На этот раз на свободе он был 29 дней. В лагерь отправился на 5 лет. Отбыл от звонка до звонка.

Как прошли эти годы? Процитируем характеристику, подписанную начальником исправительно-трудовой колонии:

«По характеру хитрый, лживый, наглый, склонен к употреблению наркотиков, к тунеядству, бродяжничеству, воровству, игре на материальный интерес, участию в группировках отрицательной направленности. На будущее планов не имеет, намерен продолжать бродячий образ жизни, заниматься воровством».

Из текста видно, что это скорее не характеристика человека, а характеристика его взаимоотношений с начальством колонии.

Из этой же характеристики явствует, что за время пребывания в колонии он имел 69 взысканий. Подобное кажется невероятным. Обычно осужденных, у которых зарегистрировано нарушений вдвое меньше, переводят на тюремный режим.

На свободу он вышел 5 октября 1989 года. Все как раньше, только в кармане всего 20 рублей. В Сумы, куда его определили под надзор милиции, не поехал. Кто там ждет?

Теперь он знал, что делать. Прежде всего надо было прилично одеться, обзавестись карманными деньгами.

Приехал в Киев.

Через окно забрался в университетское общежитие.

Все, что ему было нужно, нашлось в студенческой комнате.

18 октября его поздно вечером задержали пьяным в общежитии школы-интерната, где он когда-то учился. Потянуло вдруг в родные пенаты, хоть вообще-то общительностью он не отличался. На воле почти не жил, в колонии приятелей тоже не завел. Освободившись, воровать ходил один. Но вот, тошно стало одному.

Одет на этот раз он был вполне современно, в руках транзисторный приемник, в кармане — около тысячи рублей. Объяснил, что деньги — это возвращенный долг, приемник купил за сотню у незнакомого парня.

Все это было краденым. Но еще не имела милиция ориентировки.

Как бродягу, не приехавшего после освобождения к назначенному месту жительства, его поместили в приемник-распределитель. В приемнике держат месяц. Потом обязательно куда-то определяют. А куда было определить его? Опять в колонию? Так вроде еще преступления не совершил. В Сумы, к месту надзора? Так оказалось, что документы у него не в порядке. В справке, выданной в колонии, клерк, сделав несложный перевод с французского на русский, записал его не Жановичем, а Ивановичем. И получилось, что по единственному имевшемуся на руках документу он это не он, а другой человек. И порекомендовали ему ехать назад в колонию переписать справку. Так он и поехал! Не совсем же свихнулся, чтобы какую-то справку переписывать.

Выйдя из распределителя, он, что называется, выдал гастроль. О ней рассказано в начале очерка.

14 марта в Енакиево вместе со знакомыми он ввязался в пьяную драку, достал нож и несколько раз что было силы ударил своего противника. В тот же вечер сел в поезд, вернулся в Киев.

«Теперь крышка, — мрачно думал он, протрезвев. — Наверное, я его убил».

В Енакиево по факту нанесения ножевых ранений было возбуждено уголовное дело. Экспертиза квалифицировала их как легкие телесные повреждения. Во время драки он был пьян и его удары почти не имели силы.

В Киеве он на время затаился. Нашел подругу, поселился в ее доме, на первых порах денег хватало. 29 апреля пьяный был подобран милицией и доставлен в вытрезвитель. Оттуда, как неисправимый бомж, опять попал в приемник-распределитель. А там выяснилось, что он разыскивается по подозрению в нанесении ножевых ранений в Енакиево. И пошла следственная раскрутка.

Киевский городской суд под председательством Н. Л. Кузьмина признал его особо опасным рецидивистом и приговорил к 12 годам лишения свободы в колонии особого режима с конфискацией всего личного имущества. Какое у него имущество?

Здесь описаны лишь те эпизоды воровства, которые вменяются ему в вину судебным приговором. В обвинительном заключении этих эпизодов в два раза больше. Обвинение по многим из них суд счел недоказанными, выделив их из дела в отдельное производство, вернул на доследование.

Кражи в гостиницах не редкость. Многие быстро раскрываются, многие остаются нераскрытыми и фиксируются таковыми по территориальной принадлежности в отделе милиции, снижая производственные показатели.

16 декабря 1989 года с 20 до 21 часа неизвестный проник через окно в 105-й номер гостиницы «Москва» и похитил 276 рублей, магнитофон «Легенда» и кроссовки.

Примерно в это же время или чуть позже в гостинице «Славутич» были похищены 1150 рублей и дубленка из 302 номера у гражданина Магавариани и кейс гражданина Мамедова из номера 304. Вор, по всей видимости, проник через балкон. Следствие во всех трех кражах обвинило Трохименко. Суд не счел доказательства убедительными. Время совершения краж было определено недостаточно точно. Если оно совпадало, то очевидно, что их не мог совершить один человек. Но даже если теоретически вор мог успеть побывать в обеих гостиницах, весьма мало вероятно, чтобы после одной кражи он тут же помчался бы на такси совершать другую.

16 октября 1989 года неизвестный ночью проник через балкон в номер 320 гостиницы «Славутич» и похитил 1000 рублей и часы у спящего гражданина Салтанова. Оттуда через балкон забрался в номер 322 и похитил 350 рублей у гражданина Панова, затем 322 рубля у гражданина Хасанова из номера 327. Факт кражи не вызывал сомнения. Но у суда возникло сомнение относительно обстоятельств. Как мог вор с балконов четных номеров перебраться на балкон нечетного номера, находящийся с другой стороны здания?

14 апреля 1990 года в гостинице «Братислава» у несовершеннолетнего Лосева из номера 709 были похищены деньги и вещи на общую сумму 1000 рублей, у гражданина Капанидзе из номера 806 — 1648 рублей.

27 декабря 1989 года в этой же гостинице из номера 1110 у гражданина Канджая исчезли кожаный плащ и брюки общей стоимостью 1000 рублей.

Во всех трех случаях вор, по обвинительному заключению, забрался через балкон.

Следствие обвинило в кражах Трохименко. Суд посчитал обвинение недоказанным, поскольку не было добыто убедительных объяснений того, как Трохименко смог забраться на балконы седьмого, восьмого и тем более одиннадцатого этажей. Да и зачем ему залезать столь высоко, когда на одинаковый успех он мог рассчитывать и на более низких этажах?

Встретился с Трохименко автор данного материала Кирилл Иванченко уже после приговора в следственном изоляторе, когда он готовил кассационную жалобу в Верховный Суд УССР. Правда, особых надежд на нее не возлагал.

— В чем же, по-вашему, приговор не справедлив? — спросил, понимая, что почти каждый осужденный считает приговор чересчур суровым.

— Эпизод с рестораном «Шахтер». Я там ни при чем. На крыше пристройки я был, верно. Забрался, чтобы найти номер для ночлега.

Это прозвучало неожиданно.

— Номер для ночлега?

— Ну, да. Я не раз так ночевал. Залезу вечером в пустой номер — и сплю до утра. Потом тихонько выбираюсь.

Каждый устраивается в гостиницу, как умеет. Несмотря на то, что, как правило, свободных мест в ней нет.

— А сейф не мой, я бы не поднял его — он 80 килограммов весит.

— Написано в обвинении, что вы по комнате катили его на счетах.

— Это же глупость. Какие счеты сейф выдержат? И, потом, на крыше он лежал в 30 метрах от окна. А следа волочения нет. Ну как бы я смог на себе его перенести?

— Вы отказались на суде от многих краж, в которых сознались на следствии. Почему сразу брали на себя лишнее?

— Эпизодом больше, эпизодом меньше — мне какая разница? Ответ, в общем, один. Следователи просили — я и брал на себя. Мне за это водку давали.

— Откуда у них водка?

— Была. Правда, один раз. Несколько раз я подруге звонил, она приносила. Пил из горла, прямо в кабинетах следователей.

— Когда, в каких отделах?

Он ответил. Но здесь адреса не называются — не собраны доказательства. Да и нужно ли их собирать? В общем, не секрет, что подобный метод следствия существовал давно, существует и вряд ли исчезнет в будущем.