«Вот так-то лучше», — подумал Кольцов.

— Ну, а какие выводы вы сделали на этот раз? — спросил вдруг Ачкасов.

Шепот и шум в комнате стихли. Кольцов почувствовал устремленные на него любопытные взгляды. Не нетерпение, не надежда, не тревога, а именно любопытство отражалось в них. Он почувствовал, что самолюбие его ущемлено. И впервые обрадовался тому, что Ачкасов не принял тогда его предложения и не поручил этот доклад кому-нибудь другому. Кольцов не подал виду, что реакция присутствующих задела его за живое, и продолжал чуть громче: — Начну, пожалуй, с главного: сделанные вами усовершенствования показали, что конструкторское бюро пошло по неправильному пути.

В комнате стало так тихо, что показалось, будто умолкли даже большие, стоявшие в углу часы. Но уже в следующий момент над столом раздалось что-то вроде вздоха облегчения и даже послышались оживленные возгласы:

— Вот это да!

— Силен капитан!

— А мы-то головы ломали!..

Кольцов понял, что его заявление просто не приняли всерьез. Но повторил еще тверже:

— И тем не менее это так.

— Да кто вам это сказал? — снова поднялся со своего места Руденко. — И о каком пути вы вообще ведете речь?

— Объясню, — ответил Кольцов. — Я не зря напомнил о заключении наших прошлогодних испытаний. Есть с чем сравнивать. И если первый вариант прибора принять за исходную точку, или точку «А», а усовершенствованный образец за точку «Б» и соединить их прямой, то и слепому станет ясно, в каком направлении вы вели работу, по какому пути шел ваш поиск.

— Ну, если вопрос рассматривать только так, то, на мой взгляд, и соединять ничего не надо. А надо просто посмотреть на панель управления прибора, и действительно всякому станет ясно, что на ней появилось нового, — запальчиво проговорил Руденко. — Ручка настройки резкости — раз. Ручка контрастности — два. Значит, вы утверждаете, что введенные нами системы регулировки не нужны?

— Думаю, что так, ибо они не дали ожидаемых результатов. И не дадут!

— А об этом говорить еще рано. Да и вряд ли вообще есть основания, — вмешался неожиданно в разговор Кулешов. — Некоторую недоработку этих систем мы уже устранили. Сейчас они стали намного надежней. И еще будут доделываться. Так что принять это ваше замечание мы просто не можем.

— А как раз о нем я и хочу говорить, — упрямо возразил Кольцов.

— Но на что вы будете ссылаться? Вы даже не видели сделанных усовершенствований! Вы же о них ничего не знаете!

— Знаю. Меня познакомили с технической документацией. Мне известна проделанная вами работа. И именно на основании ее я утверждаю, что путь, избранный КБ для устранения недостатков прибора, является ошибочным. И берусь это доказать.

— Ну, если так… — не зная, чему больше удивляться — то ли осведомленности, то ли такой настырности капитана, — развел руками Кулешов и, нахмурившись, опустил взгляд. — Доказывайте.

И опять в комнате стало тихо. Но теперь уже никто не улыбался, а все, наоборот, стали серьезными и уже со вниманием смотрели на Кольцова. А он, почувствовав, что снова завладел аудиторией, решил, что пора пускать в ход главный козырь, переходить к теории вопроса, и направился к доске. Но перед этим совсем мельком взглянул на Юлю. Она, так же как все остальные, сосредоточенно смотрела на него. Но виделась в ее взгляде и чуть заметная тревога. «Ничего, теперь уже не вышибут из седла, теперь не собьют», — мысленно успокоил ее Кольцов и взял в руки мел.

— Для того, чтобы заставить «Сову» видеть в тумане и в дыму, вам потребовалось увеличить мощность сигнала. Вот выбранный вами путь усовершенствования. Направление работы, а не ручки на панели управления имел я в виду. Если в первом образце мощность сигнала выражалась «ку» в квадрате, — записал на доске Кольцов, — то при последующих модернизациях она уже стала «ку» в квадрате плюс два, потом плюс четыре и, надо думать, будет плюс шесть и плюс восемь! — последовательно записал он.

— Не будет. Вы, простите, знакомы с преобразователем 2Х-Щ? — снова перебил Кольцова Руденко, подошел к другой доске и тоже взял мел.

— Да, — коротко ответил Кольцов.

— Вы знаете, что он может повысить мощность сразу в три и даже в четыре раза? И тогда формула будет выглядеть вот так, — сделал свою запись Руденко.

— Знаю, — взглянув на доску, коротко ответил Кольцов.

— Тогда в чем же дело?

— А в том, что если вы получите искомое «ку» даже в шестой степени, — то не выйдете из тупика, в который заходите все глубже и глубже.

— Мы намерены также ввести усилитель и в цепь преобразователя, — добавил к выходной формуле несколько цифр Руденко.

— Все равно простое механическое наращивание мощности не позволит решить проблему в целом, — возразил Кольцов, — Вы пробьете туман. Но при этом вы обречете прибор на действие лишь в идеальных условиях темноты.

— А это откуда вам известно?

— Я утверждаю это как физик. При этом я основываюсь не только а собственном понимании данной проблемы, но и на очень обстоятельной консультации академика Верховского, — четко проговорил Кольцов.

В споре наступила пауза. Ссылка на академика была для всех полной неожиданностью и заставила присутствующих задуматься. Кольцов почувствовал, что инициатива теперь уже надежно перешла к нему в руки, и, боясь упустить ее, заговорил еще энергичней.

— Я утверждаю, что при такой мощном выходом сигнале «Сова» сможет эффективно работать только в абсолютной темноте, — повторил Кольцов свой главный вывод. — А на какую темноту можно рассчитывать в современном бою, когда противник применяет и напалм, и осветительные ракеты, и трассирующие снаряды, и пули, когда даже на такой сравнительно небольшой площади, какую, к примеру, занимает ротный опорный пункт, всегда или почти всегда будет два-три очага пожара? Я знакомил вас с записями отчетных карточек. Вы должны были обратить внимание на то, что уже первый модернизированный образец с усиленным сигналом даже при слабом лунном освещении резко снижал эффект видимости. А когда мой танк двинулся на горящую цистерну, чтобы сбросить ее с полотна и освободить путь, «Сова» ослепла совершенно. И мне пришлось таранить пылающую цистерну с открытым люком, ибо только так мог я ориентироваться на местности и управлять машиной. Тогда-то, кстати сказать, и был поврежден контрольный измеритель… Но это все слова. И вы вольны им верить или не верить. А вот что показывают цифры… — И Кольцов быстро покрыл доску формулами. По ходу записи он что-то подчеркивал, что-то обводил кружками. В конце концов вывел итоговый результат, дважды подчеркнул его жирной чертой и положил мел. — Вот к чему неизменно вы придете, наращивая мощность сигнала, — безапелляционно заявил он. — А вот на что рекомендовал обратить внимание академик Верховский. В развитии «дельты», и не иначе, увидел он перспективу. Он вообще отверг вариант с усилителем 2Х-Щ. Одобрил усилители, уже задействованные в схеме. Но при этом рекомендовал установить их параллельно. И тогда, если даже учитывать фактор среды, то есть и свет, излучаемый ночью небесными телами, и искусственное освещение местности, итоговый результат не выйдет за пределы, допустимые нормой.

И опять наступила пауза. Руденко вернулся на свое место за столом. Сотрудники КБ, казалось, обдумывали формулы Кольцова. Многие переписывали их в свои тетради. Кольцов тоже молчал. Он сказал все, что намеревался сказать, написал все, что считал нужным. Теперь, по всем правилам, у присутствующих должны были возникнуть вопросы. Но они не возникли. Во всяком случае, их не задавали. И вообще было непонятно: согласились ли с его мнением сотрудники КБ или остались при своем? Не ясно было и то, доволен его разбором Ачкасов, или он ожидал от Кольцова чего-то другого? Он тоже молчал, лишь время от времени поглядывая на сидящих за столом.

«А стоять тут у доски, однако, глупо», — подумал Кольцов и вернулся на свое место. И как только он сел, комната наполнилась шумом. Собравшиеся заговорили все сразу. Но то, что услышал Кольцов, немало его удивило.