (МИС, 2, 449). Традиция испрашивания советов у знатных и известных женщин, присвоение некоторым из них даже титула хоу (например, Лю Сю, жене Сяо Хэ и др.) свидетельствует о сохранявшемся в начале Хань достаточно высоком общественном авторитете и статусе знатной женщины. Возможно, в этом проявились остатки материнского права, унаследованные от ранних эпох и по традиции переданные в Хань (этих проблем касались Чэнь Мэн-цзя, Ло Чжэнь-юй (1866–1940) и др.).
9
Как известно из предыдущих глав, с эпохи Чжоу чиновники уже разделялись на ранги и в соответствии с местом на иерархической лестнице получали натуральную оплату в виде твердо фиксированных количеств зерна и других продуктов, которые нередко поступали от пожалованного им “на кормление” податного населения. Дань в то время составлял 27–30 кг (см. прим. 12 к 6 гл.). Чиновник с довольствием в 2 тыс. даней в год, таким образом, мог получать в месяц более 5 т зерновых. Если иметь в виду, что дань риса стоил до 1600 монет, а с одного му поля собирали 1,5–2 даня зерна, можно представить себе, какой значительной суммой располагал чиновник даже не самого высшего ранга.
10
Чу-ван по имени Лю Цзяо — младший брат Гао-цзу и дядя Лю Хэна. Он не упоминался в числе лиц, причастных к этим событиям, но как пожилой и уважаемый человек занимал важное положение, и Лю Хэн попросил узнать его мнение.
11
Когда хозяин принимал гостя, ему полагалось садиться лицом к западу, когда правитель принимал подданных или вассалов, ему полагалось садиться лицом к югу. Дай-ван, для вида несколько раз отказываясь от трона, вел себя сначала как хозяин дома с гостями, а потом уже как будущий сюзерен с вассалами. Символически в этом уже выражалось его согласие занять трон.
12
Длительная процедура отказа Дай-вана от престола не вяжется с его стремительным отъездом из Дай и действиями в столице. Изложенную здесь историю можно рассматривать и как дань конфуцианской традиции, требовавшей многократных отказов, и как стремление анналистов представить Лю Хэна образцом скромности и добродетели.
13
В Хань шу этот эдикт начинается с перечисления адресатов распоряжения: первого советника, главы военного ведомства и главного цензора (ХШБЧ, I, 128). Выражение цзянь-чжэ ***, по толкованию Янь Ши-гу, означает: “этот промежуток времени”. Скорее всего, имеется в виду период, когда власть захватила фамилия Люй (Дабс даже вставил в скобках: “со времени последнего законного правителя”, — I, 230).
14
В качестве местоимения первого лица император употребил слово чжэнь *** — “Мы”, которое употреблялось Цинь Ши-хуаном (см. прим. 74 к 6 гл.).
15
В 28 гл. “Исторических записок” имеется сходная фраза, говорящая о том, что на сто дворов император приказал отпустить одного быка и десять даней вина (ШЦ, III, 1398). По Янь Ши-гу, ранг знатности давался главам семей и кланов, а их женам отпускалась мясо и вино для устройства пира в честь нового правителя. При этом количество продуктов не было точно зафиксировано, возможно оно было не одинаковым в различных районах (ХЧКЧ, II, 746). Пу ***, согласно Шо вэнь, общий пир, попойка, гуляний, устраиваемые по повелению государя. Таким путем правитель стремился прослыть щедрым и добрым.
16
Цзо *** означает парадную лестницу, предназначенную для государя, или ступени, ведущие к трону *** (см.: Шо вэнь). Накаи Сэкитоку считает выражение цзи цзо *** сходным с цзи вэй *** (ХЧКЧ, II, 747) — “занять трон, подняться по ступеням на трон” (так перевел Уотсон, стр. 346). Возможно соединение двух действий: “поднялся по лестнице в храм” (так у Шаванна, стр. 452). В пользу второго варианта говорит текст Хань шу, где выражение цзи цзо вообще опущено и упоминается лишь о посещении храма (ХШБЧ, I, 129).
17
В описании событий 1-го года правления Сяо-вэня Лян Юй-шэн обнаружил ряд неточностей и ошибок. Он считает, что в 10-й луне, в день гэн-сюй (15 ноября) император совершил торжественное восхождение на трон; в день синь-хай (16 ноября) он посетил храм Гао-ди. (Чжао И также разделяет эти две церемонии, что подкрепляет избранный нами вариант.) Должностные перемещения Чэнь Пина, Чжоу Бо и Гуань Ина комментатор относит к дню синь-мао, 11-й луны, а возврат земель Ци и Чу, основываясь на Хань шу (ХШБЧ, I, 130), — к 12-й луне (ЛЮШ, кн. 3, гл. 7, стр. 14). Однако текст главы не допускает внесения подобных уточнений.