Военная администрация готов и канцелярии Священного дворца в Равенне сосуществовали без всяких трений. Меньше успеха король имел с двумя христианскими Церквями, арианской и ортодоксальной, но и здесь избежал открытых конфликтов. Его метод состоял в жестком разграничении компетенций и функций (римлянам было запрещено ношение оружия, а готам — арианский прозелитизм), вплоть до настоящей социальной сегрегации[69].

Сердцем этого обширного государства был равеннский двор. Теодорих был единственным варварским королем, усвоившим римское понятие столицы. Он любил и украшал Равенну, продолжая дело Галлы Плацидии и Валентиниа-на III. Там он проявил себя как великий строитель, возводивший дворцы, церкви, баптистерии и даже свое собственное конное изваяние, в ожидании мавзолея. В Риме он занимался скорее реставрацией, чем строительством, но выказал почти такое же рвение. Его постройки отличаются высоким качеством, наравне с памятниками эпохи Юстиниана, принявшего от него эстафету. Но особенно блистательным его правление оказалось в интеллектуальной сфере. В этот период гремят три имени: Эннодий, будущий епископ Павии, талант которого в основном лежит в области формы; Кассиодор, государственный муж, а впоследствии своеобразный хранитель культуры, уже в своем монастыре Вивариуме; и, главное, Боэций, последний поистине оригинальный ум, порожденный античностью, одновременно администратор, философ и математик, впитавший в себя греческую культуру. Правда, надежды короля на зарождение готской культуры так и не сбылись.

В целом правление Теодориха было необыкновенно долгим и счастливым: тридцать шесть лет, тридцать три из которых прошли в обстановке ничем не нарушаемого мира в Италии. Но в последние годы появились признаки приближающихся трудностей, которые, как только король сошел со сцены, обрушились на его детище. Прежде всего Теодорих видел предпосылки кризиса вокруг вопроса о наследовании власти: он хотел завещать Италию своему зятю Эвтариху и заручился согласием императора Юстина, но Эвтарих умер, оставив только семилетнего сына Аталариха, внука старого короля. Затем Теодорих мог наблюдать крах своей политики сплочения варваров: были уничтожены его друзья среди бургундов и вандалов. Наконец, и это главное, в 523–525 гг. сотрудничеству с римской аристократией и ортодоксальной Церковью был нанесен серьезный удар: Боэций был казнен (в наказание за предательство в пользу Восточно-Римской империи), а папа Иоанн попал в тюрьму (за неудачную защиту религиозной политики короля, требовавшего свободы вероисповедания для ариан на Востоке, в Константинополе).

Теодорих умер 30 августа 526 г. Передача власти прошла без осложнений. Аталарих правил под регентством своей матери Амаласвинты. До 534 г. казалось, что ничего не изменилось, хотя Испания вернула себе свободу. Однако внешнеполитическая ситуация становилась все более угрожающей; бургунды были разбиты франками, византийцы начали отвоевывать Африку у вандалов, а у королевства был всего один официальный союзник, Юстиниан! В 534 г. Аталарих умер, не оставив наследника. Желая сохранить за собой власть, его мать объединилась со своим двоюродным братом Теодахадом; но тот вскоре избавился от нее — мрачная драма, возмутившая общественное мнение. Юстиниан ждал только повода, чтобы вмешаться — он объявил о намерении отомстить за Амаласвинту и послал в Италию своего полководца Велизария. Первые высадки византийцев произошли в июле 536 г. на юге и вызвали взрыв. Теодахад был свергнут, убит и замещен своим отважным военачальником Витигисом[70]. Но армия, размещавшаяся по большей части на севере Италии, не смогла помешать Велизарию вступить в Рим 10 декабря 536 г. и совершить множество символических жестов, означавших возвращение к единой империи.

Римско-готское государство распалось: осталась готская армия, которая, под командованием выборных вождей, сражалась с другой армией, точно такой же варварской, хотя над ней и реяли римские знамена. Обе стороны хладнокровно жертвовали интересами Италии и гражданского населения. У жителей полуострова не оставалось иных перспектив, кроме как променять варваров, ставших привычными после долгого сосуществования, на других, куда более алчных. К тому же численность византийских войск всегда была настолько мала, что они не могли вести одновременно более одной операции. Война тянулась бесконечно, в течение двадцати пяти лет, изобиловавших жестокими эпизодами. По правде говоря, для Италии это был скорее разгром, чем освобождение.

Можно понять сдержанное отношение римлян, которые не узнавали себя в солдатах Велизария. Только на юге полуострова, сохранявшего тесные связи с Восточно-Римской империей, где к тому же почти не было сражений, их встретили достаточно радушно. Впрочем, доминирующим настроением среди жителей Италии был отстраненный нейтралитет. Лишь немногочисленные римляне встали на сторону готов. Равеннские чиновники были обескуражены усиливающейся «реварваризацией» армии Витигиса; Кас-сиодор, остававшийся на своем посту пока сохранялась надежда на мирное решение, ушел в отставку, осознав, что имеет дел с войной на истребление. Недоверчивые готы взяли в заложники 300 молодых людей из сенаторского сословия, которые были преданы смерти во время окончательного разгрома 552 г. Уцелевшие были отстранены от руководящих постов в победившей партии и замещены чиновниками, присланными из Константинополя. Наконец, многие были жестоко разорены: в 546 г. Рустициана, дочь Симмаха и вдова Боэция, была доведена до нищенства! Сенаторская аристократия так и не оправилась от постигших ее ударов: то был крах, отмечающий перелом в итальянской истории, ибо именно этот класс, активный, компетентный, образованный, обеспечивал преемственность римской Италии на фоне сменяющих друг друга марионеточных императоров и варварских королей.

Но остготы, доведенные до крайности, продемонстрировали совсем иной уровень стойкости, нежели вандалы перед лицом Юстиниана в 534 г. или даже вестготы при столкновении с арабами в 711 г. В течение четверти века они мужественно сопротивлялись. Когда в 540 г. их первый вождь, Витигис, разочарованный положением дел в Италии, сложил оружие — что позволило Велизарию войти в Равенну, — они заменили его неким Хильдебадом, а потом племянником последнего, Тотилой, который боролся одиннадцать лет с гениальной изобретательностью и, возможно, пытался перенести войну на социальную почву. В 552 г. То-тила был убит в бою и замещен Тейей, который пал в последней битве у подножия Везувия (1 октября 552 г.). Кое-где отдельные отряды готов держались до 555 г., а в 561 г. в Брешии и Вероне снова вспыхнуло восстание.

Видя подобное упорство, Юстиниан решил уничтожить народ остготов. Сначала, одержав первые победы, он стал подумывать о милосердии. В 540 г. он отозвал свою армию. В 550 г. Юстиниан снова направил в Италию двух военачальников, готовых к примирению. Но в 552 г. с возвращением к командованию Нарсеса с церемониями было покончено: в Италию были призваны персы и лангобарды со своим королем Одуином; все пленные готы были высланы на Восток. Те, кто сдался первым, спасли собственное положение, и небольшие группки готов продолжали жить у подножия Альп; остальные, согласно равеннскому папирусу, стали рабами в том самом городе, который некогда был их столицей[71]. Но как историческая сила остготы перестали существовать. Их могло бы утешить то, что они увлекли за собой в небытие последний пласт римской античности[72].

Менее чем через двадцать лет после смерти Тейи лангобарды, сами того не зная, взялись отомстить за остготов. Но это не воскресило Италии.

II. Западная группа

С массовым проникновением остготов на земли империи завершилась череда миграций, отправной точкой которых послужила Восточная Европа, попавшая под натиск гуннов. Впоследствии, примерно до середины VI в., империя чувствовала себя в относительной безопасности с этой стороны: дунайские limes продержались до переселения авар и славян. Но западные limes, остававшиеся почти неприступными на всем протяжении IV в., если не считать незначительных прорывов, в течение первых десяти лет V в. захлестнул девятый вал, который в конце концов затопил весь Запад. Большинство составлявших его народов пересекли рейнский рубеж в результате памятного прорыва 31 декабря 406 года[73]. Другие, под командованием Радагай-са, проложили себе более прямой путь в Италию в 405 г., но к ним судьба была несравненно менее благосклонной: в августе 406 г. они были разбиты Стилихоном в сражении при Фьезоле, в то время как члены первой группы дошли до самой Африки, добившись при этом больших успехов[74].