Чем ближе подходил срок проведения «акции столетия», тем яснее становилось Бартоничеку, что он в ней участвовать не станет. Будь что будет, но он не пойдет. Но потом это показалось ему трусостью. Он решил приехать и сказать им это в глаза. Так и сделал.

«Акция столетия» проходила без него и завершилась печально. Хозяин дома, как Марцел это заранее выяснил, действительно отсутствовал, но они столкнулись с его приятелем, который приехал туда, чтобы в прелестном обществе провести прекрасную ночь, и вместо этого очутился в больнице с тяжелым ранением после того, как попытался оказать сопротивление шайке Марцела. Всю шайку забрали той же ночью, постепенно выяснили все их грехи и потом вышли на Бартоничека.

Закончив рассказ, Бартоничек вопросительно посмотрел на меня, скажу, ли я что-нибудь. Но я ничего не сказал. Потом все-таки выдавил:

— Можете идти.

Как только за Бартоничеком закрылась дверь, я пошел к поручику Логницкому, который в это время в классе проводил занятия по уставам. Посмотрев на часы, я определил, что могу не спешить. Перерыв будет только минут через пять.

С удовлетворением я отметил, что на перерыв солдаты вышли ровно через пять минут — ни минутой раньше.

Когда я увидел Логницкого, он закуривал сигарету.

— Выкури ее у себя в кабинете, — предложил я ему.

Он отпер дверь своего кабинета и с вопросом на лице предложил мне стул.

— Решим это стоя. Не буду тебя долго задерживать, — начал я.

Вопрос на лице Логницкого стал еще более выразительным.

— Рапорт о переводе можешь не подавать. Не хочешь, чтобы Бартоничек был в твоей роте, твоя просьба будет удовлетворена. Организую его перевод в третью роту. И могу сказать тебе, почему. У них лучше организация ССМ… — Я умышленно не закончил фразу.

— И лучше командир, если я правильно понял, — добавил Логницкий.

— Это сказал ты, я бы не позволил себе сделать такое заключение. Я знаком с тобой довольно малое время. Но то, что командир третьей роты в работе с людьми более терпелив, это я уже успел заметить… А теперь мне пора. Перерыв через минуту закончится, — добавил я и, выйдя из кабинета, столкнулся с замполитом роты Петрачеком.

— Было бы неплохо, если бы вы пригласили меня на ближайшее заседание комитета ССМ, — обратился я к нему. — Хочу поговорить с вами о вашем решении.

Он сделал вид, что не понимает, о каком решении идет речь.

— О том, что вы не хотите, чтобы в вашей роте служил Бартоничек. Я знаю, что ты был против. Но это тебя не оправдывает. Быть против — недостаточно. Политработник прежде всего должен уметь убеждать.

После обеда я максимально лаконично рассказал Индре о своем разговоре с Бартоничеком и о тех мерах, которые принял. Слушая меня, Индра даже не оторвал взгляда от аккуратно разрисованной карты.

— Отлично, я всегда хотел иметь самостоятельного политработника. Благодарю тебя, — ответил он на мои слова. — Взгляни, дружище, — подвинул он ко мне карту, — вот это задание. Его могли придумать только чрезвычайно мудрые головы.

Индра стал объяснять мне различные варианты решения задания. С точки зрения командира дивизии. Внезапно, оторвав глаза от карты, он спросил:

— Когда ты в последний раз был с Лидой в театре?

Я признался, что давненько это было…

— В нашем областном театре, наверное, ни разу, не так ли?

Я кивнул.

— Делаешь ошибку, — начал он поучать меня. — Наш областной театр находится на довольно высоком уровне. — В этих его словах слышалась гордость.

Сказав это, Индра достал из заднего кармана брюк три билета. Один из них оторвал, а два подал мне.

— На субботу, вечернее представление.

— Нам не с кем оставить детей, — сказал я.

— На Томашекову можно положиться. Ну, что смотришь? Жена подполковника Томашека.

— Нужно посоветоваться с Лидой.

— Но посоветуйтесь быстрее, а то кто-нибудь вас опередит. Билеты бесплатные, и если вы не будете против, то я буду сидеть рядом с вами.

Вечером я показал билеты Лиде.

— А куда деть детей?

Я сказал ей об идее Индры. Лида наотрез отказалась.

— Я несколько раз разговаривала с Томашековой — она очень милая женщина. Но почему из-за нас она должна целый вечер нервничать с этими двумя бандитами?

Я согласился с Лидой и думал, что на этом вопрос исчерпан.

— Слушай, Петр! Ты думаешь, она на самом деле согласится посмотреть за нашими детьми? — вдруг раздался Лидии голос из кухни, где она мыла посуду.

Я высказал мнение, что Индра вряд ли стал бы болтать, и напомнил, что нас кто-нибудь может опередить.

Несколько минут из кухни доносился только звон посуды, но потом Лида спросила:

— Может быть, ты сходил бы туда сейчас?

Я ответил, что ночью мне не хотелось бы поднимать людей с постели.

— Но ведь только восемь часов, — справедливо поправила она меня.

Томашековы жили на два дома дальше. Дверь мне открыл хозяин дома. Мой приход его ничуть не удивил. Он проводил меня на кухню и представил своей жене.

— Ваша жена учительница, у вас мальчики, двойняшки, не так ли? — Томашекова сразу же показала свою осведомленность. Она спустилась в подвал, принесла бутылку с вином, два фужера и вышла, полагая, что мы будем решать служебные вопросы.

— Попробуй, — предложил мне Томашек. — Это подарок моих родственников из Моравии.

Попробовав, я отметил, что такого хорошего вина еще не пил. Потом я сказал о своей просьбе.

— В областной театр? А билеты тебе дал Индра? Тогда надо идти. Тебя ждет важная миссия.

Я не знал, что он подразумевал под этим. Спрашивать мне не хотелось, ему рассказывать — тоже.

— Мамочка, — позвал он свою жену, — у Шебековых надо будет посмотреть за детьми.

— Пусть ваша жена зайдет к нам завтра, когда пойдет в школу. Мы обо всем договоримся, — сказала она спокойным тоном, отпила глоток вина из фужера мужа и вышла.

Я собирался уже уйти, но подполковник Томашек отпустил меня только после того, как мы выпили по два фужера вина.

Когда я вернулся домой, Лида копалась в шкафу.

— Ни в какой театр мы идти не можем, — объявила Лида голосом, полным отчаяния. — Мне нечего надеть.

— Что-нибудь найдется, — успокоительно сказал я и включил телевизор. Как раз начиналась передача новостей.

В субботу, в праздничном настроении, мы смотрели идущую с большим успехом постановку областного театра — бессмертный «Пигмалион». Актеры, в большинстве своем молодые люди, исполнявшие роли героев, возраст которых не совсем соответствовал их собственному, доказывали, что если хочешь быть актером, то должен уметь все.

Они не только играли с воодушевлением, но еще и пели, и танцевали. Зрители получили огромное удовольствие. По своему исполнительскому уровню среди артистов выделялась девушка, игравшая Элизу. Эту артистку мне несколько раз уже приходилось видеть в небольших ролях по телевидению.

Украдкой я несколько раз взглянул на Индру, сидевшего рядом со мной. Он смотрел спектакль с большим вниманием и, казалось, был немного не в себе.

После окончания спектакля он пригласил нас с Лидой на ужин. Мы попытались отказаться, ссылаясь на то, что спешим домой, — нас все-таки ждали дети. Но все было бесполезно. Кроме того, Индра назубок знал расписание и убедил нас, что самое позднее в девять часов мы будем дома. Подполковника Томашека же он заранее предупредил, что мы вернемся приблизительно в это время.

В ресторане недалеко от театра у Индры был заказан столик на четыре персоны. Официант проводил нас к нему с почтением, которое обычно оказывается только постоянным посетителям. Он спросил, подавать вино или пока подождать. Индра попросил подождать. Мне было непонятно, чего мы ждем. Изучив меню, мы решили заказать жареную форель.

Внезапно по ресторану пронесся шумок, затем послышался стук приборов. Посетители стали о чем-то перешептываться. Я сидел спиной к входу и потому не знал, в чем дело. Индра, сидевший напротив меня, вдруг засиял. Таким я его никогда не видел. Он встал и сделал несколько шагов к входу. У нашего стола остановилась красивая девушка — Элиза Дулитл из сегодняшнего спектакля.