— Так! — произнес он удовлетворенно, когда Кольцов поставил в конце записи точку.

— А они оригинально получили «ку» в квадрате. Я бы сказал, даже талантливо…

— Так точно, — согласился Кольцов.

— Талантливо, — подтвердил Верховский. — Ну, а что вас не устраивает в их схеме?

— Главное. Принцип, на котором она основана.

— Чем же он плох?

— Тем, что не позволит увеличит разрешающие возможности прибора.

— Почему?

— Потому, говоря конкретно, что они не смогут больше увеличить «ку».

— Почему?

— Да потому, что увеличить его можно только в том случае, если установить дополнительно в системе вот эти блоки. А в башне танка, на моем рабочем месте, и без них практически уже негде повернуться.

— Понятно. Только все это чепуха! — откровенно высказался Верховский. — Ничего они больше устанавливать не станут. Даже еще упростят схему. Просто вы этого не знаете. А они знают. И при последующей модернизации наверняка используют преобразователь 2Х-Щ. При этом они, во-первых, сразу высвободят немало места. А во-вторых, благодаря ему получат «ку» не то что в третьей, а, если захотят, и в четвертой, и даже в пятой степени.

— Почему же тогда они сразу его не поставили? — смутился Кольцов, чувствуя, как просто отверг Верховский все его доводы.

— Вы спрашиваете: почему? — переспросил Верховский. — Этого я не знаю. Возможно, потому, что не хотели лишать себя резерва на будущее. Возможно, побоялись удорожать модель… Может, просто поленились экспериментировать. Вы же привыкли жить на всем готовеньком.

— Может, — глухо проговорил Кольцов, понимая, что заданный им вопрос абсолютно не меняет положения вещей. Как, впрочем, и ответ Верховского. Совершенно неожиданно дело обернулось совсем не в пользу Кольцова. И он невольно подумал: «Хорош бы я был со своими обоснованиями. Высмеяли бы как мальчишку!»

— А может, и потому не ставили они 2Х-Щ, что вовсе и не собирались с помощью этого прибора решать те задачи, о которых вы здесь говорили. Так ведь тоже может быть? — продолжал Верховский.

Кольцов отрицательно покачал головой.

— Такого, Владислав Андреевич, быть не могло! — решительно отверг он это предположение академика.

— Откуда вам известно?

— Один раз КБ уже модернизировало прибор. И я вижу, на что направлены их усилия. Да и заказ им был вполне конкретный: создать новый прибор ночного видения. А не просто, как было до этого. И именно это-то у них и не получилось. И я убежден, что и дальше не получится. А вот почему? Теперь понимаю, доказать не смог. И все мои обоснования гроша ломаного не стоят…

— Ну уж! Стал бы я тогда впустую тратить время, — добродушно усмехнулся Верховский. — Дело в том, молодой человек, что и новый преобразователь сослужит КБ службу лишь до поры до времени. Одну-две модернизации, я думаю, прибор с его применением выдержит успешно. А дальше… А дальше работа в этом направлении неминуемо заведет КБ в тупик, и оно, сколько бы не старалось продвинуться вперед хоть на шаг, не продвинется и на вершок. И уж, естественно, не выполнит заказа и не добьется того результата, которого так ждете вы там, в частях. Другое дело, если конструкторы зацепятся за «дельту» и через нее начнут наращивать мощность. Тогда — да! Тогда они смогут добиться кое-чего посерьезней. Но только через «дельту». В ней ключ к разгадке. Она, и только она, если хотите, — завтрашний день проблемы. Но орешек этот по-настоящему еще не разгрызен. Об него придется поломать зубы. Хотя кое с какими выкладками из области «дельты» я вас могу познакомить. Я немного ею занимался.

Верховский углубился в расчеты и так этим увлекся, что, казалось, совершенно забыл о Кольцове. Для него весь этот разговор вдруг превратился в интересный поиск, в результате которого на свет должно было появиться что-то новое, никем до сих пор еще не сказанное. Кольцов не мешал академику. Он стоял не шелохнувшись, словно загипнотизированный. Все происходящее казалось ему удивительным. Верховский писал, зачеркивал, стирал запись тряпкой, потом неожиданно восстанавливал написанное ранее.

— Вот так! — воскликнул он наконец. — Куда получается интересней, чем у них!

Кольцов быстро похлопал по карманам. Записной книжки, как назло, не оказалось. Выругав себя за такую оплошность, он вытащил сигареты и, сорвав с пачки целлофан, переписал на нее формулу. Верховский, казалось, не замечал того, что делает Кольцов. Он еще весь был в раздумьях, а может быть взвешивал в уме еще и еще раз то, что только вышло из-под его руки. Но неожиданно он потянулся к пачке Кольцова, взял ее и, продолжая глядеть на доску, сказал:

— А если учесть фактор среды, который для вас имеет особое значение, то возможен и такой вариант. — И он, дополнив запись Кольцова еще одной формулой, вернул ему пачку. — Этот путь, я думаю, быстрее приведет к желанным результатам. И вы могли бы разработать его. Ваша прозорливость должна сослужить вам службу. Не как практика, конечно. В этом ваши оппоненты, безусловно, сильнее вас. А как теоретика. Поверьте, «дельта» — объект серьезный и весьма соблазнительный для исследования. Она вполне может стать предметом для диссертации. Кстати, думаете вы о ней? Тихомиров был на вашем потоке? Я помню, ничем не блистал. А уже защитился. И ваше место, молодой человек, в науке!

Кольцов не сразу нашел, что ответить учителю. Он еще был под впечатлением той виртуозности, поистине неповторимого умения Верховского почти стремительно вживаться в тему, мгновенно взвешивать все «за» и «против». Такие консультации, во время которых исследуемый вопрос зачастую ставился с ног на голову, но при этом всегда находил исчерпывающее, а порой и очень оригинальное решение, как обычно, обескураживал не только студентов, но и солидных ученых мужей. Людей поражала эрудиция Верховского. И не удивительно, что и Кольцов сейчас смотрел на доску как зачарованный. А Верховский со свойственной ему оперативностью уже снова вернулся к тому, с чего начал разговор сегодня и на чем закончил его шесть лет назад, когда Кольцов только что надел военную форму.

— Был я, Владислав Андреевич, у Тихомирова, — оторвавшись наконец от доски, заговорил Кольцов. — Видел, чем он занимается. Ножницы, клей, чужие статьи — вот вся его лаборатория. И халтурит везде, где только может, печатается даже в отрывных календарях. А у меня в части настоящее дело. И опыт я там коплю такой, какого не купишь ни за какие гонорары. И возможности в армии огромные…

— Не знаю, не знаю! — упрямо возражал Верховский. — В ваших поступках нет последовательности. Вы учились — вас прельщала наука. Вас призвали в армию — вам понравилась служба. Вы не думайте, что я в чем-то против армии. Совсем наоборот. Очень и очень уважаю военных. И сам, если что, всегда готов взять в руки ружье. Но что касается вас, товарищ Кольцов, то вы, на мой взгляд, пока просто мечетесь. И как результат, безвозвратно теряете драгоценное время. Вы явно еще не нашли себя. А это очень и очень важно — отчетливо видеть цель своей жизни. Ибо выстрелить по этой цели дважды не удавалось еще никому. Почему бы действительно вам не взяться за «дельту»? Вы же обязаны что-нибудь предложить КБ. Все лишь отрицать — не метод для ученого.

— Я выдвину предложение. И непременно! — поспешил заверить академика Кольцов. — У меня есть ваши формулы. Обоснования для них я найду. Но, коль вы говорили о моем чутье, «дельта» так же их подведет где-нибудь на полпути к цели.

— Почему вы так думаете?

— Природа задействованных в «Сове» лучей такова. Их возможности ограничены.

— Неубедительно, — скептически усмехнулся Верховский. — Я бы сказал, просто догматично! Природа природой. Но и мы, человеки, люди, ее лучшее творение, тоже не лыком шиты. В природе водород, все это знают, существует как газ. А мы создали его в виде металла. И получили такой сверхпроводник, какой природе и не снился. А композиты? Мать-природа хранит в своих кладовых либо глину, либо железо. А мы сварили из них под высочайшим давлением композитный металл: легкий, прочный и удивительно жаростойкий. А вы говорите — природа!