Князь же великий Ярославъ Ярославичь по прошению его повелеваетъ всему быть, яко же ему годно и потребно, и насадъ изготовити, и вся воли его потребная, и люди ему тамо готовы быть имеютъ, елико годно будетъ на послужение отроку, когда приспеетъ время обручению и венчанию его, и отпущаетъ его в насаде по Волге реке, бе бо то село близъ Волги стояй, а кони ему обещаваетъ прислати за ним вскорости по брегу.

Отрок же с радостию поклонися великому князю и поиде в насаде по Волге реке со всеми посланными с нимъ.

Наутрие же великий князь повеле готовити себе коня и всему своему сигклиту, яко же угодно великому князю, соколы и псы, да, едучи, ловы деетъ; в ту бо нощъ великий князь сонъ виделъ, якобы быти в поле на ловехъ и пускати своя соколы на птицы; егда же пусти великий князь любимаго своего сокола на птичье стадо, той же соколъ, все стадо птицъ разогнавъ, поималъ голубицу, красотою зело сияющу, паче злата, и принесе ему в недра;[2093] и возбнувъ[2094] князь от сна своего и много разъмышляше в себе, да что сие будетъ, и не поведа сна того никому, токмо повеле с собою на ловъ вся птицы взяти; и тако великий князь поиде в ту же страну, иде же отрокъ, ловы деюще, тешася. Бе же великий князь безбраченъ и младъ, яко двадесяти[2095] летъ, еще ему не достигшу возраста своего.

Той же отрокъ, егда прииде в насаде по реке, и приста у брега, ожидающе коней от князя, и посла вестники своя къ девице, да вся готова будутъ, яко же есть обычай брачнымъ.

Девица же присланнымъ рече: «Возвестите отроку, даже помедлеетъ тамо, дондеже сама весть пришлю к нему, какъ вся изготована будутъ, понеже бо нам от него о приходе его въсти не было». Вестницы же его, пришедше, поведаша ему о всемъ, еже имъ повелено бысть от девицы возвестити: провиде бо она великаго князя приход к себе, рече родителем своим: «Яко уже сватъ мой приехалъ, а жених мой не бывалъ еще, но уже будетъ, яко в поле тешится и замедлилъ тамо, но пождемъ его немногое время, даже приедетъ к нам», — а о имени его никому от сродниковъ своих не поведа, но токмо готовяше ему честныя дары, яже сама строяше;[2096] сродницы же ея велми о семъ дивляхуся, а того жениха ея не ведяху, но токмо она едина.

Князь же великий села того не знаяше, но восхоте тамо быти наутрие или на другий день и да видитъ своего отрока оженившагося; и тако обначева на лове, бяше бо село то от града Твери четыредесять[2097] поприщъ. В нощи же той виде сонъ прежний и наипаче разъмышляше в себе, что будетъ сие видение, наутрие же по обычаю своему ловы деяше.

Отрок же той, не дождався вести ни коней, помысли в себе: «Яко аще государь мой великий князь раздумает и пошлетъ по мене, и велитъ возвратитися вспять, азъ же своего желаннаго не получилъ». И тако вскоре поиде во дворъ той, иде же девица та, и по чину своему все изготовавше. И тако седоста вкупе на место свое, яко же быти вскоре венчанию ихъ, отрок же повелеваше по скору вся строити и дары разносити.

Девица же рече отроку: «Не вели спешити ничемъ, да еще у меня будетъ гость незванной, а лучше всехъ и званных гостей».

Великий же князь в то время близъ бе села того, и увиде стадо лебедей на Волге реке, и тако повеле пустити вся своя птицы, соколы и ястребы, пусти же и сокола своего любимаго и поимаше много лебедей. Той же соколъ великаго князя, заигрався, ударися летети на село то; великий же князь погна за нимъ и приехалъ в село то борзо, забывъ вся; соколъ же сяде на церкви святаго великомученика Димитрия Селунскаго; князь же повеле своимъ вопросити про село, чие есть. Селяня же поведаху, яко село то великаго князя Ярослава Ярославича Тферскаго, а церковь святаго великомученика Димитриа Селунскаго. В то же время множеству народа сошедшуся смотрети, яко уже к венчанию хотятъ итти. Князь же, сия слышавъ от поселянъ, повеле своимъ сокола своего манити; соколъ же той никако же думаше слетети к ним, но крилома своима поправливаяся и чистяшеся; сам же великий князь поиде на дворъ, иде же бе отрокъ его, в дорожномъ своемъ платье, не на то бо приехалъ, но богу тако изволившу. Людие же, видевше князя, не знаяху его, мняху бо его с конми и с потехами к жениху приехавша, и не встретиша его никто же.

Девица же рече всемъ ту съдящимъ: «Востаните вси и изыдите во стретение своего великаго князя, а моего жениха», — они же дивляхуся.

Великий же князь вниде в храмину, иде же бяху отрокъ и девица седяще, всемъ же воставшимъ и поклоншимся великому князю, им же не ведущим пришествия его и прощения просящим, князь же повеле имъ сести, да видитъ жениха и невесту.

Девица же в то время рече отроку: «Изыди ты от мене и даждь место князю своему, онъ бо тебе болши и женихъ мой, а ты былъ сватъ мой».

Великий же князь узре ту девицу зело прекрасну, и аки бы лучамъ от лица ея сияющимъ, и рече великий князь отроку своему Григорию: «Изыди ты отсюду и изыщи ты себе иную невесту, иде же хощеши, а сия невеста бысть мне угодна, а не тебе», — возгореся бо сердцемъ и смятеся мыслию.

Отрок же из места изыде повелениемъ его; великий же князь поиме девицу за руку и поидоста в церковь святаго великомученика Димитрия Селунскаго, и сотвориша обручение и целование о Христе, яко же подобаетъ, потом же и венчастася в той же день; и тако бысть велия радость у великаго князя той день до вечера, бяше бо летомъ, и селянъ повеле покоити[2098] день и нощъ.

Идущу же великому князю после венчания от церкви ко двору, тогда оный соколъ его любимый виде, господина своего, идуща с супругою своею, сидя на церкви, начатъ трепетатися, якобы веселяся и позирая на князя. Князь же вопроси своих соколников: «Слетелъ ли к вам соколъ или нетъ?» Они же поведаша ему: «Не летитъ с церкви». Князь же, возревъ на него, кликнулъ его своим гласомъ, соколъ же скоро прилете к великому князю, и сяде ему на десней его руце, и позирая на обоихъ, на князя и на княгиню. Великий же князь отдаде его соколнику. Отрок же той великою кручиною одержим бысть, и ни яде, и ни пия. Великий же князь велми его любляше и жа-ловаше, наипаче же ему не веляше держатися тоя кручины, и сказа ему сны своя, яко же видехъ во сне, тако и збысться божиимъ изволениемъ.

Отрок же той в нощи положилъ мысль свою на бога и на пречистую богоматерь, да яко же восхотятъ къ которому пути, тако и наставят; и снем с себя княжее платье и порты, и купи себе иное платье, крестьянское, и одеяся в него, и утаися от всехъ своих, и изыде из села того, никому же о сем не ведущу, и поиде лесом, незнаемо куды.

Наутрие же великий князь того отрока воспомянув, что его у себя не видитъ, и повеле своим боляром, да пришлютъ его к нему; они же поискавше его много и не обретоша нигде, токмо платье его видеша, и великому князю возвестиша о немъ. Князь же великий о немъ велми печаленъ бысть, и повеле искати его сюду и сюду, по реке и в кладезяхъ, бояся того, чтоб самъ себя не предалъ губителной и безвременной смерти; и нигде его не обретоша, но токмо той селянинъ поведа, что, де, купилъ у меня платье ветхое, и не велелъ о томъ никому поведати, и поиде в пустыню.

Великий же князь повеле его искати по лесамъ, и по дебрямъ, и по пустыням, да где его обрящутъ и приведутъ его; и многие леса, и дебри, и пустыни обыдоша, и нигдеб его не обретоша, бог бо его храняше. И пребысть ту великий князь даже до трехъ дней.

Великая же княгиня его Ксения вся возвести бывшая великому князю Ярославу Ярославичю о себе и о отроке, яже напреди писана суть.

Великий же князь велми печаленъ бысть об отроке своемъ, глаголаше бо: «Яко азъ повиненъ есмь смерти его». Княгиня же его Ксения печалитися ему всячески не велитъ и глаголетъ великому князю: «Богу убо тако изволившу быть мне с тобою в совокуплении; аще бы не божиимъ повелениемъ, как бы было мощно тебе, великому князю, к нашей нищете приехати и пояти мя за себя. Ты же не печалися о семъ, но иди с миромъ во град свой и мене пойми с собою, ничего не бойся». Великий же князь велми печаленъ бысть, воздохнувъ, прослезися и воспомяну своя глаголы: «Яже глагола ко отроку своему Григорию, тое на мне собысться, а его уже отныне не увижу». И возложи свою печаль на бога и на пречистую его богоматерь. И отпусти свою великую княгиню в насаде и боляръ своихъ, иже были со отрокомъ, во град Тферь, и повеле великий князь боляром своим, да берегутъ великую княгиню его и покланяются ей и слушаютъ во всемъ. Сам же великий князь, по-прежнему, поехалъ берегомъ, деюще потехи своя и ловы; и прииде во градъ Тферь прежде княгини своея. Егда же прииде и великая княгиня его Ксения ко граду Тфери, великий князь повеле боляромъ своим и з болярынями, и своимъ дворовымъ, и всему граду, да выдутъ на встретение великия княгини и з женами своими. Вси же, слышавше от великаго князя, с радостию изыдоша, весь град, мужи и жены, и младенцы, от мала даже и до велика, з дароношениемъ, и сретоша ея на брезе у церкви архаггела Михаила. Егда же прииде ко граду Тфери, великий князь посла всехъ боляръ с коретами, и тако с великою честию сретоша ю и поклонишася ей; и вси, зряще красоту ея, велми чудишася: «Яко нигде же видехомъ очима нашима или слышахомъ слухом нашимъ таковую жену благообразну и светящуся, аки солнце во многихъ звездахъ, яко же сию великую княгиню, сияющу во многих женахъ сего града паче луны и звездъ многихъ». И провождаше ю во град Тферь с радостию великою и з дарами многими на дворъ великаго князя. И бысть во граде радость и веселие велие, и бысть у великаго князя пирова-ние на многи дни всякому чину от мала даже и до велика.