К тому времени в должности начальника штаба [210] авиаполка я прослужил более четырех лет. Приобрел значительный опыт. Я полюбил свое дело за его многообразие и творческий характер, за то, что оно ежедневно, а порой и ежечасно ставило новые задачи, требовало высокой оперативности в их решении. Длительная служба в этой должности убедила меня, что начальник штаба обязан хорошо знать своего командира, понимать его с полуслова. Он должен быть главным носителем высокой штабной культуры, организованности и оперативности во всех делах - больших и малых. Умение в максимально короткие сроки оценить обстановку, собрать необходимые данные, правильно взвесить их и доложить командиру, своевременно отдать неотложные распоряжения и организовать выполнение приказаний - все это входит в обязанности начальника штаба. В любое время дня и ночи он должен быть в курсе всех дел и событий, происходящих в полку, знать обстановку на земле и в воздухе, планировать и контролировать работу командиров эскадрилий, инженерно-авиационной службы, органов тыла и своевременно принимать меры к устранению недостатков и ошибок.

Как первый заместитель командира, имевший право отдавать приказания и распоряжения от его имени всему личному составу полка, начальник штаба обязан объединять и направлять усилия заместителей и помощников командира, начальников служб и других подчиненных ему лиц на своевременное и точное выполнение решений и приказов командира. Делать это он должен был настойчиво, но деликатно, с высоким тактом, не задевая достоинства командиров и начальников.

Большую помощь мне в планировании и организации боевых действий, ведении учета и отчетности, в поддержании уставного порядка, организованности и дисциплины оказывали офицеры штаба полка П. Мельник, Д. Дмитриенко, адъютанты эскадрилий Ф. Барулин, М. Чехунов и С. Зеленов.

Однако вернемся к событиям на 3-м Белорусском фронте.

12 января вечером из штаба дивизии мы получили приказ, в котором говорилось, что с утра следующего дня наши войска переходят в наступление. Полку предписывалось быть в готовности к обеспечению боевых действий штурмовиков и бомбардировщиков.

Начиналась Восточно-Прусская операция. В ней участвовали 3-й и 2-й Белорусские фронты и часть сил 1-го Прибалтийского фронта. Из сообщений Совинформбюро [211] мы уже знали, что утром 12 января 1-й Белорусский и 1-й Украинский фронты начали Висло-Одерскую наступательную операцию. Разворачивалось гигантское наступление четырех фронтов непосредственно на фашистскую Германию.

Это наступление, как стало известно позднее, началось более чем на неделю раньше запланированного срока, поскольку премьер-министр Великобритании У. Черчилль обратился к И. В. Сталину с просьбой ускорить его, чтобы облегчить положение англо-американских войск в Арденнах, где они подвергались сильным ударам немецко-фашистских войск и в панике начали отступление. Ради справедливости следует вспомнить, что в тяжелейшее для нас время просьбы Советского правительства об открытии второго фронта в Европе в течение трех лет были гласом вопиющего в пустыне по вине того же Черчилля.

В ночь на 13 января наши легкие бомбардировщики По-2 непрерывно наносили удары по позициям врага, изнуряя, изматывая и уничтожая живую силу гитлеровцев в блиндажах и окопах.

К рассвету полк был готов к боевым вылетам. Однако над землей нависла плотная облачность, пошел густой мокрый снег. О полетах на поддержку наших наземных войск нечего было и думать.

Лишь после полудня погода несколько улучшилась. Штурмовики Ил-2 парами и четверками при сопровождении наших «яков» начали вылеты на поддержку танков и пехоты.

На следующий день наступление продолжалось. Авиация врага пыталась наносить по нашим войскам удары, но наши летчики, давно завоевавшие господство в воздухе, безраздельно властвовали в огненном небе войны.

15 января горизонт очистился от облаков, и большие группы бомбардировщиков и штурмовиков уходили на запад, наносили удары по опорным пунктам врага. Особенно точный удар с пикирования нанесли по укреплениям в Тутшене две девятки «Петляковых» 6-й гвардейской дивизии. В итоге наши наземные войска уже через два часа захватили этот опорный пункт.

Действия пикировщиков обеспечивали две эскадрильи нашего полка под командованием С. А. Сибирина. Когда «Петляковы» подходили к цели, три шестерки «фокке-вульфов» - одна сверху сзади, а две справа и слева снизу - нацелились на них в атаку. Сибирин приказал трем четверкам «яков» ударной группы связать боем истребителей [212] врага, а двум четверкам Василия Барсукова прикрывать Пе-2. Отражая атаку «фоккеров», Матвей Барахтаев сблизился с одним из них на крутом вираже и расстрелял пушечной очередью. Второй «фоккер» пытался зайти Барахтаеву в хвост и не заметил, что сам оказался на прицеле Василия Шалева. Судьба фашистского аса была решена.

В другой атакующей группе молодой летчик Петр Иванов, защищая своего ведущего Николая Даниленко, сбил еще один вражеский истребитель. Потеряв три самолета, гитлеровцы вышли из боя.

К исходу дня наши войска прорвали главную полосу обороны врага и подошли к гумбинненскому укрепрайону.

Утром 16 января шесть девяток «Петляковых», сопровождаемые истребителями 18-го и 139-го гвардейских полков, нанесли массированный удар по позициям врага на участке ввода в прорыв танкового корпуса. Через час наши войска овладели этими позициями. Фашистские летчики - они находились в воздухе - видели наших бомбардировщиков и истребителей, но атаковать их даже не пытались. Зенитная же артиллерия врага била неистово и злобно. Плотность ее огня оказалась довольно высокой. Три «пешки» получили серьезные повреждения. Привезли пробоины и четыре наших истребителя.

Примерно через час после посадки по вызову А. Е. Голубова с передового КП дивизии на прикрытие войск вылетела 1-я эскадрилья во главе с майором С. А. Сибириным. При выходе в заданный район наши летчики встретили «фокке-вульфов». Они шли ниже под прикрытием четверки Ме-109. С. А. Сибирин приказал Александру Захарову и Федору Агурееву связать боем «мессеров», а сам двумя звеньями атаковал сверху сзади «фоккеров». Фашисты бросили бомбы где попало, звеньями встали в оборонительный «круг». Когда же наши летчики врезались в строй врага и сбили два самолета, оставшиеся ФВ-190 пикированием до бреющего полета ушли на запад.

Гвардейцы между тем атаковали «мессеров». Захаров и Агуреев вышли полупереворотом одному фашисту в хвост и последовательно ударили по нему пулеметно-пушечными очередями. Остальные три «мессершмитта» вышли из боя.

В последующие два дня войска нашего фронта при поддержке авиации завершили прорыв тактической зоны обороны противника и продвинулись на глубину до 45 километров. [213]

Вечером 18 января мы получили телеграмму Военного совета 3-го Белорусского фронта. Генералы И. Д. Черняховский, В. Е. Макаров и Т. Т. Хрюкин поздравили авиаторов с прорывом всей тактической глубины второго рубежа обороны в Восточной Пруссии, призвали с новой энергией бить противника на последующих рубежах, уничтожать его танки, артиллерию, автомашины, пехоту.

19 января противник повсеместно начал отступление. Кое-где оно превратилось в бегство. Наши войска неотступно преследовали врага. Несмотря на плохую погоду, штурмовики и бомбардировщики под прикрытием истребителей постоянно наносили удары по колоннам отступавших гитлеровцев и узлам сопротивления. В воздухе то и дело разгорались схватки.

В 11.00 по вызову с передового КП дивизии ушла на задание шестерка Як-3 во главе с Матвеем Барахтаевым. Вскоре летчики обнаружили 12 «фоккеров», штурмовавших наши танки и пехоту. Увлеченные боем, фашистские летчики не заметили наших истребителей, и шестерка «яков», пикируя из-под облаков, нанесла по ним неожиданный удар. «Фоккеры», словно ошпаренные, взметнулись ввысь. Это было на руку нашим летчикам. По мере набора высоты скорость «фокке-вульфов» падала, в то время как у наших истребителей она была в запасе. Используя это, Матвей Барахтаев, Федор Малашин и Дмитрий Тарасов огнем из пушек и пулеметов с короткой дистанции сбили три ФВ-190. Остальные спасались бегством.