Но это еще общее место. А у классиков можно найти великолепные цитаты для подкрепления ваших мыслей по совершенно конкретным, частным вопросам и проблемам. Скажем, так:

В мае голавль прекрасно берет на майского жука. И. С. Тургенев, который, как известно, сам был страстным охотником и рыболовом, с волнением рисует картину заготовки этой отличной насадки:

А знаменитый «Злоумышленник»? Так и чешутся руки поэксплуатировать Антона Павловича Чехова, как это делали до меня многие авторы!

Ловля шилиспера и голавля на удочку без грузила – истинно народный способ. Даже полуграмотный мужик Денис Григорьев, выведенный А. П. Чеховым в рассказе «Злоумышленник», показывает прекрасную осведомленность в этом вопросе:

«…Окунь, щука, налим, завсегда на донную идет, а которая ежели поверху плавает, то ту разве только шилиспер схватит, да и то редко… Шилиспер у нас не водится… Пущаем леску без грузила поверх воды на бабочку, идет голавль».

Да, соблазнительная вещь книжная полка! Но оставим ее в покое. Об ихтиофауне, наживках и насадках, ловле жереха, голавля и прочем постараемся рассказать своими словами. Тем паче, что на очереди у нас разговор о мути – явлении весьма прозаическом и низком, которого поэзия предпочитает не касаться.

Широко известно, что муть, иначе говоря – мутность воды, вызывается мелкими нерастворившимися частицами, которые находятся во взвешенном состоянии. Но не каждый знает, что судьба рыболова в мае целиком зависит от такого препротивного состояния не менее противных нерастворившихся частиц. Вешние воды нанесли их в реки и озера такое количество, что водоемы стали по существу огромными резервуарами желто-бурого кофе, каким потчуют подчас посетителей ресторанов второго разряда. И пока малосимпатичная «заварка» не осядет на дно, нечего и думать о том, чтобы сменить зимние удочки на летние. В такой воде никакая, даже самая глазастая, рыба насадки не увидит.

Мы должны категорически заявить: ставшее ходячим мнение, что легче всего «ловить рыбу в мутной воде», грубо ошибочно. Это абсолютно исключается!

Потому-то стоят рыболовы на берегах рек и речушек и с унылым видом смотрят на стремительно проносящиеся мимо них грязно-желтые потоки. Они ждут осветления воды.

В первые дни мая все разговоры только об этом. Из очередной командировки вернулся инспектор территориально-производственного управления. Вернулся запыленный, усталый, с тайной надеждой поплескаться под горячим душем и отоспаться. Но его одолевают телефонными звонками.

– Сидор Степанович, был ты в Рузе?

– Был, только сейчас из машины.

– Как там вода?

– Много воды. В иных местах буксуют тракторы, не тянут…

– Да не о том я. В реке-то как?

– Обыкновенно. Воды много, и вся мокрая!

– Вот еще остряк-самоучка нашелся. Я тебя серьезно спрашиваю: мутная вода или уже посветлела? Ведь ты же видел, какого она цвета?

– Может быть, ты спросишь заодно и какого она запаха? За кого ты меня принимаешь? Отвяжись, пожалуйста, я спать хочу.

Но спать ему не дают. Телефон на столике дребезжит и дребезжит…

У магазина «Рыболов-спортсмен» настоящее народное вече.

– Разве можно сейчас ехать на Добню? Тече-ние там – огонь. А вода – что твоя гуща. Вот взгляните.

Оратор был вчера на реке и не поленился наполнить баклажку. Для вящей убедительности. В протянутые руки льется какая-то бурая жидкость. Да, водичка того!…

– На закрытый водоем, что ли, махнуть? – тоскливо произносит кто-то.

Ему отвечает сразу несколько голосов:

– Побывали и на закрытых. Не слаще…

– Снега-то какие были! Навалило под самые крыши.

– Всю грязь с полей смыло…

Выходит, дело табак: ехать некуда. Но все-таки едут. Воскресным утром загородные автобусы и электрички переполнены людьми с длинными-предлинными удилищами, которые суются во все стороны И беспощадно сбивают шляпы со сладко дремлющих пассажиров…

Такова уж психология рыболова: его уговаривали не ездить, да он и сам убедился в бесполезности такой поездки, а все-таки поднялся ни свет ни заря – и теперь вот в пути. Где-то в глубине его сознания теплится слабая надежда: а вдруг…

Это «вдруг» связано с хорошо известным каждому рыболову явлением: в мае у отнерестившейся и переболевшей щуки начинается ж о р. Пропустить его равносильно катастрофе, которая постигает рассеянного пассажира, отставшего от экспресса Москва – Владивосток где-нибудь на глухом полустанке. Может быть, даже похуже.

И рыболов волнуется: как бы не отстать, как бы не пропустить!

Да вот еще забота: как бы не пропустить ход плотвы на Усолке?!

Известно, что в первых числах мая по реке Усол-ке, вытекающей из Плещеева озера, плотва идет на нерест. Идет сплошным валом и клюет так, что только удилища трещат. Особенно, когда вслед за сравнительно мелкой плотвичкой ледянкой движется грязнуха – двухсотграммовая плотва, всю зиму пролежавшая в плещеевских омутах, на илистом дне, откуда она и получила свое название.

Но у ледянки и грязнухи свой норов: они идут всего два-три дня. Ни до, ни после на Усолке нельзя выловить даже малька. Поэтому за Усолкой ведется бдительное круглосуточное наблюдение.

Боже, кого и чего только тут нет в эти критические дни! «Волги», «Победы», «Москвичи», автобусы, самосвалы, мотоциклы, велосипеды… Сюда прибыли все, кто, как говорят, способен носить оружие…

Кое-как устроившись на зыбких торфянистых берегах, люди без устали хлещут по воде лесками в ожидании желанной поклевки. Но ее нет. Плотва явно не торопится покинуть обжитые пределы Плещеева озера.

Понемногу рыболовы разбредаются кто куда. Одни отправляются в лес за валежником для костра, другие уже сидят у походного огонька и закусывают Консервами «Щука в томате», третьи прикорнули на солнцепеке… Всеми овладевает сонная одурь…

Но какой-то шутник, выйдя на середину переброшенного через Усолку деревянного моста и сложив рупором ладони рук, кричит во всю силу легких:

– Товарищи, плотва пошла! Пошла, товарищи!

Что тут начинается! Апатию и сонливость словно ветром сдувает. Люди бегут к оставленным на берегу удочкам, как на пожар. Кто-то впопыхах забыл надеть второй сапог и мчится, сверкая голой пяткой, кто-то с разбегу «втюрился» по пояс в торфяную яму. Шум, смех, галдеж…

Лишь через час после ложной тревоги на берегах Усолки снова воцаряются мир и тишина. До очередного сигнала, может быть, на этот раз извещающего о действительно выдающемся факте: ледянка и грязнуха соизволили наконец войти в узкое русло Усолки…

И постепенно все налаживается. Подходит безбожно запоздавшая с нерестом плотва, начинается жор щуки, а вслед за ним и жор окуня. Вылетает майский жук, тут как тут и наголодавшийся голавль. Он только ждет, когда вы, спрятавшись за ракитовым кустом, взмахнете нахлыстовой удочкой, словно пастушьим бичом, и пошлете прицепленного к крючку жука в самую середину речной стремнины…

В полном соответствии с законами земного притяжения так досаждавшие вам взвешенные твердые частицы опускаются на дно, и вода светлеет. И вот уже веером расположены удилища, на водной глади замерли поплавки. Теперь нужно только не упустить момента, когда к прикормленному месту осторожно приблизится красавец язь…

А берегом неутомимо шагают вечные странники – спиннингисты, норовящие подбросить блесну к самой пасти притаившейся в траве щуки.

Если вдруг за спиной у вас кто-то завозится, зашуршит прошлогодней осокой или начнет с шумом пробираться сквозь еще не одевшийся в листву краснотал, можете не оборачиваться. Это спиннингист.

Нет, весенняя рыбалка ничуть не хуже зимней. И по мере того как все ярче разгораются майские зори, с этим начинают соглашаться даже самые страстные поклонники пешни, мормышки и отливающей синевой лунки, в которой тихо плещется студеная, как из горного ключа, вода…