«Как же, не касается!» — усмехнулся про себя Сергей.

— Как же, не касается! — огрызнулась пресс-секретарь.

— Кхе… — Виктор был несколько обескуражен подобным поведением второстепенного лица. — Очень хорошо, что мы едем в больницу, — обратился он к доктору, — Пусть они заодно и нашего пресс-секретаря проверят. Похоже, ей тоже требуется медицинская помощь.

«Да вас самих всех лечить надо!» — мысленно рявкнул Сергей.

Пресс-секретарь в панике завертела головой: экранов для трансляции президентских мыслей в машине предусмотрено не было. Незаметно приоткрыв веки, Сергей выжидательно наблюдал за ней.

— Да вас самих всех лечить надо! — наконец выпалила она и с ужасом воззрилась на Виктора.

— Остановите машину! — крикнул тот водителю и, едва автомобиль застыл, зловещим тоном, от которого вздрогнул даже Сергей, процедил сквозь зубы: — Милочка, вам следовало бы следить за своими словами. А теперь — вон!

Под торжествующим взглядом Сергея униженная пресс-секретарь, ломая каблуки и обдирая чулки, вывалилась из фургона. Сергей злорадствовал. Но это было не все. Впервые в жизни он упивался своим злорадством.

Сергей мысленно отключил ощущения, вновь активировав их спустя несколько секунд. Насколько он мог понять, они полностью обновились: желудок был приятно легок.

— Вот что, Виктор… — Сергей свесил ноги и потянулся, — можно ехать обратно: я в полном порядке.

— Раз уж мы все равно выбрались в город, — ответил тот, — как насчет того, чтобы встретиться с народом, пообщаться, так сказать, с простым людом, господин Президент?

Сергей помолчал, прикидывая, что может скрываться за подобным предложением.

— Вы предлагаете мне вроде как «сходить в народ»? — уточнил он.

— Именно.

— Охрану бы мне, Виктор… — неуверенно начал Президент.

— О, вам нечего опасаться, — заверил его Виктор. — Это не тот случай…

Сирена к этому моменту уже была выключена, и автомобиль не спеша пробирался по улицам города, которым Сергей правил, но который был до этого момента для него чем-то абстрактным, почти несуществующим.

Сергей пересел на скамью, установленную вдоль борта, и всмотрелся в стекло бокового окошка. Точно так же, как и в обычном мегаполисе, пешеходы сшибались лбами на тротуарах, автомобили — бамперами на специально выделенной для этого проезжей части улиц, карапузы обиженно голосили, выторговывая что-то у родителей, а профессиональные торговцы обезображивали творения архитекторов своими бездушными вывесками. Первая из попавших в поле зрения Президента предлагала: «Кондиционеры. Пропажа. Установка».

«Пропажа». Как это, «пропажа»? — удивился про себя Сергей. — Может быть, «продажа»?»

«Ждите! Скоро — наша новая провокация!» — значилось на полотнище, перекрывшем небо соседней улицы.

Сергей, раздраженный подобной бестолковостью своих подданных, загудел себе под нос:

— Промо-акция, наверное? Да что же здесь творится? «Бредовая обувь в три раза дешевле!» А что, брендовая больше не котируется?

Афиши местного кинотеатра душили друг друга на гигантском стенде «Смотрите на экранах страны», наперебой предлагая неискушенному зрителю: «Небо. Девушка. Метлолёт», «Блондинка в загоне», «Цветы для прекрасной драмы», «Смежная королева» и, наконец, судя по уверениям промоутеров, — сногсшибательный совместный проект всемирно успешных режиссеров-продюсеров Квентина Таракано и Акиры Красавы «Ниссан и Изольда».

— Что-то не так, господин Президент? Вас что-то смущает? — Напряженность на лице Президента, конечно же, не ускользнула от его помощника, одна из обязанностей которого заключалась в своевременном выявлении смены настроений, степеней напряженности и непонимания, на этом лице отражающихся.

— Мне показалось, здесь как-то слишком много близнецов на улицах… Или не показалось?

— Не показалось, — заверил Виктор.

— То есть э… близнецы — это не случайно? Зачем это?

— Вы никогда не хотели иметь близнеца? Только честно.

— Честно?.. Посещали такие мысли.

— И?.. Что бы он вам дал, ваш близнец?

— Чувство надежности какое-нибудь, что ли…

— А точнее?

— Хм… Ну, хорошо. Мне всегда хотелось, чтобы меня кто-то вел по жизни или подталкивал, — признался Президент. — Как старший брат. Или близнец.

— Или чтобы была определенная соревновательность, а? Он ставит планку, вы ее берете. Так?

— Угу.

— Именно поэтому у нас и есть функция «Близнец». Она создает у человека ощущение, а может быть, даже уверенность, что он не одинок. Что ему есть на кого опереться.

— Так вы что, вызываете у игроков ощущение соревновательности? Через такую искусственную шизофрению?

Виктор рассмеялся. Да так, что принялся задыхаться, яростно клекоча, словно стервятник. Сергей представил себе перемазанный кровью клюв довольной, веселящейся птицы. Поддержать этот смех своим не хотелось.

— Виктор, а у вас брат-близнец есть?

— Конечно, — Виктор приосанился. — Неужели такому примеру для подражания пропадать зазря?

— А… у меня? — робко поинтересовался Сергей.

— Ну-у… А зачем? Лично вам пример для подражания не нужен — вы Президент. Куда вам еще расти? С другой же стороны, какой из вас — положа руку на сердце — пример?

Сергей ничего не сказал. Прямодушие Виктора зачастую порождало в нем малодушие. Хотя было ли это прямодушием? Оно не подкупало откровенностью, а лишь заставляло сомневаться в себе.

— Вот что, милый, — крикнул Виктор водителю, — останови нам здесь. Дальше мы пешочком прогуляемся. Пусть уже Президент со своими гражданами пообщается-познакомится.

Сергей настороженно спустился из машины и медленно втянул в себя полную грудь воздуха: как писатель, он знал, что воздух в состоянии многое сказать о новой местности, а эта местность теперь была его домом, и он считал себя вправе рассчитывать на волнующие, манящие ожиданием впечатления.

На улице неприятно несло «морозной свежестью» — горьким, разъедающим легкие запахом стирального порошка. Судя по всему, где-то рядом властвовало химическое производство. На Сергея навалилась волна тошноты. Коктейль из рассеянной в воздухе дряни терзал и выворачивал его пустой желудок.

— Виктор, у вас есть деньги? — бросил он своему помощнику и, получив от того утвердительный кивок, нетерпеливо зашагал в направлении запримеченного им вдали тонара. — Если я сейчас не съем чего-нибудь, мне снова понадобится «скорая».

Под тонаром примостился выводок полуголодных щенков, беспокойно копошившихся перед брюхом худой матери, призывно поглядывавшей на всех подходящих к кафе на колесах.

— Прекрасно вас понимаю, но ничем помочь не хочу, — бросил ей Сергей.

— Спасибо хоть за честность, — раздалось ему в спину.

Сергей резко обернулся. Собака вылизывала одного из щенков и утруждать себя разговорами с кем бы то ни было явно не собиралась.

— Надеюсь, я ненароком не включил функцию «Показалось» или «Галлюцинации», — пробормотал он и, уже обращаясь к продавцу, поинтересовался: — Так, любезный, что у вас в меню?

— Сосиски в тексте и кофе с молотком, — буркнул тот.

— Очень хорошо. Виктор, вы будете? Дайте нам по порции и того и другого.

На просунувшемся в окошко подносе возвышались две огромные глиняные кружки, залитые до краев кофе. К каждой кружке прилагалось по молотку, ручки которых уже торчали из недобро поблескивающей жидкости, и по сосиске, завернутой, как в блин, в четверть газетного листа.

— И что, это съедобно, Виктор? — спросил Сергей у своего помощника, ожидавшего его у столика, укрытого от нещадно палившего искусственного солнца дырявым зонтом.

— Вполне.

Сергей осторожно отпил несколько глотков кофе и отщипнул розовую мякоть околомясного изделия. Приобретенные образцы местного общепита отдавали полиграфической краской и смазочным маслом. Виктор же, не колеблясь ни секунды, заглотил в себя сосиску и залил ее кофе.

— Я смотрю, Виктор, вы всеядны, — уважительно заметил Президент.

— Ну, уж если кого и можно назвать всеядным, так это Митридата Шестого, — отозвался Виктор, отмахиваясь от похвалы, как от обвинений, и, взбодренный этой незамысловатой трапезой, потянул Сергея за собой. — Вам уже лучше? Отлично. Тогда давайте зайдем к кому-нибудь в гости, узнаем, чем люди живут и зачем. К кому? Да все равно. Да хоть вот в этот дом и зайдем. В первую же квартиру.