Еще 17 июля 1942 года директива УПВИ № 28/7309 «О подразделении военнопленных на группы в зависимости от их физического состояния» установила четыре группы трудоспособности пленных. К первой группе относили практически всех здоровых; ко второй — ограниченно годных к труду; к третьей — пленных, годных только для выполнения легких работ; к четвертой — инвалидов и имеющих хронические заболевания. Был утвержден также «Перечень болезней и физических недостатков для отнесения к соответствующей группе трудоспособности».
С начала 1942 до февраля 1943 года реальная ситуация была такова, что труд для военнопленных стал средством выживания, так как за выполнение и перевыполнение производственных норм они получали немного увеличенный продовольственный паек.
В феврале — апреле 1944 года НКВД СССР издал несколько распоряжений и указаний о трудовом использовании военнопленных. В соответствии с распоряжением НКВД СССР № 142 «О порядке использования военнопленных на работах различных категорий трудоспособности» для всех пленных первой и второй группы устанавливался восьмичасовой рабочий день; для третьей группы — шестичасовой; для четвертой продолжительность рабочего дня устанавливал санитарный отдел лагеря.
Одновременно с этим руководству лагерей предписывалось строго следить за состоянием трудовой дисциплины среди военнопленных, соблюдать условия режима содержания, обеспечивать изоляцию от гражданского населения и не допускать случаев умышленного членовредительства.
Летом 1944 года лагерям для военнопленных были установлены планы работ. При этом денежные средства, полученные за их выполнение, должны были максимально покрывать расходы, необходимые на содержание пленных в Советском Союзе. То есть была предпринята попытка волевым путем, с помощью приказных методов перевести лагеря для военнопленных на самофинансирование и самоокупаемость.
Вполне очевидно, что незначительное количество финских военнопленных, зарегистрированных в лагерях НКВД во время войны Продолжения, не могло оказать существенного влияния на экономику Советского Союза. Не могли они и кардинальным образом изменить положение в той или иной отрасли народного хозяйства. Однако сейчас, в свете темы данного исследования, это не очень важно, для нас важно, где и какую работу выполняли финские пленные. Вполне очевидно, что трудовое использование финских военнопленных во время войны продолжения было обусловлено тем, в каком лагере они находились и какие доминирующие производства были вблизи лагеря.
Можно выделить несколько основных отраслей народного хозяйства, где в разное время были заняты более или менее значительные группы финских военнопленных. В 1941-м — середине 1942 года военнослужащие финской армии, попавшие в плен, использовались в горно— и угледобывающей промышленности. В 1942 году — в основном на добыче торфа и угля. В 1943–1944 годах финские военнопленные использовались на торфо— и лесозаготовках. Помимо этого, на всем протяжении войны Продолжения финские пленные работали на строительстве дорог и в сельском хозяйстве. Однако работа в последнем ограничивалась подсобным хозяйством лагеря.
В зависимости от лагеря финские военнопленные работали и на различных предприятиях. Например, в Спасозаводском лагере № 99 они трудились на предприятиях Шахтстроя — цементном и кирпичном заводах и изготовляли товары широкого потребления. Монетно-Лосиновский лагерь был ориентирован на добычу торфа. В Елабужском лагере финские военнопленные добывали известняк и трудились в порту на погрузочно-разгрузочных работах. В Череповецком лагере трудились на торфоразработках, строили судоремонтный завод, речной порт и занимались погрузочно-разгрузочными работами в нем, трудились на лесоразработках, строительстве шоссейной дороги Вологда — Ярославль, возведении моста через реку Мологу.
Помимо прочего, финские военнопленные занимались изготовлением товаров широкого потребления. Вообще же, изготовление ширпотреба играло значительную роль в жизни Череповецкого лагеря. Это объясняется следующими обстоятельствами: во-первых, позволяло пополнить лагерный бюджет за счет продажи изделий. Во-вторых, позволяло отчитываться перед УПВИ НКВД СССР о выполнении производственно-финансового плана. И в-третьих, что на самом деле являлось, как я считаю, главным — позволяло трудоустроить и трудоиспользовать военнопленных третьей группы, то есть годных только для выполнения легких работ. Таких в лагере в 1944 году было около 20 % от общего контингента лагеря. В отчете начальника управления лагеря капитана Тимошенко, направленном в УПВИ НКВД СССР, отмечалось, что около 6 % финнов принадлежали как раз к третьей группе трудоспособности[173].
Вначале в лагере изготовлялись кадушки, деревянные ведра, мелкие бочонки, портсигары, трубки и т. д. Затем производство было механизировано. Военнопленные установили токарный станок, циркулярную пилу, фрезерный станок и станок для производства дранки — финской стружки. Это позволило существенно расширить ассортимент выпускаемых изделий.
В показаниях подавляющего большинства финских военнопленных на допросах в Ханко отмечается, что работа, которую они выполняли, была тяжелая, нормы — завышены и им не всегда удавалось их выполнить. Впрочем, даже при перевыполнении производственных заданий пленные не получали дополнительного хлебного рациона. Иногда это объяснял ось тем, что в лагере не хватало продуктов питания. Тяжелая физическая работа, использование на вредных для здоровья производствах при нехватке продуктов значительно увеличивали процент заболеваемости и смертности финских военнопленных. В связи с этим руководство лагерей вынуждено было переводить их на более легкие работы по хозяйственному обслуживанию мест содержания, в мастерские по производству ширпотреба и т. п.
Однако нехватка рабочих рук заставляла использовать ограниченно годных пленных и на тяжелых работах. Имеющиеся в нашем распоряжении советские архивные документы не позволяют сделать вывод о том, сколько человекодней отработали финские военнопленные на производстве, сколько денег они заработали и какой вклад внесли в выполнение финансово-производственных планов лагерей во время войны Продолжения. Исследователи располагают лишь общими цифрами по этим вопросам, без выделения пленных в разные группы по национальностям.
Говоря о трудовом использовании военнопленных во время войны и после ее окончания, необходимо отметить, что этот вопрос прямо или косвенно поднимался на конференциях Великобритании, СССР и США в Тегеране (1943), в Ялте (1945) и Потсдаме (1945). Впрочем, решения этих конференций были больше связаны с Германией, хотя на них также поднимались и вопросы, касающиеся Финляндии, в том числе и вопросы репараций. Именно они, а особенно «репарации трудом» явились краеугольным камнем восстановления советской экономики. Что же, собственно, подразумевалось под этим термином — «использование немецкого труда», вопрос о котором с завидной настойчивостью поднимался советской стороной на заседаниях в Ялте? Собственно говоря, то же самое, что вкладывали в это понятие и в Третьем рейхе — депортацию части гражданского населения и военнопленных на территории своей страны. Аналогичные вопросы поднимались и на Потсдамской конференции 1945 года.
Впрочем, вопрос использования иностранной рабочей силы на стройках народного хозяйства СССР был решен еще задолго до начала этих конференций. 16 декабря 1944 года Государственный Комитет Обороны обязал НКВД мобилизовать и интернировать всех трудоспособных немцев, мужчин и женщин, находящихся на освобожденной Красной Армией территории Румынии, Югославии, Венгрии, Болгарии и Чехословакии. В принятом ГКО 3 февраля 1945 года Постановлении № 7467сс предписывалось интернировать всех годных к физическому труду мужчин из Верхней Силезии и Восточной Пруссии. Во исполнение данных распоряжений в январе — апреле 1945 года на территорию СССР вывезли 208 239 интернированных (или, по классификации НКВД, — мобилизованных) немцев и лиц других национальностей[174]. Помимо этого, к восстановлению народного хозяйства страны было принято решение привлечь еще бывших советских военнопленных и гражданских лиц, служивших в частях вермахта и войск СС, а также эмигрантов, покинувших Россию после революции. Этот чрезвычайно болезненный для США и Великобритании вопрос обсуждался на Ялтинской конференции. Впрочем, первые принудительные репатриации начались уже в 1944 году, после выхода Финляндии из войны.