- Дык не город это, до городу-то еще верст пять будет. Завод это французский, Урал-Волга называется.
- Как?
- Урал-Волга, вон там дома - называется "маленькая Франция". А это - он указал рукой - ихний поселок, рабочие, стало быть, живут тут. Ох и ужасти тут! Я-то подальше работал, на Бранобеле - тетка помогла наняться. Я-то у тетки жил, а иные - больше тут. У Бранобеля свой городок есть, однако там только рабочие живут, кто на все время. А кто из крестьян на зиму работать нанимается - вот тут же живут, у Бранобеля вся земля ихняя, жить не разрешают.
- А в городе жить?
- Так и в городе не разрешают, да и места там нет. В другой раз в город поедем - сам увидишь.
-А почему в другой раз?
- А тут торг ближе, и запрашивают меньше. Здесь палку и купим, на лесопилке. Вон там, с того краю на рынке.
Да, это я просто разбаловался на свежем воздухе в деревне. И пахло вовсе не как в привокзальном сортире Мухосранска, а вовсе как в двадцати шагах от него. Неприятно, но терпимо. А на рынке, куда мы завернули, и вовсе знакомый запах конского навоза полностью забивал прочие ароматы. Хорошо еще, что дорога шла высоко над рекой: тракт был почти сухим и грязи было немного. А вот то, что Дима назвал словом "рынок", было уже очень грязным местом и мне туда не хотелось. И вдруг я увидел напротив рынка у завода довольно большой домик с чуть менее большой вывеской: на вывеске в половину стены была надпись 'Скобяные и иные железные товары т-ва Урал-Волга'. Договорившись встретиться у этого магазина, мы разошлись, каждый в своем направлении.
Магазин меня приятно удивил. Главным образом - ценами. Оказалось, что листовая сталь толщиной около полутора миллиметров (она почему-то называлась "лопатной") стоила тут всего рубль сорок за пуд! Полудюймовый (шестилинейный) пруток стоил столько же, а трехлинейный - рубль пятьдесят пять. Топор - небольшой, без топорища - стоил сорок пять копеек, такой же (в смысле без ручки) молоток - двадцать пять, полупудовая кувалда - рубль, а маленькая, в четверть пуда - полтину. Лопата же (тоже, понятное дело, без рукоятки) тоже стоила полтинник - что меня удивило: весила она гораздо меньше трети пуда, ожидаемой по цене лежащей рядом лопатной стали в листах.
Глядя на все это "богатство", я прикидывал, чем из перечисленного можно было бы воспользоваться для резкого подъема собственного благосостояния. Рубль у меня был (и даже почти два), а как раз рубль стоил лист "лопатной" стали размером, как написано, аршин на два. А что? можно вон сколько лопат понаделать! А можно и не только лопат...
Дима подошел к магазину минут через пятнадцать, и донельзя довольный: нужную ему палку он сторговал даже не на лесопилке, а на дровяном торге (где продавались отходы с этой лесопилки), причем всего за семь копеек: кривое двухметровое бревнышко (а, скорее, просто толстую дубовую ветку) он решил обтесать сам. Причем имея в виду воспользоваться моим складным топориком, поскольку его топором только дрова рубить и можно, да и то - плохо. Потом настроение его резко испортилось, но все же после получасовых уговоров он вытащил из-за пазухи семьдесят копеек и я купил в магазине все, что хотел. То есть не что хотел (хотел-то я все и еще немного), а то, без чего обойтись было невозможно: маленькую кувалду и зубило за пятнадцать копеек. Свой рубль я отдал за "лопатный" лист, а остальное потратил на проволоку и небольшой кривой обрезок листа толщиной миллиметров в пять (видимо двухлинейного, насколько я понял текущие "единицы мер и весов").
В результате всю обратную дорогу я был очень доволен жизнью, а Дима, напротив, дулся на меня - за "выброшенные" деньги, на себя - за то, что дал себя уговорить, да и вообще на жизнь беспросветную. А тут еще и дорога подтаяла - так что домой мы вернулись уже в пятом часу.
Дима тут же приступил к обтесыванию бревна. А я, взяв обломки сохи (там как раз одна палка, которой, собственно, земля и пахалась, лопнула), принялся мастерить задуманное. Димин топор как нельзя лучше годился для использования в качестве молотка - достаточно тяжелый, ухватистый - зубило пробивало стальной лист почти насквозь. Ну а дальше все, как обычно: дрелью сверлились дырки, напильником зачищались края... Очень удачно я выторговал за пятак в магазине кусок "трехлинейной" проволоки-катанки длиною около метра - из него получились вполне приличные заклепки. Цена такой оказалась потому что проволокой что-то перевязывали (видимо, железные прутки), так что досталась она мне по цене лома - но мне и распрямить ее недолго было.
Удачно, что не пришлось отвлекаться на готовку - Евдокия к нашему приходу сготовила приличный обед (он же - ужин). Рыбу Колька принес, много - и перекусили мы не только наваристой ухой, но и жареной рыбой. Слегка подгоревшей, но лишь немного, есть можно. Хотя в том, что рыба подгорела, я сам виноват: уезжая в город, отдал свою лопату соседке и велел ей тоже вскопать делянку под огород, ну "чтобы лопата не простаивала". Так-то у большинства крестьян лопаты вовсе деревянные, много не накопаешь - а ей троих детей кормить.
Доводку своей конструкции я продолжил с утра - вечером работу пришлось прервать "на самом интересном месте" просто потому что вменяемого искусственного освещения на селе никакого не было. И к полудню я работу закончил. Как раз к тому самому моменту, когда Дмитрий Васильевич, утерев пот со лба, закончил обтесывать свое бревнышко: дуб - он довольно твердый все же, а палка для сохи требовалась довольно непростая.
- Вот, - довольно сказал он, - теперь только рукоять приделать, железом оббить - и можно будет завтра снова на пахоту отправляться. А ты это что сделал?
- А это - такой, скажем, плуг. Небольшой, как раз, думаю, твоя лошадка его осилит. Сейчас полозья поставлю - и можно будет пробовать. Ты на какую глубину землю пашешь?
Дима задумался.
- Ну, вершка на два, а то и на три, а что?
- Мало это, я тогда поставлю на четыре вершка - ответил я и, отмеряв рулеткой нужное расстояние, просверлил в рукоятке дырку. Затем шпилькой (которую я нарезал из проволочины) закрепил "опорные салазки" на нужной высоте - Все, теперь можно пробовать.
Из листов железа (довольно мягкого, чуть получше легендарной "стали гвоздевой 3", но иначе я бы и не справился) я сварганил (на дубовой болванке) что-то вроде небольшого плуга с отвалом. Из метрового куска доски и двух крепких палок сделал какое-то подобие ручки плуга, а вместо опорных колесиков поставил небольшие салазки, оббитые снизу железными же полосами. Все это было скручено вместе стальными шпильками. Правда "гайки" из того же "лопатного листа" были практически никакие, но навернутые по три штуки с каждой стороны держали они вполне достойно, да и контрились без особых ухищрений. По "старой привычке" плуг я заточил до остроты если не ножа, но уж всяко лучше Диминого топора, и рассчитывал, что вся конструкция должна будет работать вполне прилично. Хотя - вполне возможно - и не очень долго.
Осмотрев мою высокотехнологическую конструкцию, Дима внес рационализаторское предложение, важность которого было сложно переоценить:
- А лошадь как цеплять к этой штуке? - спросил он.
После короткого обсуждения (и примерно часа работы) на плуге появилась проушина, через которую веревка от лошади и была привязана. Дима опробовал "плуг" на моем огороде, после чего радостно погрузил это чудо сельскохозяйственного машиностроения на телегу и помчался пахать целину. А я - продолжил вскапывание огорода. И рыбалку.
Пару крючков я выточил из каких-то мелких обрезков 'лопатной' стали, а для лески снова использовал капроновую (или нейлоновую - не понимаю я в синтетике) нить, которую добыл из ручки моей сумки. Ручка все равно была вдвое длиннее, чем надо, так что укоротив её на пятнадцать сантиметров, я получил ещё метров наверное с полста прочной толстой нити. Грузила у меня уже железные были, из обрезков трехлинейного прутка, просверленных насквозь. Поплавки я вырезал из куска сосновой коры, которую отковырнул от бревна, лежащего перед чьим-то домом. В первый же день мне удалось наловить с десяток мелких рыбешек, а на второй я уже поймал и средних размеров налима. Которого съел сам, тем более что рыбу стали ловить уже 'профессиональные' рыбаки из села со странным названием Погромское с другого берега Волги и расценки на нее резко упали: на небольшом рынке возле трактира средний налим шел по семь-восемь копеек и конкурировать с ними было бесполезно. Впрочем, чаще рыбу я ел с соседскими детишками, а иногда и с самой соседкой: лук и морковка шли из ее запасов, она же и варила уху - если в этот день не батрачила. Рыбы у меня много ловилось, всем хватало, а на готовке я экономил немало времени.