Благодаря помощи церкви общее число "кормимых" составило что-то около четырех с половиной миллионов человек, так что данную деятельность я предпочел считать успешной. По крайней мере, деньги-то улетали со свистом. Но не все, и строительство новых производств шло в общем-то в соответствии с планами.
А я занимался изготовлением магнитофона. Галя Лозовая изготовила все-таки ацетатную пленку - рулон получился шириной в фут и длиной метров в пятьсот. С помощью Вени Комарова был изготовлен и магнитный лак: все же специалист по "порошкам", придумал, как делать "чистую ржавчину" в виде пылинок субмирконного размера. А лично я сообразил, как эту пыль, размешанную с раствором ацетатцеллюлозы и уксусом, нанести ровным слоем на пленку. Африканыч по моим эскизам изготовил двухмоторный агрегат, который пленку должен равномерно протаскивать (во скоростью около фута в секунду) мимо головок, его же умельцы сделали и сами магнитофонные головки. Ну а мне оставалось "изобрести" лишь усилители.
И вот в этом деле я обрел совершенно неожиданного помощника, точнее - помощницу. Елена Андреевна, видимо изнывая все же от скуки, очень заинтересовалась принципами работы электронной лампы. А когда я ей эти принципы, как сумел, рассказал, она принялась думать сама. И - задавать разные "уточняющие" вопросы. Причем - по делу задавать: в устроенной на "стекляшке" небольшой электротехнической лаборатории она проводила многие часы, измеряя токи и напряжения закупленными напряжометрами. Измеряя и делая свои выводы, поэтому первый "деловой" вопрос был вполне себе по делу: почему при достижении определенного напряжения ток в лампе расти перестает, а потом - вообще падает?
Хороший оказался вопрос, годный - и через две недели она продолжила свои эксперименты уже с тетродом. Точнее, с несколькими тетродами: когда княжна просит, ей невозможно отказать в предоставлении пары помощниц, и самые ловкие девицы из Машкиной бригады ламподелиц вместо вульгарных осветительных лампочек стали собирать "фантазии Доброй Феи". А фантазии у нее оказались очень даже неплохие, так что выходные каскады своих усилителей я теперь пересчитывал на тетроды с коэффициентом усиления больше двух сотен. Лампы, конечно, были большими - размером с обычную лампочку накаливания, но я особо насчет габаритов не беспокоился. До тех пор, пока Елена Андреевна не притащила свое новое "творение" размером с двухфунтовую банку.
Причем это было именно ее творение: анод лампы был изготовлен из молибденовой трубы, по которой прокачивалась вода. В общем-то это было понятно: мощность лампы составляла ватт пятьсот. Для магнитофона это чудо явно не годилось, но в результате (спустя ещё три недели) у меня появился агрегат для высокочастотной сварки электродов прочих радиоламп. А еще некоторое время спустя - несколько очень забавных усилителей...
Собственно, отвлечься от радиодела меня буквально вынудила Камилла. В понедельник двадцать первого января она появилась за завтраком с очень хитренькой физиономией. Понятно, опять придумала что-то новое и гениальное:
- Доброе утро. Раз тебя снова видеть такой серьезной и задумчивой, настолько рад, что даже не буду спрашивать, что ты придумала нового. Ты, как мне кажется, сейчас и без каких-то вопросов расскажешь, как изобрела пенициллин.
- Нет, не изобрела еще, не получается. И вообще, ничего такого, чего ты сам не знаешь, я тебе не скажу.
- Тогда скажи то, что я и сам знаю.
- Хорошо, но учти - ты сам попросил, я не хотела. Ты - мерзавец, и это ты и без меня знаешь, вот.
- Да, я такой. А теперь поделись, почему я мерзавец на этот раз.
- Да потому, что я потратила почти год, чтобы понять для чего использовать этот катализатор. А еще столько же потратила, чтобы понять зачем тебе нужно столько изобутана.
- Сколько? В смысле изобутана?
- Ты же сам сказал, что тебе нужно несколько тонн в день. Я сделала холодильную машину на изобутане, точнее Нил сделал - но для нее нужно полфунта изобутана, даже меньше. Значит, тебе изобутан был нужен для чего-то другого...
- Для холодильников нужен.
- Ну да, для холодильников тоже. Но ты же не собираешься выделывать по пять тысяч холодильников в день? Так что тебе меня обмануть не удалось, и я сделала из него изобутилен! А дальше - все просто, и сейчас Саша Антоневич уже готовит проект для постройки завода по выпуску настоящего каучука.
- Настоящего - это какого? Мы же уже каучук выпускаем.
- Так выпускаем бутадиеновый и бутадиен-стирольный. А это будет настоящий, изопреновый. Но это неважно, ты все равно меня обманул - я думала, что твой катализатор для этого каучука нужен, а он не нужен. Я же говорила, что ты мерзавец - но я тебя все рано перехитрила!
Изопреновый каучук - обалдеть! Если мне склероз не изменяет, его же только после второй мировой начали делать...
- Погоди, а как ты придумала с каучуком изопреновым?
- Да ничего я не придумывала, сам прекрасно знаешь. Вильямс все придумал еще сорок лет назад, я только придумала как изопрен из изобутанола сделать. Но ты что, не мог мне сказать, что этот катализатор для изопрена не нужен?
- Какой катализатор?
- Какой-какой... вот этот - и Камилла бухнула на стол мутный пакетик с какими-то мелкими белыми гранулами.
Ну, пакетик знакомый, интересно, что там внутри? Я взял его, развязал. Вроде ничем не пахнет...
- Лизать - можно?
- Лижи!
Вкус у мелких легких скорее все же хлопьев, чем гранул мне определить не удалось. Не было его, вкуса.
- Сдаюсь. И что же это такое?
- Да это же твой полиэтилен - голос Камиллы от восторга сорвался в какое-то сдавленное пищание, - и пакетик - тоже из него сделан! Вот только я не пойму - у тебя пакетики такие были совсем почти прозрачные, а у меня все же мутные получаются. А я проверяла - чистота продукта минимум четыре девятки, твои пакетики грязнее. Я уже пробовала добавлять такую же дрянь, все равно прозрачно не выходит. Так что сам говори - что я делаю не так? И если его делать по фон Пехманну - он получится прозрачный?
- Пехманн у нас кто?
- Ну немец, который его при тысяче атмосфер делал. Только я так не могу, у меня насосов таких нет. Самое большое - триста пятьдесят атмосфер в лаборатории получить можно, а скорее - триста.
- Тогда у меня к тебе вопрос - как долго делать установку, чтобы полиэтилена получать хотя бы килограмм пятьдесят в день?
- Недолго. Но сначала надо на три четверти разломать ту, которая уже в лаборатории стоит - у меня получается в день килограмм двести. А тебе зачем? Пакетики делать?
Пакетики делать - дело хорошее. Но я давно уже мечтал о телефонизации городка (и, главным образом, своей собственной квартиры и конторы). Телефоны в продаже были, но вот налаживать всю телефонную сеть мне было некогда. А нанять - некого. Да и телефонные железные провода, десятками висящие по столбам в той же Москве, меня не очень радовали - так что первым использованием получившегося продукта стало изготовление телефонной "лапши". Довольно немудрёную оснастку Вася Никаноров сделал дня за четыре, и, пока я не сообразил что "что-то тут не то", рабочие, крутя ручку "механизмы", успели лапши этой наделать километров пятнадцать.
"Не то" заключалось в том, что сейчас телефонные и телеграфные провода делались железными. Много проводов нужно было, а железо куда как дешевле меди. Вдобавок, железо прочнее - и столбы можно было ставить не так часто. Так что, поскольку я параметры уточнить забыл, мне рабочие закатали в пластик тридцать верст полумиллиметровой стальной проволоки. Я уже было расстроиться решил, но вдруг вспомнил, что "лапша" со стальной жилой тоже активно применялась. Правда, не для телефонов...
Весь февраль и март не покладая рук трудились не покладая рук работницы нового моего производства. Хорошо еще, что осенью был выстроен детский сад-ясли для детишек их рабочего городка и жены рабочих тракторного и судостроительного заводов оказались свободны. Но все рано пришлось нанять десяток столяров для моего "деревяшечного" производства, чему очень не обрадовались несколько Царицынских древопромышленников: у меня, хотя жилья свободного для рабочих и не было, репутация среди местного пролетариата была безупречной, и лучшие мастера с завода Максимовых и с завода братьев Голдобиных решили, что мое предложение отвергать не стоит, а с жильем и подождать можно. Впрочем, сманиванием рабочих занимался Василий Иванович Якимов, чей завод я "сожрал" еще прошлой весной. Легко так сожрал - просто пришел к нему и предложил его заводик мне подарить. Правда взамен я предложил ему стать директором уже моего деревяшечного цеха, со стандартным окладом в тысячу рублей, что, хотя было вроде как и немного меньше его прежних доходов, но меньше очень не на много. И гарантированно. Да и прочие бонусы были немаленькие, так что теперь всю "деревяшку" я тоже делал сам. Да, сам - и сам сделал две тысячи красивых деревянных ящичков с красивой передней стенкой, напоминающей полуоткрытое жалюзи.