— И все же я остаюсь на своем мнении, — сказала Юля.

— Это дело твое. К тому же я вижу, ты сегодня не в духе, — заметил Александр Петрович. — Но если учесть мое мнение и что я тебе сказал, то, очевидно, на войсковые испытания недели через две, по старой памяти, придется ехать тебе.

— Хорошо, — не стала спорить Юля.

— Ну, хорошо так хорошо! — обрадовался Александр Петрович. — Но есть еще одно дело. Ерунда какая-то получается. Вдруг ни с того и с сего подала заявление об уходе Власова. Я ей повысил оклад, назначил почти своим референтом, а она, видите ли, решила уйти из КБ. А мне сейчас переводчик с английского совершенно необходим.

— Чего же ты хочешь от меня? — спросила Юля.

— Ты сама понимаешь, я вынужден Власову отпустить. Но повторяю, переводчики мне нужны. Так вот я хочу тебя попросить, пока, временно, поработать на ее месте.

— Для кого я буду переводить и что? — пожелала знать Юля.

— Естественно, для меня, — заверил ее Александр Петрович. — И для Игоря. Некоторые иностранные источники.

Юля отрицательно покачала головой:

— Нет, отец. Этой работой я заниматься не стану.

— Почему?

— Разреши без объяснений.

— Да, но ты поставишь в очень затруднительное положение Игоря, — предупредил ее Александр Петрович.

— Больше, чем это сделал он сам, ему никто уже этого не сделает, — ответила Юля.

— Поясни свою мысль, — попросил Александр Петрович.

— Поговорим еще, отец. Время будет, — сказала Юля. — А для переводов найди кого-нибудь другого.

— Странно, — пожал плечами Александр Петрович. — Весьма странно. И очень жаль. Но неволить я тебя не могу. У тебя, конечно, есть другая работа.

Юля не сказала больше ни слова и вышла из кабинета. Ее встретила Ирина.

— Вот и все, — сказала она.

— И очень зря, — не поддержала ее Юля.

— Но пойми, я не могу иначе!

— Многое приходится делать через «не могу», — без обычной улыбки сказала Юля и оставила Ирину одну. Ей еще предстоял сегодня разговор с мужем, и надо было заранее твердо и четко решить, что она ему скажет.

Однако в тот вечер она не стала разговаривать с Игорем. Ей вдруг показалось, что, возможно, Сергей еще вернется в Москву. И тогда, конечно, в первую очередь ей следовало все обговорить с ним. Но Сергей не появился. Юля подождала еще день и позвонила в Есино Владимиру. Она застала его дома. Он отдыхал. На все ее вопросы он ответил исчерпывающим образом, хотя разговаривал, как показалось Юле, необычно сдержанно.

— Какое же он принял решение? — задала Юля последний вопрос.

— Сказал, будет учиться. Но я, честно говоря, не очень поверил в его искренность, — признался Владимир. — он здорово там у вас обломался. Стал какой-то не тот. Я его плохо понимаю:

— Он просто устал. Слишком много работал, — сказала Юля.

— Не больше, чем в полку, — ответил Владимир. — Одним словом, вернется, как договорились, числа десятого будущего месяца — и тоже прямо к старикам. Неделя у него останется, так что малость еще поохотимся.

Юля поблагодарила Владимира. Ей стало ясно больше, много больше. Только сильная обида могла заставить Сергея плюнуть на все и даже не попытаться защищать свои позиции. Обида незаслуженная и потому ранившая особенно глубоко. Она не одобрила решение Сергея. Она даже несколько изменила о нем свое мнение. Но это не помешало ей принять часть его обиды на себя. Но в ней даже эта часть вызвала не смирение, а совершенно обратное — бурю протеста. Ее взорвало несправедливое отношение к Сергею, стремление непременно избавиться от него, как от сильного партнера, который невольно стал и столь же сильным конкурентом. Теперь она четко знала, как вести себя в этой ситуации. Она не хотела осуждать отца. Ему было уже за шестьдесят. И надеяться на то, что он в чем-то изменится, было уже нереально. Но мириться с ловкачеством Игоря, закрывать глаза на его непорядочность она не могла и не желала. Накопившееся за последние годы у нее на душе помимо воли теперь выплеснулось наружу.

Подошла к концу неделя, и Александр Петрович, как обычно, осведомился, не поедет ли Юля на дачу с ним.

— Я приеду позже, — ответила Юля.

— В таком случае я заберу Игоря, — решил Александр Петрович.

Но Юля неожиданно запротестовала:

— Не надо его брать. Если он приедет, то приедет со мной.

— А поопределенней ты не можешь сказать? — попросил Александр Петрович. — Ты же знаешь, мать без тебя за стол не сядет.

— Я буду обязательно, — пообещала Юля. — Но к ужину меня не ждите.

— Н-да, — протянул Александр Петрович. — Ничего не скажешь, с возрастом характер у тебя становится все милей.

Очевидно, Александр Петрович что-то передал Игорю, ибо, когда тот несколько позднее встретил Юлю, он сразу спросил ее:

— У меня никаких дел в городе нет. Почему ты не хочешь, чтобы я уехал с отцом?

— Мне нужно поговорить с тобой, — спокойно, но твердо ответила Юля.

— Пожалуйста, я слушаю.

— Поговорим дома.

— Почему именно там?

— Здесь не место для таких разговоров.

— Ну знаешь, не выдумывала бы ты лучше ничего. Я чувствую, ты опять что-то затеваешь! — явно недовольно бросил Игорь. — И почему я должен из-за всякой ерунды лишать себя отдыха?

— Нет, не из-за ерунды, — сказала Юля. — Мне нужно с тобой поговорить. Но если ты не желаешь, поступай как знаешь. Но помни, это не в твоих интересах.

— Совершенно не понимаю твоего тона и манеры так разговаривать, — недоуменно пожал плечами Игорь. Но спорить больше не стал. — Я останусь. Но ты могла бы просто сказать: «Останься, мне надо с тобой поговорить».

— Именно так я и хотела сказать. Но к сожалению, ты меня опередил, — сказала Юля и больше не проронила ни слова.

Супруги после работы молча доехали до дому. Не разговаривая, поднялись на лифте на свой этаж и зашли в квартиру.

— Где изволишь изъясняться? — не скрывая иронии, спросил Игорь. — На кухне или в будуаре?

— Ты напрасно веселишься, — спокойно ответила Юля.

— Но все действительно смешно.

Юля раскрыла свой шкаф, сняла с плечиков две кофточки, платье и небрежно бросила их на спинку кресла.

— Я не хочу слышать никаких твоих объяснений. Они меня совершенно не интересуют. Хотя я знаю, объяснить ты можешь все, — присаживаясь на подлокотник кресла, сказала она. — И не буду пытаться выяснить, кому из вас первому — тебе или отцу — пришла в голову светлая мысль отправить на учебу Кольцова. Сейчас это уже не имеет значения. Я говорю о другом. Ты забыл или делаешь вид, что забыл о том разговоре, который был у нас с тобой в Рузе. Мне очень +l, но ты не сделал для себя из него нужных выводов и продолжаешь все ту же нечестную игру: Какую? Ты великолепно все знаешь сам. Не знаешь? Послушай, что говорят в КБ. Естественно, говорят не только о тебе, но и об отце. И даже обо мне:

— Никого и ничего я слушать не собираюсь! — вдруг резко оборвал ее Игорь.

— Не перебивай меня, — остановила его Юля.

— И почему ты вдруг решила по этому поводу читать нотацию мне?

— Выслушай меня до конца, — так же спокойно потребовала Юля.

— Не я откомандировал Кольцова. Не я! — не пожелал слушать ее Игорь.

— Хорошо. Я замолкаю. Но помни: больше ты от меня вообще не услышишь ни одного слова, — сказала Юля, встала с подлокотника и взяла свои вещи.

— Что значит «вообще»? — насторожился Игорь.

Юля ничего не ответила и молча начала укладывать вещи в чемодан.

— Пожалуйста. Я слушаю тебя, — сдался Игорь. — Только не говори со мной в таком ультимативном тоне. Я слушаю.

— Именно в таком тоне я и буду говорить, — ответила Юля. — Я просила тебя ничего мне не объяснять и не доказывать. Тем более разговаривать на эту же тему с отцом я не собираюсь совершенно. А тебе следует сделать выбор: либо ты раз и навсегда отказываешься от есинской группы и никогда и больше ни под каким предлогом и ни под каким соусом не вмешиваешься в работу над «Фотоном», или я тебе больше не жена.