- Пани Миленич, - нехорошим тоном начал он, - ответьте мне только на один вопрос. Почему вы всегда в центре событий? Почему всегда, в последнее время, когда я выезжаю на место преступления, то сталкиваюсь с вами?

- Потому что я тут живу, сняла комнату на время янтарного сезона. И вы не только со мной сталкиваетесь, тут ещё уйма разного народа.

- Но на месте преступления неизменно вы, и около трупа в лесу вы были, и запястье вы выловили. Как вы это прокомментируете?

- Пожалуй, никак, - дёрнула я плечом, - насчёт трупа и запястья ничего не скажу, совпадение, а сейчас здесь я потому, что не смогу спокойно спать, когда человеку плохо. Да и как спать в такой грохот? А вы что, меня в чём-то подозреваете? Ладно, отвечу. Из-за меня вся московская милиция плачет, потому что, куда бы я не пришла, всё время что-то случается.

- Такого по обыкновению быть не может, - сложил руки на груди инспектор, - значит, вы психически неустойчивая личность, сами преступления совершаете, а потом устраиваете своё расследование.

- Однажды меня пытались запихнуть в психушку, один преступник сначала влюбился в меня, а потом захотел избавиться от не в меру ретивой бабёнки. Понял, что я лучше умру, но не стану жить с бандитом, и чуть не пристрелил.

- И что же вас спасло? – прищурил глаза инспектор.

- Мой бывший муж до сих пор меня любит, просит вернуться, даже с двумя детьми, он меня заслонил собой от пули.

- А вот это уже ересь, - уверенно заявил Адам Седляк, - вы бросили супруга, вышли замуж за другого. Да ещё родили двоих детей, а ваш бывший просит вас вернуться, и заслоняет собой? Ерунда! Такого не бывает!

- Можете не верить, - пожала я плечами, - но пробейте меня по базе данных, и вы увидите, что я тысячу раз проходила, как свидетель, а вместе со мной Дмитрий Глебович Северский.

- Не беспокойтесь, я всё проверю, очень уж вы подозрительная. Но что-то в вас есть эдакое, помимо ослепительно красивой внешности, ещё и шарма с обаянием с лихвой. Разве такие девушки бывают? Умницы, красавицы...

- Спортсменки, комсомолки, и просто отличные девчонки? – рассмеялась я, вспомнив старый фильм, - знаете, очень важен моральный облик, а с ним у меня всё в порядке. Я всегда пойму другого человека, пойду на компромисс, не буду задирать нос, а просто улыбнусь. Отменно срабатывает. Недаром за мной столько мужчин бегает, нормальным нужна нормальная на мозги женщина, а не дурища с заскоком, которая пальцы растопыривает при любом удобном случае.

- Хорошо, - кивнул инспектор, - в таком случае, думаю, что вам есть, что мне рассказать. Давайте поговорим.

- Я ещё сама мало что знаю, - вздохнула я, - только одно могу точно сказать, идёт охота за драгоценностями стоимостью в миллиард.

- Разве такие бывают? – опешил инспектор.

- Бывают, но даже мне таких видеть не приходилось, - покачала я головой, - и два трупа, когда речь идёт о таких деньгах, как-то не удивляют.

- Понятно, - задумчиво проговорил инспектор, - что ничего не понятно. Может, вы дадите мне конкретные наводки?

- Не получится, - отвергла я это предложение, - я хочу узнать всё наверняка. Вам-то что до правды? Вам лишь бы убийцу посадить.

- Не совсем так, - нахмурился пан Седляк, - хорошего же вы мнения о представителях закона! Ничего не скажешь!

- Я видела и милицию, и полицию, и большинство идёт в органы потому, что романтика заедает. Хотят мир от преступности избавить, а потом пыл слетает, видят, как другие, нечестные, взятки берут, но ничего поделать не могут.

Многие из вышестоящих, оборотни в погонах, а начинающие с места никак не сдвинутся в своём начинании, потому что им не дают. Так что не рассказывайте байки, очень немногие остаются честными, и им обычно не дают продвинуться. Далеко за примером ходить не надо, моего тестя недавно перевели в районное, а на его должность поставили какого-то мерзавца. Они всех честных следователей душат, не дают им возможности что-то сделать. Понимаете?

- Понимаю, - горестно вздохнул пан инспектор, - отлично понимаю, и поспешу вас заверить, я не такой. Честный, справедливый, и действительно хочу наказать убийцу.

- Успокойтесь, - остановила я его, - вы всё узнаете, только доверяйте мне. Я могу предоставить вам охапку фактов, и вы можете их проверить, но это ничего не даст.

- Почему?

- Потому, - дёрнула я плечом, - я сама ничего не понимаю, - и с этими словами я выпорхнула из подвала.

- Поговорила с инспектором? – деловито осведомился Максим, когда я вернулась в комнату.

- Поговорила, - я села на кровать, - попереливали из пустого в порожнее, и на том разошлись. Он ни черта не знает.

- Конечно, ведь ты от него уйму улик припрятала, - недовольно сказал Максим, - знаешь, голубушка, у меня с тобой тут притупление мозгов. О чём я думал, когда крал улики вместе с тобой?

- А что в этом такого? – не поняла я, - мы соберём доказательства, и передадим полиции, им же меньше черновой работы.

- Во всём этом есть только один минус, - иронически прищурился Максим, - законность добытых фактов! Без соответствующих бумаг, печатей, подписей понятых и прочей бумажной волокиты судья даже пальцем не пошевельнёт. Тебе понятно, дурья твоя башка? Надо немедленно всё рассказать инспектору! И я молодец, связался с тобой на свою голову!

Тут до меня с опозданием дошло, что он абсолютно прав. При возбуждении уголовного дела улики изымают в присутствии понятых, те ставят подписи, эксперты выносят свои вердикты. А у нас тут чистая кустарщина! Ни один судья не примет в расчёт изыскания частника-любителя!

Без лишних слов я вскочила с места, и бросилась вон из комнаты, чуть ли не бегом добралась до подвала, и налетела на Казимира.

- А где инспектор? Вы его не видели? – запыхавшись, проговорила я.

- Он только что ушёл, наверное, ещё не уехал, - ответил он, и я помчалась назад, к дверям.

- Пан инспектор! – выскочила я на крыльцо, и он обернулся, хотя собирался садиться в машину.

- В чём дело? – остановился он, и закрыл дверцу машины.

- Хочу вам кое-что рассказать, пойдёмте к нам в комнату, - поманила я его, - пожалуйста, выслушайте, только не ругайтесь.

- А вас есть, за что ругать? – пошёл за мной инспектор.

- Думаю, вы меня прибить будете готовы, - вздохнула я.

- Я даже боюсь спросить, что сподвигло вас рассказать, - недовольно бурчал инспектор, и зашёл в нашу комнату.

- Слушаю, - опустился он в кресло, мы с Максом переглянулись, и я стала каяться.

Вытащила все свои улики, пересказала, что удалось узнать, и пришлось рассказать о Кшиштофе.

Под раздачу мы с Максом попали конкретно, инспектор орал на русском и польском, но в итоге успокоился, и перешёл к конкретике.

- Значит, предполагаете, что убийца – девушка? Блондинка?

- Предполагаем, - кивнула я, - и девушка сильная, предположительно, имеет медицинское образование. Макс сам врач, окончил когда-то медфак, но хирургом не стал. Он меня почти уверил, что убийца – профессиональный медик, хирург.

- Наш эксперт вынес тот же вердикт, - кивнул инспектор, - и он нашёл на её пальцах полустёртые следы помады и косметической основы. Не все улики вы уничтожили! А вот кольцо! Молодцы, ничего не скажешь! И как теперь, по прошествии времени, его к делу приобщить? Просто злые гении какие-то. Главное, что вы верны себе, лезете напролом, - и в этот момент за окном раздался грохот. Звон стекла, и мы обернулись к окну.

Сворку открыло ветром... Или не ветром?

Опрометью кинувшись к окошку, я выглянула на улицу. Дождь хлестал, как из ведра, и ни зги не было видно, но я была абсолютно уверена, что слышала лёгкие шаги.

- Нас подслушали, - скрипнула я зубами, - надо действовать быстрее, думаю, теперь преступница будет нас запутывать, и Каминского подставлять. А вы имейте в виду, - сказала я инспектору, - Кшиштоф ни в чём не виноват, и следите в оба за происходящим.

- Конечно, не волнуйтесь, - пан Седляк встал с места, - всего хорошего, - и он ушёл, оставив нас вдвоём.