А под самыми окнами квартиры стоит Почтовый Дилижанс, на козлах которого терпеливо сидит Сэм Уэллер.

Уотсон. Нет, Холмс, это уже чересчур! Это черт знает что! Это из рук вон! Это... Это...

Холмс(очень спокойно). Что с вами, Уотсон? Откуда такая ярость?

Уотсон. И вы еще спрашиваете! Вы, которому доводилось разгадывать тайны баскервильской собаки и союза рыжих! Со­кровищ Агры и пляшущих человечков! А теперь... Подумать только, какую работу поручает вам профессор Архип Архипович, к которому я до сей поры – как выяснилось, напрасно – отно­сился с непоколебимым уважением? «Почему ворона каркнула?» А? Недурно? Предложить расследовать это нам с вами, нам, чьи прежние приключения увековечены под совсем иными, гордели­выми именами: «Шесть Наполеонов» или «Голубой карбункул»!..

Холмс(миролюбиво). И все-таки успокойтесь, Уотсон!

Уотсон. А состав преступления? Лисица, видите ли, вы­манила у вороны сыр! Обыкновеннейшая рыжая лисица, хотя бы и из знаменитой басни, а не какой-нибудь гениальный шанта­жист! У вороны, а не у герцогини или премьер-министра! И кусо­чек сыра, а не бриллиантовое колье или документ государствен­ной важности!

Холмс. Мне ли напоминать вам, мой разбушевавшийся друг, что нередко весь интерес расследования не в цене похищен­ного, а в обстоятельствах похищения?

Уотсон. Увы, Холмс! И тут не найти ни малейшего оправ­дания легкомыслию профессора, ибо вот они, эти обстоятельст­ва... «Ваш вопрос совсем легкий», – пишет десятилетняя Лена Загуляева из села Чудиново. Слышите? Он легок даже для этой юной леди! Да и другие слушатели столь же нежного возраста отвечают уверенно и кратко. «Вороне было очень лестно слушать лесть лисы», – это еще одна Лена, из Москвы, по фамилии Каз-начеева. А вот что полагают на этот счет третьеклассник Костя Лапшин из города Дубна, горьковчанка Оля Иванова, Фая Теле-цова из села Кудряшово Московской области и мальчик из Бар­наула, подписавшийся просто «Лобанов»: «Ворона каркнула от восхищения... Ворону заставило сделать этот поступок самолю­бие и гордость... Ворона глупа... Ворона зазналась...»

Холмс. Заметьте, какое разнообразие ответов, Уотсон! Выходит, дело не такое уж простое?

Уотсон. Полноте, Холмс! Оно яснее ясного. И было тако­вым с самого начала. Это утверждаю не я, а Сережа Вавилин из Красноярска. «Я думаю, – пишет он, – что вопрос: «Почему во­рона каркнула?» – не стоило даже и задавать. Ведь Иван Андре­евич Крылов с первой строчки своей басни все объяснил:

Ну, Холмс? (Думая, что очень остроумно шутит.) Может быть, вас не убедил и сам баснописец?

Холмс. Признаюсь, Уотсон, не убедил.

Уотсон. Однако! Выходит, вы все же хотите начать рас­следование?

Холмс. Нет, мой недогадливый друг. Я его не начну.

Уотсон. Слава богу! А уж я было подумал...

Холмс. Да! Я не стану проводить расследования. Этим займетесь вы.

Уотсон. Я?! Надеюсь, вы шутите, Холмс?

Холмс. Ничуть, Уотсон. Напротив. Я дам вам право и шанс доказать, что Шерлок Холмс наконец-то ошибся. Разве это не соблазнительно?

Уотсон(неуверенно). Пожалуй, но... По правде говоря, я не убежден, что мне одному это по силам. Я нуждаюсь в помо­щи, притом со стороны человека весьма и весьма компетентного.

Холмс. За чем же дело стало? К вашим услугам целая армия литературных героев – выбирайте любого!

Уотсон(ясно, что он подыскивает отговорки). Да, но ко­го именно? Прежде всего хотелось бы, чтобы этот человек при­надлежал к эпохе Крылова...

Холмс. К какой, Уотсон? Крылов являлся как бы человеком двух эпох. Он был крупнейшим русским писателем и восемнадца­того и девятнадцатого веков.

Уотсон. Вот видите, какие затруднения! Но это только во-первых. Во-вторых же, было бы желательно...

Холмс(ему уже надоела уклончивая нерешительность Уотсона). Знаете, мой осторожный друг? Стоит ли все рассчиты­вать заранее? Давайте без дальних слов усядемся в Почтовый Дилижанс и доверимся опыту и интуиции нашего славного Сэма Уэллера.

Уотсон(ему приходится согласиться). Что ж, возможно, вы и правы... (Очень громко.) Сэм!!

Сэм Уэллер(отзывается издали). Сэр?!

Уотсон. Запрягайте лошадей! Мы отправляемся путе­шествовать по русской литературе.

Сэм (очень деловито). Пункт назначения, сэр?

Холмс. Там будет видно. Главное, правьте на столбовую дорогу. И, пожалуйста, побыстрее!

Сэм. Слушаю, сэр! «Люблю скорость», – сказал путешест­венник, падая в пропасть... Эй, красавцы!

Они уже в пути. Звучит веселая и безмятежная мелодия, та, которая у нас на радио всегда сопровождает в дороге Почто­вый Дилижанс. И вдруг – шум, треск, лошадиное ржание и отчаянный крик Сэма Уэллера.

Тпру-

у! Стой, любезные! Эй ты, раззява! Куда правишь? Осади назад, почтеннейший! Придержи своих одров!

Кучер встречной кареты. Каких отроф? Сам расяфа! Пошел! Форт! Тай тороку, шорт попери!

Уотсон. Что такое? Кажется, мы попали не в Россию, а в Германию?

Холмс. Опомнитесь, Уотсон! С чего бы немцу в своей собственной стране говорить на ломаном русском? Нет, мой друг, Сэм Уэллер не сбился с дороги, а уж я-то сразу узнал этого за­бавного кучера. Это Вральман! Один из незадачливых учителей знаменитого Митрофана Простакова. И мой дедуктивный метод позволяет мне сделать заключение, что в карете, на козлах кото­рой он восседает, едет никто иной, как не менее знаменитый герой комедии «Недоросль» Стародум.

Стародум(кряхтя, вылезает из кареты). Что, чертов басурман?.. А ну, подай руку! Опять наехал на кого-то? Разу­чился править лошадьми за годы-то, что бездельничал у бездель­ников!

Вральман. Не исфоль кнефаться, мой патюшка! Шиучи с прешним коспотам, касалось мне, што я фсе с лошатками. А теперь, клятя на лошаток, тумаю, што я фсе с коспошой Простакофой: никак не укатаешь, кута пофернут!

Стародум. Ишь, на лошадок свалил! На бессловесных-то! Вожжи бы держал крепче!.. Простите, господа! Во всем вино­ват мой лодырь кучер, ужо я его...

Вральман. Патюшка, прости, рати пока! Польше не путу! Последни рас!

Сэм. «Начинаю новую жизнь», – сказал мошенник, угодив за решетку!

Уотсон. Простите вашего кучера, господин Стародум! Ведь именно благодаря его неловкости мы встретили на дороге именно вас, о котором по всей Стране Литературных Героев идет слух как о воплощении разума и здравого смысла. А мне нужно суждение как раз такого человека!

Стародум(хочет, но не может скрыть того, что польщен). Мое? Что ж... Мое суждение ведь, сударь, старинное... Но об чем же?

Уотсон. Вам, конечно, знакома басня Крылова «Ворона и Лисица»?

Стародум. Басня? А разве сей господин Крылов про­мышляет и в этом роде? Слышно, он ходит в журналистах да ставит на театре комедии, а чтоб басни... Нет, не упомню!

Уотсон. Ах, какая жалость! Что же теперь делать? (Жалобно.) Холмс!

Холмс. Не волнуйтесь, Уотсон, я все привык предусмат­ривать и прихватил с собой том крыловских басен. Вот, не угод­но ли прочитать?

Стародум. Извольте... (Листает книгу.) Экая варварская печать! Сразу и не разберешь. Ни ятей! Ни еров! Видно, типо­графщики это спьяну набирали... (Бормочет под нос, читая, как говорится, про себя.) «Вороне где-то бог... Лисица видит сыр... Голубушка, как хороша... Спой, светик... Сыр выпал – с ним бы­ла плутовка такова». (Захлопывает книгу и отчеканивает реши­тельно.) Сие пиитическое творение, сударь, противуречит здраво­му смыслу!