Спросили младшие из них: «Что мы скажем государю, ведь всего день остался до положенного им срока?» Ответствовал главный везирь, летами превосходящий всех остальных: «В пору моего младенчества отец говорил, будто слышал от деда, что на горе Мали Кисна отшельничает великий волшебник — махареси Берма Сакти.[10] Был он некогда могущественным раджей, и его чудесная сила не знает предела. И еще отец говорил, что ежели нашего раджу одолеет тяжкий недуг либо понадобится ему снадобье, дарующее потомство, пусть пошлет он одного из слуг к царственному махареси, дабы обрести исцеление или долгожданного наследника. Труден и долог путь к горе Мали Кисна, непроходимые джунгли преградят дорогу посланцу, и не с одним лютым зверем придется ему сразиться. Вот что довелось мне услышать в те отдаленные времена».

Когда главный везирь закончил свой рассказ, спросили младшие везири: «Кто же отправится в такой опасный путь? Не лучше ли умереть в своей стране, нежели погибнуть в джунглях? Видно, суждено нам принять смерть от руки нашего господина». Так говорили младшие везири, а Индрапутра неприметно улыбался, слушая их слова. Что же до главного везиря, то он удрученно молчал, склонивши голову на грудь, снедаемый великой тревогой.

Видя печаль главного везиря, Индрапутра подумал: «Всегда являл мне любовь и заботу главный везирь, ныне же на его плечи легло тяжкое бремя. Мой долг — заплатить жизнью за его доброту».

Сказал Индрапутра: «О господин мой главный везирь, отринь свою печаль: я отправлюсь к волшебнику Берме Сакти». Обнял тогда главный везирь Индрапутру, поцеловал его и спросил: «Тверд ли ты, о сын мой, в своем намерении? Скажи, дабы я мог донести о том государю». Ответствовал Индрапутра: «О господин мой главный везирь, я не отступлюсь от своего слова».

Сказали тогда младшие везири: «О господин наш, пусть владыка вселенной никогда не узнает о словах этого юноши. Разве достигнет он тех отдаленных краев? Если же отступится, не преумножит ли гнев государя, который падет на наши головы?» Ответствовал главный везирь: «Не к лицу вам такие речи, ибо никому не ведом промысел Всевышнего. Как знать, не поможет ли он моему сыну? Мы должны сообщить радже Шахиану о желании Индрапутры». Сказали младшие везири: «Нет, не следует нам внимать речам этого юноши, ведь он недостоин даже появиться во дворце».

Когда услыхал те речи главный везирь, лицо его вспыхнуло багровым пламенем, и в гневе обратили взоры на младших советников витязи и знатные господа. Индрапутра же предался на божью волю.

Посовещавшись, придворные разошлись по домам, тревожась за Индрапутру. Нелегко было на душе и у младших везирей — они боялись, что из-за Индрапутры государь повелит их казнить.

На следующее утро владыка вселенной вышел из внутренних покоев дворца, сопровождаемый подвластными раджами, и воссел на львином престоле в окружении везирей, витязей и подданных разного звания. И, обнажив свой меч, молвил раджа Шахиан, обратясь к гонцу: «Ступай к главному везирю и позови его во дворец». Гонец почтительно склонился перед государем и отправился за главным везирем. Придя же к нему в дом, сказал: «О господин, владыка вселенной повелевает тебе не мешкая явиться к нему вместе с сыном». Главный везирь выслушал гонца, поспешил с Индрапутрой во дворец и воссел позади раджи Шахиана.

Спросил тогда государь: «О везири, исполнили ли вы мою волю?» Почтительно склонившись, ответствовали везири: «О владыка вселенной, пощади нас, ниц повергаемся мы к стопам господина, сорок дней минуло с тех пор, как мы приказали глашатаю бить в гонг, но так и не объявился человек, знающий волшебное снадобье». Выслушал раджа Шахиан речи советников, и великий гнев объял его душу.

Между тем вперед выступил главный везирь и молвил: «О господин мой, владыка вселенной, некогда отец говорил, что узнал он от деда, будто живет на горе Мали Кисна махареси Берма Сакти, отшельник, с которым никто не может сравниться в могуществе». И главный везирь рассказал государю все, что он знал об отшельнике и о том, как труден путь к нему. И еще сказал: «Никто из подданных господина не решился отправиться к Берме Сакти, один лишь сын мой — Индрапутра, явившийся ныне, дабы склониться перед владыкой вселенной».

Узрев, сколь прекрасен Индрапутра, подумал раджа: «По всему заметно, что в жилах сего юноши течет кровь могущественных раджей». После же спросил Индрапутру: «Правда ли, что ты говорил, будто сумеешь достигнуть горы отшельника Бермы Сакти?» Почтительно склонившись, ответствовал Индрапутра: «Я отыщу Берму Сакти, ежели будет на то воля Всевышнего и благословение владыки вселенной». Молвил государь: «Отправляйся в путь, о Индрапутра, и, если добудешь ты снадобье, дарующее потомство, я исполню всякое твое желание. Родится у меня сын — он будет тебе братом, родится дочь — я отдам ее тебе в жены».

Услыхав те слова, склонился Индрапутра перед раджей Ша-хианом, и пожаловал ему раджа драгоценные одежды. Когда младшие везири увидели новое облачение Индрапутры, они принялись смеяться, государь же обратился к ним и спросил: «Отчего вы смеетесь?» Ответствовали везири: «Мы молим владыку вселенной склонить свое ухо к нашим речам, ибо разве в силах сей юноша достичь столь отдаленных пределов». Великий гнев обуял тогда раджу Шахиана, и он воскликнул: «Эй, лжецы недостойные, сколько лет кормитесь вы от щедрот моего государства, а не желаете сослужить службу вашему повелителю! Сей же юноша провел в наших землях недолгое время и уже готов явить мне свою преданность». И, приказав изгнать младших везирей из дворца, государь удалился во внутренние покои.

Что же до главного везиря и Индрапутры, то они вернулись домой и сели за трапезу. После главный везирь одарил Индрапутру прекрасными одеждами, обнял его, расцеловал и, плача, воскликнул: «О бедное мое дитя!»

И обратился Индрапутра с мольбою к главному везирю, вверяя его попечению и заботе Ненек Кебаян. Везирь обещал заботиться о старухе и на прощанье напутствовал Индрапутру такими словами: «О Индрапутра, сын мой, будь осторожен в своем трудном пути, ни на миг не забывай о том, что наказал тебе раджа Шахиан». Ответствовал Индрапутра: «О господин мой, главный везирь, всем смертным свойственны беспамятность и заблуждения, я же предаюсь на волю Всевышнего».

Сказав так, Индрапутра отправился в дом Ненек Кебаян, и когда люди узнали, что по повелению раджи Шахиана он уходит к отшельнику Берме Сакти, их сердца исполнились печалью и жалостью, и все они, оставив дела, провожали Индрапутру до сада Ненек Кебаян.

Увидев Индрапутру, спросила Ненек Кебаян: «Скажи, кто дал тебе эти драгоценные одежды?» И поведал ей Индрапутра о том, что раджа Шахиан послал его к Берме Сакти за волшебным снадобьем, дарующим потомство. Сказала Ненек Кебаян: «Лучше бы ему сразу казнить тебя, чем посылать в непроходимые джунгли!» Ответствовал Индрапутра: «Я предаюсь на волю Всевышнего». Зарыдала тогда Ненек Кебаян, а вслед за ней заплакал и Индрапутра; они обнялись, расцеловались, и пошел Индрапутра в ту сторону, где заходит солнце. Он углубился в лес, после вышел из леса, а когда стемнело, остановился на ночлег под раскидистым деревом и помолился. На рассвете он снова отправился в путь, пересекая равнины, пробираясь через непроходимые джунгли, взбираясь на высокие горы.

По прошествии недолгого времени повстречались Индрапутре лесные твари и, когда царевич остановился, сказали: «О сородичи, давайте предстанем перед Индрапутрой, сыном махараджи Бикрамы Буспы, и испросим у него защиты от нашего врага». Сказав так, приблизились звери к Индрапутре и почтительно склонили головы. Спросил Индрапутра: «О дикие звери, зачем вы явились ко мне?» И ответствовали звери: «О господин наш Индрапутра, мы пришли к тебе искать защиты от коварного врага». Спросил Индрапутра: «Где же он, ваш враг?» Ответствовали звери: «Он обитает на горе Индра Кила». Молвил Индрапутра: «Не страшитесь, я пойду сражусь с ним».