Не в летний ль знойный день прохладный ветерок

В легчайшем сне на грудь мою приятно дует?

Не в злаке ли журчит хрустальный ручеек?

Иль милая в тени древес меня целует?

Нет! арфу слышу я: ее волшебный звук,

На розах дремлющий, согласьем тихоструйным,

Как эхо, мне вдали щекочет нежно слух;

Иль шумом будит вдруг вблизи меня перунным.

Так ты, подруга муз! лиешь мне твой восторг

Под быстрою рукой играющей хариты,

Когда ее чело венчает вкуса бог

И улыбаются любовию ланиты.

Как весело внимать, когда с тобой она

Поет про родину, отечество драгое,

И возвещает мне, как там цветет весна,

Как время катится в Казани золотое!

О колыбель моих первоначальных дней!

Невинности моей и юности обитель!

Когда я освещусь опять твоей зарей

И твой по-прежнему всегдашний буду житель?

Когда наследственны стада я буду зреть,

Вас, дубы камские, от времени почтенны!

По Волге между сел на парусах лететь

И гробы обнимать родителей священны?

Звучи, о арфа! ты всё о Казани мне!

Звучи, как Павел в ней явился благодатен!

Мила нам добра весть о нашей стороне:

Отечества и дым нам сладок и приятен.

Зрел ли ты, певец Тииский^{76}!

Как в лугу весной бычка^{77}

Пляшут девушки российски

Под свирелью пастушка?

Как, склонясь главами, ходят,

Башмаками в лад стучат,

Тихо руки, взор поводят

И плечами говорят?

Как их лентами златыми

Челы белые блестят,

Под жемчугами драгими

Груди нежные дышат?

Как сквозь жилки голубые

Льется розовая кровь,

На ланитах огневые

Ямки врезала любовь?

Как их брови соболины,

Полный искр соколий взгляд,

Их усмешка — души львины

И орлов сердца разят?

Коль бы видел дев сих красных,

Ты б гречанок позабыл

И на крыльях сладострастных

Твой Эрот^{78} прикован был.

На скирдах молодых сидячи, Осень,

И в полях зря вокруг год плодоносен,

С улыбкой свои всем дары дает,

Пестротой по лесам живо цветет,

      Взор мой дивит!

Разных птиц голоса, вьющихся тучи,

Шум снопов, бег телег, оси скрыпучи,

Стук цепов по токам, в рощах лай псов,

Жниц с знамем идущих гул голосов

      Слух мой пленит.

Как мил сей природы радостный образ!

Как тварей довольных сладостен возглас!

Где Осень обилье рукою ведет,

Царям и червям всем пищу дает

      Общий отец…

Горшки не боги обжигают,

Не все пьют пиво богачи:

Пусть, муза! нас хоть осуждают,

Но ты днесь в кобас^{79} пробренчи

И, всшед на холм высокий, званский^{80},

Прогаркни праздник сей крестьянский,

Который господа дают,—

Где все молодки с молодцами,

Под балалайками, гудками

С парнями, с девками поют.

Поют под пляской в песнях сельских,

Что можно и крестьянам быть

По упражненьях деревенских

Счастливым, радостным — и пить.

Раздайтесь же, круги, пошире,

И на преславном этом пире

Гуляй, удала голова!

Ничто теперь уже не диво:

Коль есть в глазах вино и пиво,

Все, братцы, в свете трын-трава.

Гуляйте, бороды с усами,

Купайтесь по уши в чанах,

И вы, повойники с чепцами,

Не оставайтесь на дрожжах;

Но кто что хочет, то тяните,

Проказьте, вздорьте, курамшите^{81};

Тут нет вины, где пир горой;

Но, в домы вшед, питьем не лейтесь;

С женой муж яйцами бейтесь

Или скачите чехардой.

Но только, встав поутру рано,

Перекрестите шумный лоб,

Умыв водой лицо багряно,

С похмелья чару водки троп^{82} —

Уж не влекитесь больше к пьянству,

Здоровью вредну, христианству

И разорительну всем вам;

А в руки взяв серп, соху, косу,

Преоудьте, не поднявши носу,

Любезны богу, господам.

Не зря на ветреных французов^{83},

Что мнили ровны быть царям,

И, не подняв их вздорных грузов,

Спустилися в навоз к скотам,

И днесь, как звери, с ревом, с воем

Пьют кровь немецкую разбоем^{84},

Мечтав, и Русь что мишура;

Но вы не трусы ведь, ребята,

Штыками ваша грудь рогата;

В милицьи^{85} гаркните: ура!

Ура, российские крестьяне,

В труде и в бое молодцы!

Когда вы в сердце христиане,

Не вероломцы, не страмцы,

То всех пред вами див явленье,

Бесов французских наважденье

Пред ветром убежит, как прах.

Вы все на свете в грязь попрете,

Вселенну кулаком тряхнете,

Жить славой будете в веках.