– Мистер Вадлоу, на улице всего четыре градуса. А он без пальто.

У меня на душе заскребли кошки, и я уже собрался было попросить агента, чтобы он вернул мальчика, но Фили вырвал трубку у меня из рук и приказал агенту оставаться на месте.

– Ребятишки… Им ничего не делается.

Я чувствовал себя как нерадивая мать.

Через минуту опять зазвонил телефон. Бдительность проявлял агент на посту рядом с Овальным кабинетом.

– Сэр, у нас тут сын президента.

– Да, я знаю, – ответил я. – Не беспокойтесь.

– Отлично, сэр. Он с одной из наших девушек. Сейчас она приведет его обратно.

– Нет! – крикнул я. – Отпустите его.

Агент не сумел скрыть удивления.

– Мы думали…

– Мы играем, – отрезал я. – У нас последняя надежда уложить его в постель. Оставьте его.

Через минуту я говорил по телефону с Хлопушкой.

– Дядя Герб, это так здорово! – вопил он.

– Знаю, – подтвердил я. Фили отчаянно жестикулировал, показывая на часы. – А теперь за дело.

– Подожди. Теодор хочет поговорить с тобой.

Пару минут я слушал дыхание хомячка. Фили тоже слушал – по другому телефону – и качал головой.

– До свидания, Теодор, – мрачно проговорил я, не в силах отделаться от отвратительного чувства вины.

Но Хлопушке этого оказалось мало.

– А дядя Майк хочет поговорить с Теодором?

Фили с раздражением замотал головой.

– Хлопушка, он не может подойти к телефону. Знаешь, если твои папа с мамой вернутся до того, как ты будешь в постели, нам всем здорово попадет.

– Ладно!

– Хороший мальчик.

Фили сидел, спрятав лицо в ладонях и раскачиваясь вперед-назад, вперед-назад. Опять зазвонил телефон.

– Говорит Томпсон, сэр.

– Да. В чем дело?

– Мальчик сидит за столом президента, сэр.

Я фальшиво рассмеялся.

– Ну, прямо как его отец, а, Томпсон?

– Сэр, строго говоря…

– Томпсон, оставьте парнишку в покое.

– А президент не рассердится?

– Это я улажу, Томпсон.

– Если вы приказываете, сэр.

Я словно очнулся от этих слов и сказал, чтобы Томпсон не отключался, так как я хотел знать, когда Хлопушка отправится в обратный путь. В это время Фили держал связь с Центром Кеннеди, отслеживая передвижения президента.

– Дьявол! – едва не завопил он. – Они идут к выходу.

У нас оставалось минут семь.

– Томпсон, – приказал я, – сообщите Хлопушке, что его родители едут домой.

Томпсон ответил:

– Он бежит к вам, думаю, со скоростью не меньше шестидесяти миль.

Мы ждали на верхней площадке лестницы, то и дело глядя на часы.

– Где же он? – не выдержал Фили. – Пора ему быть тут.

Я позвонил на пост около двери, ведущей в Розовый сад. Оказалось, что Хлопушка миновал ее две минуты назад. Я подсчитал, – не упустив из вида ни одного метра пути, – что он может появиться в любой момент.

Но его все не было. Фили запаниковал.

– Может, нам пойти поискать его?

И тут внизу появились Род Холлоуэй с еще одним агентом. Нам хватило времени лишь обменяться испуганными взглядами, как послышался голос президента:

– Что это с вами, ребята?

Мы молчали. Первая леди, кажется, о чем-то догадалась и произнесла тоном, каким говорят все матери:

– Случилось что-нибудь?

Вряд ли наши лица могли ее успокоить.

– Томми?

Она бросилась в детскую. Вся моя жизнь, политическая и не только, пронеслась перед моим мысленным взором.

Президент, Фили и я молча смотрели друг на друга.

– Вы ничего не хотите мне сказать? – спросил президент.

Вернулась первая леди. У нее было очень серьезное лицо, примерно такое же, как перед памятным эпизодом с японской ширмой. Я закрыл глаза. Этот рефлекс у меня сохранился еще со школьных времен, когда дети били меня, потому что я был очкариком, к тому же толстым.

– У нас как будто проблема, – с поразительным спокойствием произнесла миссис Такер.

22

Поиски Теодора

Я закрыл глаза и попытался придумать какое-нибудь объяснение для первой леди, куда делся ее сын и почему это произошло. Мне стало дурно, появилось ощущение, что я заболеваю.

– Теодор исчез, – сказала она.

Мне показалось, что лучше промолчать. Но Фили, в определенных ситуациях соображавший побыстрее, заявил:

– Ну, да. Мы уже все обыскали.

– Хотите выпить? – спросил президент.

Мы с Фили выразили желание вновь отправиться на поиски Теодора, но президент попросил нас не беспокоиться, так как хомяк постоянно исчезает, а потом сам возвращается.

Первая леди сказала, что Хлопушка хочет пожелать нам спокойной ночи, и упрекнула нас за сидение допоздна.

В спальню Хлопушки надо было идти мимо лифта, и я, обратив внимание на распахнутую дверь, понял, как малыш пробрался к себе.

Когда мы вошли, Хлопушка лежал, укрывшись одеялом. Мы сели рядом с кроватью. Сначала из-под одеяла показалась макушка, потом понемногу вся голова.

– Ящик был заперт, – сказал Хлопушка.

– О Господи, – прошептал Фили. – А я уж думал, не провел ли ты нас.

Я ткнул его локтем.

– Теодор потерялся, – сказал Хлопушка.

– Мы найдем его, – пообещал Фили.

Открылась дверь, и в комнате стало светло.

– Пора спать, – произнесла первая леди.

– Дядя Герб и дядя Майк могут помолиться вместе со мной?

Первая леди разрешила, однако попросила не задерживаться и, уходя, оставила щелку в двери. Когда Хлопушка убедился, что мать отошла далеко, он полез под одеяло и, вытащив помятый рулон, улыбнулся.

– Вот!

– Фантастика! – воскликнул Фили.

Он принял бумаги, как будто ему позволили подержать в руках страницы из Библии, напечатанной Гутенбергом. Что касается меня, то я не готов был разделить его восторг по поводу происходящего, поскольку теперь у нас появилась другая проблема, и не менее сложная, – как положить бумаги на место.

– Вы должны найти Теодора, – сказал Хлопушка. – Он не любит, когда темно.

– Пять минут, и он будет у тебя, – пообещал Фили.

Неожиданно дверь распахнулась, и мы трое стали якобы молиться, но все по-разному. Фили, который уже лет тридцать не ходил в церковь, произнес что-то вроде обещания лидера хранить верность своей партии. Пробормотав наши «молитвы» до конца, мы оглянулись и увидели стоявшего в дверях президента.

– Фили, вы так представляете себе молитву? – спросил президент, когда мы покинули комнату Хлопушки.

Фили усмехнулся.

– А как же иначе?

Попрощавшись, мы вошли в лифт.

Меня не покидало чувство, что ночь обещает быть долгой, и поиски первого хомяка Соединенных Штатов Америки – лишь ее начало.

Фили отправился к себе редактировать речь президента.

Томпсон стоял на посту возле Овального кабинета.

– Вы не видели тут хомячка? – спросил я.

Он вспомнил, что видел хомячка у Хлопушки. Поперек дверей, что вели в Овальный кабинет, висела шелковая веревка. Я заглянул в кабинет, посмотрел под портьерами, но там хомячка не было.

– Сэр, как он выглядит? – спросил Томпсон.

– Коричневый, маленький, пушистый. Полагаю, в Овальном кабинете их тьма-тьмущая.

– С месяц как у нас тут появились мыши.

– Томпсон, мыши меня не интересуют.

Томпсон заглянул в приемную, в кабинет Бетти Сью Сковилль, прошелся по коридорам. Мы проверили и кабинет Рузвельта. Теодора нигде не было.

Меня это расстроило. Томпсон предложил привести собаку из службы безопасности.

– А если она съест его? Что тогда, Томпсон?

Тут появился Фили. У него был радостный вид. В руках он держал свернутые трубочкой бумаги.

– Что вы тут делаете? – спросил он, как ни в чем не бывало.

Чтобы не выдать нас обоих, я «поведал» Фили, в присутствии Томпсона, о пропаже хомяка.

– Ага, – сказал он. – А в Овальном кабинете вы смотрели?

– Нет, – ответил я. – Конечно же, нет. Ведь туда нельзя входить, правильно, Томпсон?

– Правильно, сэр. Без особого разрешения нельзя. Если официально, сэр, то даже я не могу войти.