Марк лежал у себя в комнате, на своей детской кровати, и читал сообщение от Лили. Конечно, он попытался сразу же ей перезвонить. Бесполезно — она не отвечала.

Он еще раз промотал все четыре эсэмэски. В мозгу застряла одна-единственная фраза. «Операцию, скорее всего, назначат на послезавтра». Вот оно, главное слово. «Послезавтра».

Значит, у него есть еще целый день, чтобы узнать правду. Марк цеплялся за эту надежду с одержимостью обреченного. Это знак судьбы. Она подарила ему еще один день. Значит, не все потеряно.

Он не отрываясь смотрел на нависавшую сверху вторую кровать. Бежали часы — как в детстве, когда Лили допоздна читала в постели, или когда шумели соседи, или когда его просто одолевала бессонница. Марк не спал. Его мозг упорно возвращался к одной и той же мысли — так сорная трава вылезает на чисто выполотой грядке. В этом деле все связано! Убийство его деда и убийство Гран-Дюка. Возможно, были и другие убийства, о которых он просто не знал. И все нити сходятся к одному — личности Лили!

Гран-Дюк нашел ответ на эту загадку. Детектив сумел открыть тайну, но был убит. Он намеревался отправиться в горы Юра, на Мон-Террибль. Что ж, выглядит вполне логично. Там все началось, там должно и закончиться. Решение — если оно существует — поджидает на склонах Мон-Террибль. И больше нигде.

В четыре утра Марк вскочил с постели и торопливо оделся. В конце концов, чем он рискует? Другого следа все равно нет. Разве что сидеть и в который раз перечитывать дневник Кредюля Гран-Дюка. Нет! Это не выход. Во всяком случае, такой выход не для него. Не зажигая света, он тихонько прокрался к бабушкиной спальне.

— Марк? — сквозь сон пробормотала Николь.

— Николь! А грузовик еще на ходу?

— «Ситроен»?

Николь села в постели и протерла глаза. Затем покосилась на стоящий рядом будильник, увидела, который час, но воздержалась от комментариев.

— Вроде как да. Насколько можно судить. Я теперь его редко вывожу. Пару раз в год, не чаще. В последний раз…

— А ключи все там же? Во втором ящике комода? И документы?

— Там же. Но…

Марк поцеловал бабушку в щеку.

— Спасибо. Не беспокойся за меня.

Николь хотела сказать: «Будь осторожен», но приступ кашля не дал ей вымолвить ни слова. Она поднесла к губам платок. Николь понимала, что больше уже не заснет. Ни этой ночью, ни будущей.

50

3 октября 1998 г., 4.12.

Грузовик завелся с пол-оборота. Марку уже приходилось его водить, правда, на короткие расстояния. В последние два года именно он обычно выгонял машину со двора и загонял ее обратно. Николь показала ему пару ориентиров, позволяющих выезжать задним ходом и разворачиваться в нужном месте, — почтовый ящик, левый ставень на окне соседнего дома и так далее. Если строго следовать ее указаниям, грузовик удавалось без проблем протиснуть через узкий проход.

«Ситроен» Витралей, принадлежащий к типу Н, — был одним из последних автомобилей, произведенных во Франции. Пьер Витраль купил его в 1979 году; завод «Ситроен» прекратил выпуск легендарных грузовиков в 1981-м. Пьер отдал предпочтение более длинной модели, немного похожей на фургоны мясников, распространенные в 1970-е годы. Оранжевого цвета, с приплюснутым красным носом, грузовик напоминал большого добродушного пса — с круглыми глазами-фарами и зеркалами заднего вида, прикрепленными по бокам, там, где должны быть уши. Лили так его и звала — «псина». «Псина» в последнее время обленилась и целыми днями спала, заняв своей тушей весь палисадник.

Пьер лично доводил грузовик до ума с помощью родственника, работавшего в автомастерской в Невилле. Тот же родственник в случае надобности производил техосмотр и делал мелкий ремонт. Для своих лет «ситроен» прекрасно сохранился. Все-таки он успел намотать двести восемьдесят три тысячи километров. «Зверюга! — утверждал родственник. — Не задушишь, не убьешь!» Марк был вынужден положиться на его слова — что еще ему оставалось? — не обращая внимания на вмятины на кузове, пятна ржавчины, примотанное изоляционной лентой внутреннее зеркало и неплотно захлопывающийся передний капот…

Марк посмотрел на часы. Четыре с минутами… Дьепп спал. Он двигался через призрачный город, в небе над которым летали носимые ветром разноцветные маски из шелковой бумаги. «Ситроен» хрипел и кашлял, но ехал. Марк опасался ликовать раньше времени — все-таки ему предстояло проделать более шестисот километров. Он успел изучить карту. Решил, что в Париж соваться не будет, а махнет сразу через север, и даже выписал на листочке названия городов: Невшатель-ан-Брэ, Бовэ, Компьень, Суасон, Реймс, Шалон-ан-Шампань, Сен-Дизье, Лангр, Везуль, Монбельяр. Гора Мон-Террибль. По его расчетам, часов через десять он должен быть на месте. Если все пойдет хорошо.

Марк ехал вдоль порта. Вот бульвар Шанзи, за которым Дьепп заканчивается. На улице не было ни души. В самом конце бульвара показалось здание вокзала. Марк машинально посмотрел в его сторону. На скамейке спала девушка.

«Ситроен» резко остановился. «Ну вот, хоть тормоза работают!

Клаксон тоже».

Мальвина де Карвиль вздрогнула и резко села на скамейке. И сразу же потянулась рукой к камню, предусмотрительно прихваченному с пляжа. Может, она и сумасшедшая, но не дура. Она поднялась и с изумлением узнала в водителе оранжево-красного фургона Марка. Он опустил стекло водительского окна.

— Что это ты с булыжником в обнимку спишь?

— Верни пистолет!

— Не волнуйся, я за ним приглядываю. Садись!

Мальвина недоверчиво уставилась на него.

— Ты что, на рынок собрался?

— Садись, кому говорю. Я отправляюсь в путешествие. В паломничество. Думаю, ты не откажешься меня сопровождать.

Мальвина подошла поближе, не выпуская из рук камня. Скептически оглядела ржавые потеки на кузове и зияющую щель капота.

— Только не говори, что ты намерен добраться до Мон-Террибль в этом гробу на колесах!

Марк оставил без внимания ее насмешку, сознавая, что в словах Мальвины заключалась немалая доля истины.

— Подозреваю, что ты никогда не бывала в Юра, — сказал он. — И мечтаешь туда попасть.

Мальвины выбросила камень.

— Какой догадливый!

Марк открыл дверцу пассажирского сиденья. Мальвине пришлось встать на цыпочки, чтобы забраться на высокую подножку.

— В этой развалюхе мы и до Парижа не дотянем.

— Жаль тебя разочаровывать, но Парижу придется обойтись без нас. Мы едем через север.

Марк протянул Мальвине листок со списком городов, через которые пролегал его маршрут.

— Ну ни фига себе, — фыркнула Мальвина. — Дыра на дыре… А если по дороге сломаемся? Нет уж, если среди нас двоих есть псих, то это точно ты!

Марк ничего не ответил. Они молча выбрались на шоссе департаментского значения номер один. К главной дороге со всех сторон сбегались дороги поменьше и поуже, ведущие из долины Брэ. Минут через десять Марк нарушил молчание:

— Извини, что вчера не позвал тебя на ужин. В следующий раз, ладно?

— Нашел из-за чего убиваться! За меня не бойся, я нигде не пропаду. Познакомилась тут с симпатичными ребятами из местных…

Еще десять минут протекли в молчании. Они приближались к городу Невшатель-ан-Брэ.

— А за каким чертом мы туда тащимся? — не выдержала Мальвина.

— Я же тебе сказал: это паломничество.

Мальвина окинула Марка заинтересованным взглядом.

— Неужели ты до сих пор не успокоился? Я-то думала, что в деле можно поставить точку. Ты же видел результаты этого треклятого анализа ДНК, на котором настояла моя бабка. Стрекозка — твоя сестра. Записано черным по белому. Ты переживаешь из-за того, что трахался с ней?

Марк резко надавил на тормоза. Мальвину прижало к сиденью. Слишком высоко закрепленный ремень безопасности оказался у нее под горлом.

— Если ты на каждую шутку будешь так реагировать, мы никогда не доедем, — полузадушенно прохрипела она.