Из Киото прибыло подкрепление из трёх тысяч воинов. Масаши выглядел довольным: это первая армия, которой он командовал.

– Завтра мы отбываем, – объявила Суа и направилась в дом.

Генбо, под покрывалом, около костра беседовал с юношей. Они смотрели на языки пламени:

– Звёзды неблагоприятны. Посмотри. Близится плохой день, тебе лучше остаться, – советовал мудрец.

– Я не могу… я обещал, – задумчиво ответил Сейдри, не поднимая глаз на небо.

– Принцесса Суа считает, что богатство и сила приведут её к власти, и никто ей не нужен. Уходи, пока не поздно.

– Я обещал! Ясно?

– Каждый выбирает своё, – Генбо замолчал.

Юноша резко поднялся, вдогонку прозвучали последние слова мудреца:

– Как бы ветер не ярился, гора перед ним не склонится.

Наверное, Генбо ничего не понимал в земной любви, способной зажечь страсть, неподвластную разуму. Суа желает построить свой мир: Грешный, Новый, Храбрый! Сейдри предназначено занять в нём особое место.

Поднимаясь наверх, женщина спросила:

– О чём вы говорили?

Сейдри промолчал, не хотел портить ей настроение. На мгновение Суа исчезла, появившись из темноты, прижалась к нему. Он почувствовал её обнажённое тело.

«Проблемы решим завтра, а ночь создана для наслаждений», – подумал Сейдри.

Глава 12

За неделю в окрестностях Эдо набралось несколько сотен новых бойцов. Оставшихся в живых гвардейцев назначали командирами десятков, полусотен, сотен. Доукомплектовали конницу вооружённой прислугой. Хавасан и Накомото выстроили воинов на широком помосте, а сами встали с императором. Тода старался говорить громко, как мог:

– Судьба отводит нам тяжёлую непосильную ношу. Я верю, что каждый готов служить мне – императору Японии – верой и правдой.

Слова принадлежали Мотохайдусу, а Тода всего-навсего повторил их.

Хавасан с прямотой самурая предупредил новобранцев:

– Кто струсит – заколю!

Стоял светлый день. Безоблачное небо, и парящие в нём птицы – вестники хороших новостей.

Лао пришёл с небольшим отрядом черных ниндзя Тэнчу. Рикиморо и Аяме с остатками «Красного лотоса» тоже были здесь.

Мотохайдус разобрался в чертежах, которые в своё время принёс Татсумару. Корабль имел тяжёлую и вязкую металлическую обшивку, сделать пробоину в ней почти невозможно. Хорошо бы проникнуть в пороховой погреб и зажечь запасы, но на успех трудно рассчитывать. Поэтому бочки с порохом необходимо поднять на борт самим и закатить в трюм. Смельчаки погибнут…

Десять императорских боевых кораблей с белыми реечными парусами стояли в бухте Эдо. Мотохайдус хотел покинуть императора и отправиться со всеми, но Тода не отпускал его. Советник убедил повелителя, что ему необходимо присоединиться к самураям, среди которых находились Рикиморо, Аяме и ниндзя Лао. Даже в одежде он решил не выделяться. Шлем и доспехи плотно облегали мужественную фигуру одноглазого советника.

Рикиморо и Аяме накануне вечернего похода вспомнили слова учителя:

– «Ночь – доля той храбрости, какая есть в каждом ниндзя».

Мысль о том, что учителя больше нет, и странное появление Татсу, не давала им обоим покоя. По приказу Хавасана отряды двинулись к бессмертной славе.

В стане врагов тоже не ложились спать, и тоже готовились к походу. Солнце медленно спряталось за горизонт. Суа смотрела в зеркало и причёсывала свои длинные, чёрные как вороново крыло, пряди. На полке лежали: голубая лента, краски для украшения тела и розовая пудра, но женщина и без них выглядела потрясающе. Сейдри подошёл, обнял её, поцеловал нежную шею. Она, не поднимая тёмных глаз, улыбнулась. Отполированный голубой доспех в виде отдельных пластинок засиял в тусклом зареве свечей. Металл на лёгких латах имел достаточную прочность и мог защитить свою хозяйку от сильных ударов.

Генбо в очередной раз просил воительницу не выступать в поход, не советовал этого и принцу Сейдри, но юноша не мог оставить женщину без поддержки. Он готов был погибнуть, если придётся.

Пристань Танабе пустовала. «Опустошитель» спущен на воду, англичанину-корабелу дали обещанную награду: леди Коридвен повелела отпустить его с миром.

Корабль двинулся в путь, его большие тёмные паруса принимали мощные потоки ветра. С ним отправилось пять больших двухмачтовых джонок. Месяц уныло освещал путь навстречу войскам императора.

Корабль довольно быстро двигался на восток. Воины с копьями и мечами получили приказ сообщать обо всём подозрительном. Помимо самураев из Киото, на кораблях плыли горные бандиты и воры, у которых кроме ножей другого оружия не было. Моряки в рваной одежде – всего лишь пираты, но какое это имело значение для Тсенга, он и сам не святой.

Сейдри не отходил от Суа. Они находились на верхней палубе. Юноша видел своё отражение в её сверкающих глазах. Трудно описать чувство, которое он испытывал рядом с ней. Предчувствие разлуки, прочитанное Генбо где-то там, в тёмных небесах среди ярких звёзд, заставляло беречь каждую минуту общения.

– Послушай, я должна тебе сказать…

Сейдри провёл пальцем по её губам и обнял, давая понять, что ничего не хочет знать. Суа положила голову на его плечо:

– Генбо никогда не ошибался. Неужели мы рождены, чтобы погибнуть молодыми? – заговорила она почти шёпотом. – Есть ли место на земле, где не плачут, не страдают…

Юноша признался, что считает часы, проведённые с ней самыми счастливыми, она подарила ему незабываемое.

– Пускай погибнем славными и молодыми, а не от дряхлой немощи, – шептал он ей на ушко. – Нельзя предавать свою мечту!

Они смотрели, как на воду плавно опускался туман и покрывал морскую гладь; слушали, как разбиваются волны о медные борта. Даже влажный прохладный воздух нравился им. Неспешной лентой проплывали хвойные леса, вдалеке за ними едва разглядели вулкан, за макушку которого зацепилось облако.

– Я схожу на нижнюю палубу, посмотрю, – сказала Суа.

Сейдри с трудом отпустил её из своих объятий и ещё раз поцеловал. Он снял голубую тесьму с головы Суа, и шальной ветерок быстро подхватил волосы воительницы, разбрасывая их по плечам. Уходя, Суа тихо произнесла:

– Прости меня.

Он кивнул и сказал:

– И ты прости, – Сейдри попросил прощения за то, что не сможет обещать ей безопасность в бою, не сможет дать такого счастья, каким он должен окружить любимую. А Суа мучилась правдой, но как обо всём рассказать?

Суа ушла, а Сейдри остался один.

Тсенг ходил по палубе, потирал длинные забинтованные руки. Злоба играла на лице в предчувствии кровавого боя.

– Я умру, если кого-нибудь не прикончу! – бормотал он себе под нос, – Эй, вы, что там? Следите за морем.

Он не обманулся. Как только «Опустошитель» и другие корабли обогнули берега острова Микура, Тсенг заметил быстро приближающиеся корабли. Они вырастали из тумана.

– Один, два, три… десять. Безумцы, они не знают, что их ждёт! – зло усмехнулся Тсенг.

Матросы забегали по палубе. Суа была рядом:

– Уже близко.

Корабль ощетинился открытыми портами, чтобы палить из пушек. Армада шла навстречу армаде, как игрок тасует колоду карт, как сплетаются пальцы рук. Манёвр занял немного времени.

– Пли! – скомандовал Тсенг, когда по левому борту с их кораблём поравнялся вражеский флагман, идущий на абордаж.

Из чугунных орудий с рёвом вырвались ядра, врезались, пробивая насквозь деревянные борта головного императорского судна. Джонки убавили паруса, замедляя ход. Некоторые уже сцепились абордажными крюками – энтер-дреками, – и по перекинутым мосткам навстречу ощетинившемуся оружием врагу заспешили самураи Накомото.

«Опустошитель» бил в упор, спастись от его орудий невозможно. Несмотря на пробитые борта, флагману из Эдо удалось подойти вплотную. Бандиты Суа на других судах тоже рвались в бой, брали чужие корабли на абордаж и перепрыгивали на палубу противника. С давних пор морские бои происходили так же: самураи прекрасно владели оружием и на земле и на шаткой палубе джонки – боевой плавучей платформы.