Ну а фасоль в скороварке прекрасно разваривалась за сорок минут и даже за полчаса - я четко помнил "первое правило химии": при повышении температуры на десять градусов скорость реакции увеличивается вдвое. А тут, при тридцати градусах сверху, получалось в восемь раз быстрее.
Рабочие классические "бобы по-мексикански" приняли на ура. Еще бы не приняли: кормежка у меня была в основном бесплатной, но по принципу "лопай что дают". И если давали бобы - лопали бобы, однако Вася доложил, что с бобов рабочие дольше сытыми ходят и потому им очень рады. Да и, честно говоря, вкусно получалось. Так что проблему приготовления фасоли я решил... интересно, сколько нужно кастрюль чтобы сварить две тысячи тонн?
Емельянов получил заказ еще на сотню скороварок, причем восемьдесят из них должны были предстать в "мобильном" варианте: на повозке с мотоциклетными колесами устанавливалось сразу две скороварки, и под каждой ставилась собственная керосиновая печка типа большой паяльной лампы: на дровах управлять режимами скороварки было практически невозможно, а мобильность была нужна для использования котлов "в поле" - я же крестьян кормить собрался.
Осип Борисович сначала стал отказываться от предложенной ему высокой чести стать серийным изготовителем этих высокотехнологичных изделий. Но после того как причина была выяснена, нашлось и ее решение, и Емельянов пообещал "к февралю заказ исполнить". Причина же была проста: кастрюля варилась из двухлинейного стального листа ("котлового железа"), но перед сваркой дно оковывалось так, чтобы получилось "тарелка" с загнутыми краями. И кузнец тратил на такую работу половину рабочего дня. Но вот если поставить паровой молот - задача сильно упрощается (да и много других задач - тоже), так что Емельянову было поручено такой молот купить, благо стоил он всего-то тысяч пятнадцать, а дно для кастрюли полуторатонный, скажем, девайс выковывал одним ударом. Правда я имел в виду купить отечественный, в Канавино - однако Чаев, закупкой станков заведовавший, решил иначе - и в январе на заводе появился немецкий пневматический молот Арнса, почти такой же, как "штамповочные" станки, на которых звенья цепей делали. Только высотой не в два с половиной метра, а в шесть.
Ну а я - поскольку все прочие дела казались мне сделанными, занялся доводкой нового мотора - дизельного.
Я давно успел уже убедиться, что в начале двадцатого века можно было сделать практически все (за исключением разве что электроники), что и в конце этого же века. Разница была лишь в количестве, цене и сроках, да и то зачастую разница в цене была в пользу начала века. Ну а сроки - просто умелого народа было подготовлено мало.
Дизель мне делали ребята из модельного цеха, и было их всего лишь двенадцать человек. Однако реально мастерами были лишь пятеро из них, включая Васю Никанорова, но он работал руками чаще часов по шесть-семь в сутки: обязанности "профсоюзного лидера" с него никто не снимал.
Остальные рабочие - они тоже без дела не сидели: взять хотя бы "Божью Коровку". Так что мотор делался, скажем так, постепенно. Но делался - и теперь осталось лишь немного доделать и установить насос высокого давления. К сожалению, с ним были проблемы: я в прежней жизни "ураловский" мотор разбирал весь , кроме этого самого насоса. Так что пришлось много "домысливать" и пробовать "в металле". Однако в конечном итоге насос получился. И, хотя он весил почти что пять пудов, нужное давление обеспечивал. Правда в ходе "доводки напильником по месту" у него сильно изменились посадочные места и пришлось с нуля отливать картер двигателя...
Окончательно собрать мотор удалось лишь восьмого декабря. В цеху была выгородка под вытяжкой - как раз для таких целей, а вовсе не для удобства курильщиков, как рассказывали рабочие цеха своим менее квалифицированным собратьям по заводу. И вот а этой выгородке мотор был установлен, заправлен и запущен. А через четыре часа работы на малых оборотах - остановлен и разобран.
Детали мотора начали буквально под микроскопом изучать на предмет всяких дефектов (именно для таких целей и был куплен германский микроскоп), а я занялся подготовкой испытаний мотора на предмет выяснения его надежности и, главное, мощности. После некоторых размышлений было решено мощность определять с помощью присоединенного к мотору генератора, который как раз Африканыч и сделал. Он уже наладил собственный выпуск моторов для вновь приобретаемых станков, и моторы у него получались весьма приличные. Поэтому он был дополнительно озадачен (еще до моего отъезда в Аргентину) и сейчас в цех был притащен тяжеленный продукт его творчества: динамо-машина мощностью до двухсот пятидесяти киловатт.
Нил очень гордился этим генератором: для нынешнего времени его восьмидесятипудовая машина была больше чем вдвое легче ближайшего "зарубежного аналога". Ну и я тоже имел повод погордиться: минимум сорок киловатт в этом генераторе были "моими".
А в генераторах существенную проблему представляет то, что они, заразы, греются, когда по проводам внутри них течет ток. Понятно, что сопротивление проводов стараются делать поменьше и поэтому делают их из электролизной меди - современные электроинженеры уже выяснили, что примеси резко уменьшают ее проводимость.
Химию у нас в школе преподавала старая бабка, злобно впихивающая в нас свои "никому не нужные" знания. С среди прочих знаний она кое-что "впихнула" и насчет редкоземельных металлов. Например, я знал, что их количество на земле куда как больше чем количество, скажем, свинца. Просто когда их открывали, про это еще не знали... Ну это так, к слову, в данном же случае важно, что я узнал и вовремя вспомнил про конкретный редкоземельный элемент. Про церий, добавка одного процента которого к меди уменьшает ее сопротивление на пять процентов.
Добычей церия был озабочен присланный Флоренским юный петербургский химик Миша Шитиков - и он его добыл. Церий в изобилии водился в отходах шведских компаний, производивших калильные колпачки к газовым лампам: туда пихали окись тория, а его как раз выделяли из монацитового песка. Про лантаноиды в отходах шведы знали, только им выделять "редкие земли" было невыгодно - и Шитикову десять тонн окиси всяких лантанидов достались всего за пять тысяч рублей. Как он их дальше чистил - я не в курсе (знаю только, что очень, очень долго), но тонну "модифицированной" меди Африканыч для генератора получил. И сразу "добавил" к мощности генератора двадцать киловатт.
А еще столько же (а может и все тридцать) тридцать Африканыч добавил, применяя в качестве изоляции фенолформальдегидный лак вместо асфальтового. Асфальтовый при нагреве немного "плыл", и во избежание замыканий провода под лаком сначала обматывали нитками. Генераторные и моторные - шелковыми, чтобы потоньше было. Но всяко теплоизоляция получалась неплохая. А чистый лак мало того что был тоньше, он тепло и пропускал лучше, и температуру выдерживал гораздо более высокую - так что "нагревать" провод можно было и посильнее, обмотка все равно не перегревалась. Так что в тот же габарит намотали больше провода - ну, по крайней меря я так понял объяснения конструктора - и мощность вместо изначальных двухсот поднялась до двухсот пятидесяти. Впрочем, это все теория - генератор мы пока еще не запускали.
В качестве нагрузки к генератору подсоединили мощный электролизер: очень просто определять мощность по объему произведенного газа. Ну а чтобы газ не пропадал зря, я отправился варить баллоны высокого давления.
Завод Барро все же производил паровые котлы, и со всякими там манометрами-давленометрами народ был знаком. Сами манометры тоже делать умели и - самое главное - умели их подсоединять куда надо. А в процессе разработки насоса высокого давления к дизелю получились некие промежуточные образцы, работающий атмосфер до ста пятидесяти - ста семидесяти. И с их помощью газ предстояло закачивать в баллоны - вот только баллоны еще предстояло сделать.