Король знаком выразил свое согласие и вышел в сопровождении придворных, стражников и фрейлин принцессы.

Оставшись один, Гийом в порыве отчаяния бросился к зеркалу и уже готов был поднять покрывало, как вдруг ему почудилось, что чей-то голос сказал: «То, что было заколдовано, может быть и расколдовано». Гийом остановился. Подавленный и опечаленный исчезновением Греты, он забыл о своем негодовании и думал сейчас лишь о том, как спасти принцессу. Но увы! Он ничего не смыслил в колдовстве, он знал лишь несколько фокусов, которые могли позабавить детей, — умел неожиданно вытащить из шапки кролика, но не в силах был вызвать принцессу из зеркала.

Надо же было так случиться — впрочем, может, это и не было случайностью, — чтобы Гийом споткнулся о карандаш. Он поднял его и вспомнил о кроссворде, который бросил нерешенным. Машинально принялся он изучать его. Ободренный тем, что отгадал одно или два легких слова, он с большим рвением продолжал это занятие. Не думайте, что в глубине души Гийом на что-то надеялся, нет, просто он хотел отогнать слишком печальные мысли. Он отгадал слово «любовь», отгадал, но уже не так быстро слово, которое тщетно искал Жакоб: «терпение». Теперь кроссворд был почти весь разгадан, оставалось лишь одно слово из семи букв с таким неясным определением: «талант дает ему жизнь, а гений — бессмертие». Третья буква была «р», шестая — «е».

Гийом придумал слово «баронет», потом «дуралей», «муравей» и другие такие же неподходящие слова, пока наконец не догадался, что это «портрет».

Неожиданно — но было ли это и впрямь неожиданно? — его осенило: «Может быть, существует какая-то связь между этим кроссвордом и исчезновением принцессы? Не побудила ли Грету судьба, определяющая каждый наш шаг, выдумать именно те слова, которые смогут когда-нибудь спасти ее?» Три слова показались Гийому более важными, чем другие, потому что находили какой-то отклик в его душе: «любовь», «терпение» и «портрет». Он принялся размышлять, глядя на черный занавес, который, казалось ему, скрывал будущее.

В течение десяти дней, воодушевленный любовью, Гийом терпеливо работал над портретом принцессы. Король, тронутый его рвением, разрешил ему держать холст с мольбертом в будуаре Греты.

Когда картина была закончена, сходство оказалось настолько велико, что можно было подумать, будто оригинал ни на минуту не покидал комнаты. Увидев свою госпожу, такую лучезарно прекрасную, точно живую, фрейлины пролили новые потоки слез. Король горько оплакивал свою дочь, а первый министр подумывал, какую следует взимать плату с тех, кто будет любоваться этим портретом.

А Гийом все ждал чуда, но ждал напрасно; улыбающееся лицо Греты по-прежнему оставалось только раскрашенным холстом.

Отчаявшись, он решил умереть. Он долго смотрел на свое произведение, словно хотел унести воспоминание о нем с собой в могилу. Хорошо освещенная картина находилась против зеркала, Гийому достаточно было только повернуться и поднять черное покрывало.

Он дожидался ночи, чтобы умереть в тот же час, что и его возлюбленная. Ни на секунду не отрывал он глаз от нарисованной принцессы. Когда на больших дворцовых часах пробило час, Гийом подошел к зеркалу и, стоя чуть в стороне, поднял занавес Портрет отразился в зеркале. И тут потрясенный Гийом увидел вдруг, что отражение оживает: вот принцесса уже идет к нему, выскакивает из рамы и бросается в его объятия.

Портрет и зеркало исчезли. В комнате были лишь двое молодых людей, онемевших от счастья. Сколько минут или часов простояли они так, глядя друг другу в глаза? Их вывел из этого зачарованного сна яркий свет во дворе перед дворцом и ликующее пение. Они огляделись вокруг. Сто девяносто девять претендентов на руку королевской дочери, чудесным образом воскресшие, организовали факельное шествие и пели под окном нареченных национальный гимн королевства.

ЖАН-РЫБА И СИРЕНА

Нашего героя звали Жаном-Рыбой не потому, что это имя как-то предопределяло его судьбу; просто у его родного отца было прозвище Рыба, а его крестного отца звали Жаном. Когда Жан-Рыба родился, ни одна из волшебниц не заинтересовалась его судьбой, ни у одной из них это событие не вызвало улыбки или даже простой гримасы. Море в этот час было неспокойным, но его отец, занятый ловом морского угря, не услышал ничего особенного в свисте ветра в спущенных парусах и тревожном зове гудков. Разразилась сильная буря, которую можно было бы считать за некое предзнаменование, если бы северные моря, омывающие эти дальние страны, бушевали только по случаю важных событий в жизни людей.

Когда Жану-Рыбе было шесть лет, умерла его мать. Он рос без присмотра, как все сироты. Если лодка его отца уплывала далеко в открытое море, добрая соседка давала Жану кусок хлеба и он уходил в школу; в полдень он ел горячий суп у своего учителя, а вечером на ужин собирал на утесах раковины с моллюсками. Мальчик поздно возвращался в свою темную хижину, он любил подолгу сидеть у моря и всматриваться в слабое мерцание светильников на рыбачьих лодках. Когда надвигался густой туман, Жан приходил к соседке, садился вместе со своей маленькой подружкой Аделиной возле огня и весь вечер рассматривал картинки. Иногда мать Аделины рассказывала детям прекрасные печальные легенды родного края: об одном моряке, который лишился ума из-за сирены с глазами глубже океана, о другом моряке, превращенном в туман и вечерами блуждающем неслышно над хижинами, и еще о многих моряках, которые не вернулись к родным берегам…

Жан-Рыба вырос. В восемнадцать лет он был самым красивым парнем в округе, и колдунья, матушка Агар, предсказала, что его полюбит принцесса. Все жители селенья надеялись дождаться этого чуда, верного источника богатства и счастья для бедняков, — все, кроме Аделины. Двое молодых людей больше не разглядывали картинок, как бывало в детстве, а вечерами созерцали вместе звезды на небе и огни светильников на лодках в море. Иногда Жан сопровождал отца на лов рыбы. Целый день он тянул сеть, наполненную зелеными, голубыми и серебряными рыбами, а потом садился на носу лодки и кончиками замерзших пальцев посылал к берегу нежные поцелуи. Они летели над водой, словно чайки, и на полпути встречались с поцелуями Аделины.

Как-то вечером отец Жана попал в густой, пронизывающий туман; после этого он заболел воспалением легких и умер. Жан стал ловить рыбу один. Он оставался в море по нескольку дней подряд, заплывая подальше, туда, где чаще встречаются богатые рыбой отмели, где море еще зеленее и еще таинственнее. Аделина ждала его возвращения.

Однажды, когда она смотрела на удаляющийся парус своего друга, над ней пролетела большая птица, накрыв ее на мгновение своей тенью. Почему-то Аделине показалось, что эта птица — вестница несчастья. Девушка прибежала домой и, обливаясь слезами, кинулась в объятия своей матери.

А в это самое время Жан чувствовал себя счастливым человеком: безмятежная погода предвещала хороший вечер, и молодой рыбак надеялся, что завтра он наполнит лодку рыбой. Еще несколько таких удачных выходов в море, и он сможет отправиться в город и купить там обручальное колечко — тоненький золотой ободок с жемчужиной из южных морей.

И вдруг в одно мгновение на море упал туман. Жан еще никогда не видел, чтобы он появился так неожиданно и был таким плотным, таким леденящим. Молодой рыбак вздрогнул, надел теплую фуфайку, которую связала ему Аделина, и убрал на ночь парус. Он уже хотел было лечь спать в тесной каморке г как вдруг услышал чей-то зов. Но напрасно он старался что-либо разглядеть — небо и море слились в однообразной, печальной, серой мгле. Жан крикнул — никто не отозвался. Неожиданно ему пришла в голову необычайная мысль: а что если попробовать забросить свою сеть? Может быть, он думал вытянуть рыб с золотым нутром или осьминогов с алмазными присосками? В густом тумане, когда море кажется еще более таинственным, люди верят в чудеса и призраки. Этой ночью сама судьба направляла сеть Жана, и когда он почувствовал под рукой небывалую тяжесть, в его сердце вселилась безумная надежда. Он стал тянуть изо всех сил, но можно было подумать, что могучее море держит добычу. Рыбак не бросает своей сети, даже если она полна свинца. Жан уперся в борт лодки и начал борьбу. Это был жестокий поединок, похожий на его прежние схватки с маленькими приятелями во дворе школы, когда он один перетягивал нескольких из них канатом с узлами и волочил побежденных по земле. Но на этот раз его перетянули; он не удержался и очутился в ледяной воде, совершенно не подготовленный к смерти…