Безобразно громкий стук в дверь прервал их ничего не значащую беседу и мигом вывел из печально-философского ступора.

Саша бросился к окну, на ходу расстегивая сумку и таща лестницу наружу.

– Штыри давай! Быстро! – крикнул он Ване. – И молоток.

– Открывайте! – раздалось из-за двери. – Всё равно сломаем, а бежать-то вам некуда!

Новый сильнейший удар сотряс многострадальную дверь.

– Ещё пара таких ударов, – сказал Ваня, – и дверь не выдержит.

Саша начал вколачивать клин в стену под подоконником. Получалось не очень складно, но ведь совсем не было времени подумать. Хорошо еще, что в девятнадцатом веке стены делали деревянные, а не бетонные.

– Стой! Не так! – прервал его Ваня. – Вбивать надо прямо в подоконник, вертикально и лишь чуть-чуть под углом.

– Зачем? – не понял Саша в спешке. – Соскочить же может.

– Вот и хорошо, – странно ответил Ваня. – Делай, как я говорю, и быстрее, быстрее!

– Я поняла! – обрадовалась Аня. – В этом случае, когда мы слезем вниз, будет возможность сдернуть лестницу и унести с собой.

– Молодец! – похвалил её Ваня. (Ах, как редко они хвалили друг друга!).

– Только с собой не обязательно брать, главное – не дать возможности нашим врагам воспользоваться ею, – добавил Саша, который тоже всё понял и теперь вбивал уже второй клин.

– Ну, давай, Анют, – распорядился Ваня, – полезай первая, как говорится, lady – first[4].

– Ты не прав, – возразил Саша. – Первый рискует больше. Давай сам вперед. Если всё крепко, тогда уж и Ане можно.

Ваня, стушевавшись и не говоря больше ни слова, перемахнул через подоконник.

Дверь трещала от очередного удара.

– Нормально всё, – крикнул он уже снизу. – По длине чуть-чуть не хватает, но я тебя поймаю, если что. Поторопись, Анют!

Аня дрожащими руками ухватилась за верёвочную лестницу и начала спускаться.

– Вниз не смотри, если высоты боишься, – посоветовал Саша.

Лестница проминалась под каждым шагом, её ужасно мотало из стороны в сторону, как во время качки на корабле. Аня не только не смотрела вниз, она вообще зажмурилась, но кончилось все на удивление быстро. Крепкие руки Вани подхватили её за талию и поставили на чуть покатую крышу одноэтажной пристройки.

Оба посмотрели наверх. Саши в окне не было.

– Ну, и где он? – ещё почти спокойно спросила Аня.

– Задерживается, – машинально ответил Ваня, словно речь шла о чём-то вполне обыденном.

– Где задерживается?! – глаза девушки округлились, голос срывался на плач.

– Всё! – он понял, что вариантов нет. – Лезу обратно!

И уже успел вскарабкаться на несколько ступенек, когда Сашина нога… А Сашина ли? Ну, конечно, Сашина!.. высунулась из окна. А вот и он весь спускается им навстречу, да ещё ворчит по дороге:

– Прыгайте, прыгайте вниз, что вы здесь толпитесь? Спешить надо!

Ваня прыгнул первым, выбрав для приземления клумбу – единственное место, где был мягкий грунт, – а не асфальт и повернулся подстраховать Аню, но та лихо спрыгнула рядом и даже устояла на ногах.

– Подумаешь, высота! – фыркнула она. – С лошади прыгать не многим ниже.

А Саша, схватив лестницу за нижнюю ступень, встряхивал её, придавая волнообразные движения, и со второй попытки ему удалось лишить врагов важного преимущества.

– Кинь её сюда, – попросил Ваня.

– Зачем, – не понял Саша. – Бежать надо как можно скорее.

– Да ты что! – возмутился Ваня. – Лестница из Древнего Египта. Такой экспонат, а он выбросить хочет!

– Ладно, – смирился Саша, спихивая лестницу вниз, и прыгая следом. – Только сам потащишь. И чтоб не отставать у меня!

Он бежал первым, указывая дорогу. Правда, и Сашино знание местных закоулков оказалось несовершенным. Всё так быстро менялось в центре Москвы, что воспоминания детства помогали уже с трудом. Ветров, конечно, бывал здесь и в последние годы, любил иногда ностальгически прошвырнуться по старинным переулочкам. Но что касается проходных дворов, их становилось всё меньше. Достаточно было полгода не побывать где-то – и вот уже на месте арки или прохода – глухой забор, а то и совершенно новый особняк в стиле восемнадцатого столетия. В общем, несколько раз маршрут их стремительного бегства приходилось изменять, дважды – форсировать препятствия в виде чугунных оград, и один раз, миновав шлагбаум, промчаться по закрытой территории под крики охранников солидного банка. Но в итоге всё обошлось, и они вынырнули из путаницы Арбатских дворов на Пречистенку, почти на площадь в двух шагах от величественного подсвеченного в темноте Храма Христа Спасителя. Улица была как-то ненормально пуста для еще весьма не позднего часа. Ребята остановились, посмотрели друг на друга, и Ваня сказал, тяжело дыша:

– Ну, кажется, оторвались.

– А дальше-то что? – простодушно спросила Аня.

Саша пожал плечами. Он тоже не знал ответа на этот вопрос.

– Слушай! – вспомнил Ваня. – А почему ты там застрял, на чердаке?

– Весёлая получилась история, – улыбнулся Саша, вспоминая. – Аня уже спускалась, когда один из них проломил дверь и просунул внутрь руку, ища запор. Он запросто мог нащупать подпирающую доску, и тогда я просто не успел бы унести ноги. Короче, пришлось подскочить и дать ему по этой наглой руке древнеегипетским молотком.

– Садист, – сказал Ваня то ли шутя, то ли не очень. – Я бы, наверно, так не смог.

– Ну и дурак, – сказала Аня. – А Сашка – молодец.

Ваня решил не отвечать. Ему вдруг подумалось, что Ветров придумал эту суперменскую историю, а на самом деле с ним случилась какая-нибудь обидная ерунда. Но сейчас обидно было ему, Ване. Спорить не хотелось. И скорее от беспомощности, чем по необходимости он предложил:

– Пойдём на лавочке посидим, подумаем.

– Возле Энгельса? – уточнила Аня.

– Ну да.

Они перешли улицу и двинулись к свободной скамейке в небольшом сквере.

Вдруг Аня остановилась, как вкопанная, инстинктивно прижалась к Саше и еле слышно выдохнула:

– Это он!

– Кто, Энгельс? – спросил Ваня, но уже в следующую секунду шутить совершенно расхотелось. Прямо навстречу им от подножия памятника шагал тот самый загадочный незнакомец из кафе.

Как он их вычислил? Или всё время следил за ними? Или прямо сейчас догнал каким-то образом?.. Логика тут не помогала – лезла в голову (точнее во все три головы) одна только мистика.

Потом мужчина поравнялся с ними, даже не повернув головы, и наваждение пропало. Конечно, это был не он – просто очень похожий человек.

Все трое обессилено рухнули на лавку.

– Вот так мы теперь и будем жить! – заявил Ваня. – Шарахаясь от собственной тени.

– Не хочу, – печально проговорила Аня.

– Но делать нечего, – рассудил Саша. – Теперь только так. Ваня прав. А единственное спасение от этого кошмара – очередной полёт в прошлое.

– Тебе этих двух мало? – удивилась Аня.

– Мало – не мало, но там лучше, чем здесь: спокойнее, – ответил Саша.

– Но я хочу нормально помыться, у меня вся башка в древнеегипетском песке! – пожаловался Ваня. Они и не заметили с Сашей, как вдруг поменялись ролями в традиционном споре. – Я выспаться, наконец, хочу!

– Это тоже легче сделать там, – заметил Саша. – А чтобы в нормальную баню сходить, выбери прошлое посовременнее. Ты же хвастался, что скоро научишься сам выбирать эпоху и регулировать время пребывания в ней. Вот и займись, пока нам никто не мешает.

Саша достал «Фаэтон», передал его Ване. Тот, положив на колени, открыл крышку и углубился в изучение. Аня с ужасом смотрела на них и не могла вымолвить ни слова. А случайные прохожие не обращали на эту сцену никакого внимания. Подумаешь, трое студентов сидят на лавочке с ноутбуком – то ли занимаются, то ли просто играют.

В быстро густевших сумерках всё ярче горели золотом купола не так давно восстановленного храма – четыре маленьких и один большой. Этот храм тоже был путешественником во времени. Разрушенный в тридцатых годах, вернулся к людям назад из прошлого и кого-то радовал, кого-то наполнял гордостью, а кого-то, конечно, и раздражал. Перемещаясь во времени, просто невозможно не задеть ничьих интересов, обязательно кому-то поможешь, а кому-то помешаешь, но остаться совершенно непричастным – не выйдет.