На переднем крае линии обороны часто под сильным артиллерийским и минометным огнем, под бомбежкой Федор Кытин копал траншеи, строил доты и дзоты, наводил мосты через реки, участвовал в разминировании многих населенных пунктов.
При выполнении любого задания он отличался дисциплинированностью и точностью.
— Даю клятву, что буду громить врага, не жалея ни сил, ни самой жизни! — заявил Федор Кытин, когда ему вручали комсомольский билет.
Клятву он выполнил с честью.
…В начале января 1945 года командование 1-го Белорусского фронта разработало план наступления на мощные укрепления немцев, расположенные на западном берегу Вислы. Немцы возвели там глубоко эшелонированные линии окопов, соорудили многочисленные доты и дзоты. Подходы к ним прикрывались минными полями.
13 января 1945 года командир саперного подразделения, в котором служил Федор Кытин, получил приказ проделать семь проходов в минных полях противника.
Вопрос обсудили на бюро комсомольской организации. Там присутствовал и Федор Кытин.
«Поручить членам ВЛКСМ Кытину (и другим) личным примером героизма воодушевлять бойцов на подвиг при проделывании проходов в минных полях противника», — так было записано в одном из пунктов постановления комсомольского бюро.
После командир подразделения собрал саперов и подробно ознакомил с планом выполнения задания.
— Надеюсь, товарищи, что мы с честью выполним поставленную перед нами задачу, — заявил командир. — Помните: срок короткий — одна ночь.
— Товарищ командир! — послышался голос Кытина, — разрешите мне идти впереди и отыскивать мины.
Командир удовлетворил просьбу. После получения задания Федор Кытин успел написать письмо матери. «Мама! — писал он. — Нам дано серьезное задание. Я иду выполнять его и думаю о нашей мирной жизни, о всех вас и особенно о своем любимом брате — Филиппе, отдавшем жизнь за нашу Родину. Буду мстить немецким бандитам за него и за все страдания, которые они нам причинили. Прошу, мама: за меня не волнуйся, я воюю честно, как подобает комсомольцу».
С наступлением ночи саперы двинулись в боевой путь. Ползли по-пластунски по мокрому снегу. Кытин был впереди.
Противник вел сильный огонь из орудий, минометов, пулеметов. Но саперы не остановились. Их воодушевляла смелость и отвага комсомольца Кытина.
Когда приблизились к боевому охранению противника, фашисты начали забрасывать советских воинов гранатами. Федор успел схватить и послать обратно две гранаты. Их разрывом было убито пять немецких солдат. Но и отважного сапера ранили. Превозмогая боль, он продолжал продвигаться вперед. Добрался до вражеского минного поля, снял восемь противотанковых мин и поставил табличку: «Проход».
Тяжелораненого воина обнаружили гитлеровцы. Они решили захватить его живым. Кытин отбивался до последней возможности, пока не потерял сознание. Затащив Кытина в траншею, фашисты подвергли его зверским пыткам. Герой-комсомолец умер, но не выдал врагу военную тайну.
Наши войска без потерь прошли через проход, проделанный Кытиным. Имя Федора Кытина стало бессмертным и не только у нас, но и в Польше, где он самоотверженно сражался и погиб. На могиле Кытина в городе Бялобжечи воздвигнут памятник, увенчанный пятиконечной звездой.
Лазьков Николай Михайлович
Родился в 1924 году в селе Березовка Богородицкого района Тульской области. Окончил 9 классов Казановской средней школы. В августе 1942 года призван в Советскую Армию. После краткосрочной военной подготовки участвовал в боях, с немецко-фашистскими захватчиками. Звание Героя Советского Союза присвоено 24 марта 1945 года. Продолжает служить в Советской Армии. Член КПСС.
Летом 1944 года Советская Армия готовилась к нанесению сокрушительного удара по южному крылу немецко-фашистской группировки «Центр». Три года гитлеровские захватчики хозяйничали в Советской Белоруссии. Неисчислимые беды принесли они белорусскому народу. Вся республика была покрыта густой сетью тюрем и концентрационных лагерей. Фашисты жгли города и села, угоняли в рабство юношей и девушек, пытали и мучали непокорных. Около двух с половиной миллионов местных жителей и военнопленных зверски истребили гитлеровцы на территории Белоруссии за годы оккупации.
И вот настал час расплаты. Четыре фронта — 1, 2, 3-й Белорусские и 1-й Прибалтийский должны были осуществить план под условным названием «Багратион», план полного освобождения советской Белоруссии.
Как всегда, в период подготовки наступления, больше всего достается работы разведчикам и саперам. Так было и сейчас. 222-й отдельный саперный батальон, действовавший на Оршанском направлении, был выдвинут вперед и приступил к разведке минных и проволочных заграждений противника, а затем — к созданию в них проходов для наступающих.
Майор Соколов, адъютант батальона, после предварительной рекогносцировки поставил задачу командиру каждой разведывательной группы. Сержанту Лазькову он выделил участок между населенными пунктами Пущаны — Горманы, общей протяженностью свыше шести километров. Необходимо было установить наличие и типы минных полей, проволочных заграждений, разведать противотанковый ров.
Николай Лазьков был не новичок в саперном деле. С начала года вместе с группой саперов-разведчиков он провел около сотни ночных поисков по разведке инженерных сооружений и заграждений противника. Но то, что предстояло сейчас, было значительно труднее, а главное, ответственнее. По проходам во вражеских минных полях в назначенный час пойдут в атаку наступающие подразделения, здесь будет положено начало будущего успеха.
Изучив впереди лежащую местность, Николай Лазьков с наступлением темноты покинул переднюю траншею. Невелико расстояние в триста — четыреста метров, но не просто пересечь его незаметно для противника. Метр за метром ползут саперы по нейтральной полосе, изучая и прослушивая земляной покров. В наушниках миноискателя все время потрескивает. Но вот Николай слышит в микрофоне характерный щелчок и останавливается. В дело идет щуп. Ага, так и есть: старая знакомая — противопехотная «два-зет-42»…
Сержант Лазьков немало обезвредил таких сюрпризов.
Сняв дерн, Николай ощупывает мину, вывинчивает взрыватель. Эта обезврежена. Но такие мины в одиночку не ставятся, где-то рядом притаились еще сотни — тысячи подобных. Разгадать бы схему минного поля…
Обычное минное поле немцы строили в 3–4 ряда, по 10–40 метров между рядами. Между отдельными минами был установлен интервал не менее четырех метров, так как при более близком расстоянии возникала опасность детонации соседних мин. Но здесь дело усложнялось тем, что минные поля создавались в течение нескольких лет, без учета ранее поставленных мин. Приходилось проводить сплошную проверку.
Ночную темь разрезает ракета, и сразу же раздается пулеметная очередь. Совсем рядом впивается несколько пуль, остальные со свистом уходят дальше. Что это — заметили? Нет, очередь уходит в сторону. Значит, палят «для профилактики». Давайте трудитесь, господа фрицы, а мы на всякий случай запомним, где стоит ваш пулемет, благо до него, как говорится, рукой подать…
К утру Николай Лазьков принес в расположение части 28 взрывателей. Это значит, что столько же мин теперь не опасны наступающим. В следующую ночь их число удвоилось. А всего за время подготовки к наступлению бесстрашный сапер обезвредил 586 мин.
Проходы в минном поле готовы. Но впереди, в четырех-пяти метрах от первой траншеи противника, наполненный водой противотанковый ров. Это серьезное препятствие необходимо разведать. И снова Николай Лазьков на нейтральной полосе.
Сравнительно быстро он преодолел хорошо знакомое минное поле, спустился в ров. За несколько месяцев ров был основательно размыт дождями и до половины залит водой. Переходов видно не было, и сержант Лазьков, для того чтобы узнать точную ширину и глубину рва, переплыл его. Здесь его обнаружили фашисты, что и немудрено: сапер-разведчик находился в пяти шагах от пулеметного гнезда гитлеровцев, и первая же ракета, осветившая местность, выдала его, что называется, с головой. Пришлось вступить в бой. Метко брошенной гранатой Николай Лазьков уничтожает пулемет и, отстреливаясь, скрывается во рву, а затем переползает в одну из воронок на краю минного поля. Пройти через нейтральную полосу в эту ночь ему не представляется возможным: обозленные фашисты не прекращали обстрела до утра, и сержант Лазьков провел на «ничьей» земле сутки.