Многие крестьяне вынуждены были, как и раньше, арендовать земли у помещика, обрабатывать его поля своими орудиями. На Черниговщине таких крестьян было 56 %, на Киевщине, Подолии, Волыни — около 48 %. Эти отработки являлись фактическим продолжением формально ликвидированной барщины.

Уборка урожая жнейкой в хозяйстве помещика. Полтавская губерния

Подытоживая общие результаты столыпинской аграрной реформы, В. И. Ленин указывал, что она отдала «всецело на поток и разграбление помещикам и кулакам крестьянские массы»[221]. Политика царизма, основанная на незыблемости его опоры на помещиков и направленная на укрепление кулачества, провалилась. Подводя итоги столыпинской реформы, большевики констатировали: «Аграрная политика царизма, с которой связали свои контрреволюционные интересы как правительственные партии помещиков и крупной буржуазии, так, на деле, и контрреволюционный либерализм, не только не привела к созданию сколько-нибудь устойчивых буржуазных отношений в деревне, но не избавила крестьянство от массовых голодовок, обозначающих крайнее ухудшение в положении населения и громадную растрату производительных сил страны»[222].

Борьба крестьян против помещиков и столыпинской аграрной реформы. Репрессии царского правительства тормозили, но не могли остановить революционного движения миллионных масс крестьянства. В их среде продолжала нарастать классовая ненависть к своим угнетателям — помещикам и кулакам, ко всему самодержавному строю. Особенно влияли на рост революционных настроений крестьянства их контакты с рабочими. «Имея постоянное сближение с рабочими Шостки и читая газеты левых партий, крестьяне… не теряют надежды, что когда — нибудь земля будет отбираться у помещиков и раздаваться бесплатно крестьянам», — извещала полиция о настроениях крестьян с. Воронеж и других сел, расположенных вблизи Шостки.

Бывая в селах, рабочие распространяли революционную литературу, листовки, прокламации, вели беседы с крестьянами. Так, рабочий К. Николаев, приезжая из Екатеринослава в с. Сухорабовка Хорольского уезда, собирал местную молодежь, выступал перед ней, советовал рабочим местной экономии прибегать к стачкам. В с. Новоивановка того же уезда революционную агитацию вел слесарь Екатерининской железной дороги Г. Никитенко.

Крестьяне убеждались также в тщетности надежд на их поддержку со стороны прислужницы царизма — помещичье — буржуазной Думы. Горькой насмешкой заклеймили они ее позицию: «Дума нам землю обещала, а теперь нам кукиш показала»[223]. В Полтавском уезде на дороге между Диканькой и Большими Будищами на телеграфных столбах были вывешены красные полотнища с надписями «Долой царя и послушную ему Думу! Смерть буржуазии!». Крестьянин с. Слобода-Осиповка Змиевского уезда Харьковской губернии говорил о III Думе: «Надеялись, что, может быть, эта Дума даст землю, но вышла Дума помещичья, которая не только не дает земли и не уменьшает подати, а успела еще увеличить повинности, да еще помещики — депутаты советуют переселять крестьян в Сибирь… А к чему это? Здесь земли много, но она вся в руках помещиков… Это Дума не наша». Сама жизнь подсказывала крестьянам, что они не получат земли, пока существует царизм и помещичье — кадетская Дума.

В основном же классовая борьба крестьянства продолжала развиваться в традиционных для нее формах. В годы реакции на Украине зафиксировано свыше 200 случаев массовых потрав крестьянским скотом помещичьих посевов. По этой причине только в Киевской, Волынской и Подольской губерниях произошло около 40 столкновений крестьян со служащими экономий. Не прекращались на Украине и порубки крестьянами господских лесов. Было совершено 550 поджогов помещичьего имущества. В. И. Ленин в статье «Что делается в деревне?» (1910) отметил, что «…пожары в деревне после революции не ослабели, а усилились»[224].

Поджоги крестьяне совершали преимущественно в одиночку, но этими действиями выражали ненависть к помещикам всей многомиллионной массы крестьянства, о чем свидетельствует, в частности, нежелание сельского населения участвовать в спасении пылающих помещичьих имений. Во время пожара имения с. Лука Таращанского уезда Киевской губернии на требование станового пристава собрать людей для тушения пожара староста заявил, что «собрать людей он не может, потому что никто не желает содействовать гашению пожара, все убегают из дому». Когда вспыхнула помещичья экономия в с. Ивашковцы Могилевского уезда Подольской губернии, 150 крестьян, сбежавшиеся на пожар, только наблюдали за ним и говорили: «Черт с ним, господское, так пусть и все сгорит». Буржуазная газета «Утро России» с тревогой сообщала о Черниговщине осенью 1907 г.: «Губерния горит. Это — не гипербола, а ужаснейшая действительность. Каждую ночь небосвод вспыхивает кровавым заревом».

Не прекращались попытки самовольного захвата крестьянами помещичьих казенных земель. Так, в с. Карповка на Черниговщине крестьяне летом 1910 г. не давали помещику пахать поле. Когда же тот вызвал сотню стражников, между ними и крестьянами произошло столкновение. Пришлось вызвать еще один отряд стражников, и только тогда крестьяне прекратили сопротивление. В том же году в с. Прочна Днепровского уезда Таврической губернии крестьяне предприняли смелую попытку самовольно разделить казенную землю, и снова царским властям пришлось прибегнуть к вооруженным расправам.

Довольно активно выступали крестьяне против аграрной политики Столыпина, все более осознавая, как писал В. И. Ленин, что «…новые законы и новая земельная политика суть законы, для богатых и богатыми написанные, — политика, для богатых и богатыми проводимая»[225]. Борьба против аграрной реформы приобретала различные формы: крестьяне не являлись на сельские сходы, которые должны были решать вопросы о выходе на хутора или отруба, решительно выступали против выхода из общины отдельных хозяев и т. п.

Сельские сходы, созываемые властями для одобрения постановлений о переходе села на отрубную систему хозяйствования, во многих случаях демонстративно расходились. Именно так отказался принять решение о переходе на отруба сход в с. Губпик Гайсинского уезда Харьковской губернии. Несколько раз созывался сельский сход в с. Кульнево Мглинского уезда на Черниговщине, а добиться решения о выходе на отруба властям не удалось. Переходить к отрубной системе хозяйствования отказались крестьяне слободы Новониколаевка Купянского уезда Харьковской губернии, сел Березовка Константиноградского уезда Полтавской губернии, Семеновка Александровского уезда Екатеринославской губернии, Болотковка Острожского уезда Волынской губернии и др.

Крестьяне часто препятствовали работе землеустроителей, не давали им денег, помощников, жилища. В с. Златоустовка Мариупольского уезда на Екатеринославщине в июле 1909 г. бедняки соорудили в поле своеобразные баррикады и этим сорвали землемерные работы. Выступление окончилось арестом 30 крестьян. Крестьяне — бедняки с. Новопетровцы Сумского уезда на Харьковщине не только выгнали землемера и не позволили старосте выдать план раздела земли на отруба, но угрожали убить всех отрубников. Один из членов Екатеринославской землеустроительной комиссии, докладывая губернатору о распределении надельной земли в с. Луганское Бахмутского уезда Екатеринославской губернии, писал: «Лица, которые были против распределения, нападали на отрубников, били их, приговаривая «вот тебе отруб»[226].

В апреле 1910 г. девять домовладельцев — кулаков из с. Безугловка Городнянского уезда на Черниговщине заявили о желании выделиться из общины. В село прибыли земский начальник, помощник землемера уездной землемерной комиссии и начали обмер земли. Однако сельский сход решительно высказался против выделения кулаков. Игнорируя этот протест, землемеры продолжали работу под охраной волостного старшины и полицейского урядника с отрядом стражников. Между ними и возмущенными крестьянами происходили столкновения. Волнение продолжалось несколько дней. Только применив оружие, местные власти подавили выступление бедноты.