- И что хорошего тебе в школе сказали? – фыркнула я, - наверное, высмеяли.
- Высмеяли, - со вздохом сказал Максим, - а с чего ты взяла, что это было в школе? Впрочем, без разницы. Как эта хрень теперь называется?
- Так и называется, тональник, и он и сейчас есть в продаже. Правда, теперь чаще пользуются основой, на каждого потребителя, так сказать. Тональный крем остался в пережитке.
- Основа, значит, - Макс сцепил пальцы, - ещё были следы пудры с загаром, и розовой помады.
- А какая помада? Нежная, или более интенсивная? – хотела знать я.
- А зачем тебе это? – вытаращил глаза Максим.
- Чтобы хоть приблизительно понять, что представляет собой убийца. Я сейчас объясню, просто существуют кое-какие правила. Редкая блондинка накрасит губы красной помадой, она предпочитает розовый, при чём нежные оттенки. Интенс берут себе шатенки, каштан, брюнетки, рыжие, они берут ярко-розовые, с блеском. Красные, и шоколадные оттенки.
- Значит, нежно-розовую помаду берёт лишь блондинка? – уточнил мой муж.
- В основном, блондинки, - ответила я, поёрзав, - тоже и с косметикой, блондинке дозволены более яркие цвета, а брюнетке сложнее, сине-зелёные тени на восточных выглядят ужасно. Совсем другое дело, бежевые оттенки, и серые, розовато-серые, приглушённые, но последние только для вечера, под соответствующее платье.
- Вот и на что мне это? – в глазах Макса мелькнула усмешка, - думаешь, мне информация, тени к платью, так уж важна?
- Может, и не важна, - спокойно ответствовала я, - но с другой стороны, может, в какой-то момент эта информация тебе нужной окажется?
- В какой момент? – он не сводил с меня глаз.
- Да для расследования, поймаешь какую-нибудь дамочку на вранье. Женщины, в большинстве своём, не ожидают, что нормальный мужчина, не гомосексуалист, разбирается в женских примочках. Она соврёт тебе, а ты её за жабры. Тут и момент неожиданности важен, она в первый момент растеряется. Не мне тебя учить, сам понимаешь.
- Знаешь, в этом что-то такое есть, - на лице Макса заиграла улыбка, - приму к сведению, но вернёмся к нашим баранам, вернее, к нашим убийцам. Предполагаешь, что убийца блондинка?
- Предполагаю, - я вытащила из сумочки сигареты, - но это только предположение, его к делу не пришьёшь. Кстати,
Неонилла была блондинкой?
- Отнюдь, - Макс бросил взгляд на пачку с куревом, - шатенка.
- Видишь? – я вынула сигарету, - я всё больше склоняюсь к мнению, что она тут не при чём, сама стала марионеткой в руках опытного кукловода. Зачем её убили? Думаю, чтобы свалить на неё убийство. Акробатка, циркачка, знакомые о ней расскажут, что она могла влезть в окно купе, такое больше никому не под силу.
- А зачем же её саму убивать? – со стоном воскликнула Максим, - она бы ни за что не оправдалась.
- Чтобы не ляпнула лишнего.
- Да чего она ляпнет? Расскажет, что такая-то наняла её для поездки в Гданьск?
- Конечно, ведь тут же начнут копать.
- Кто до чего докопается? Если бы не история с Машей, мы бы и не заинтересовались этим делом.
- Я бы заинтересовалась, - заверила я его, - я думаю, что пора звонить Марату, а то у меня уже мозг кипит, и любопытство гложет. Есть у меня предположение, что милейшая Александра Олеговна что-то знает, и боится сказать. Думаю, она перемешала правду с ложью, и я сейчас же звоню Марату, - я взяла мобильник, и вызвала своего друга.
- Слушаю, - раздался его голос.
- Есть новости? – деловито осведомилась я.
- Новости очень плохие, - мрачно сказал Марат, - Александру Олеговну пытались убить, и она сейчас в реанимации. Врачи говорят, что состояние стабильное, но она в коме.
- Вот мракобесие! – хлопнула я себя по коленке, размяла сигарету, и бросила её в пепельницу, - а ты вообще ничего не видел?
- Я её обнаружил, - доложил Марат, - побеседовал с милицией, Женька меня из отделения еле вытащил, очень я следователю не понравился.
- Лично я большинству следователей не нравлюсь, - с усмешкой сказала я, - дальше.
- Я пришёл в театр, её на месте не было, стал спрашивать, но мне сказали, что она вышла.
Марат весь извёлся, просидел около часу в коридоре, потом опять стал спрашивать. Кто-то ему сказал, что Александра Олеговна вышла через заднюю дверь, и он решил проверить. Нашёл этот выход, и первое, что он увидел, это лежащую на земле Михайлову. В неё стреляли, но она ещё была жива, и врачи вовремя прооперировали женщину, однако, пока она в коме. Дело взял под свой контроль Евгений. Он уже установил, из какого пистолета был произведён выстрел, снял все отпечатки с телефона, пробил оружие по базе данных, и допросил работников театра.
- А можно поподробнее? – вклинилась я в поток информации, - вы что-то узнали?
- Ты с Женькой поговори, - деловито сказал Марат, - он как раз пришёл.
- Викуль, привет, - услышала я голос Евгения.
- Привет, что у вас там?
- Марат уже разболтал? Ладно, расскажу, делать нечего. В
Александру Олеговну стреляли, оружие проходило по нашей базе данных, но оно было официально зарегистрировано, и впоследствии отдано владельцу. Сам владелец ни в чём виноват не был, в него стреляли, и он вынужден был защищаться. Никаких трупов, он только слегка ранил человека, убивать не собирался, лишь в целях защиты, стрелял по конечностям. Я уже вызвал владельца оружия, собираюсь задать ему несколько вопросов. С телефона стёрли все отпечатки, похоже, удаляли номера, потому что журнал звонков совершенно пуст. Кстати, я сейчас буду допрашивать дочь пострадавшей, так что говорить пока не могу.
- Оставь телефон включённым, на громкой связи, - попросила я его.
- Ладно, так и быть, - в телефоне послышались голоса, и Евгений включил громкую связь, - проходите, Мария Яновна, присаживайтесь.
- Вы ведь найдёте того, кто стрелял в маму? – тихо спросила Мария, - не оставите этого?
- Конечно, не оставим, сделаем всё возможное, - заверил её Евгений, - скажите, кто мог желать зла Александре Олеговне?
- Понятия не имею, она совершенно неконфликтный человек.
Всю жизнь в театре просидела, с Неониллой Кирилловной дружила, они вместе в театр пришли, когда с цирком было покончено.
- Цирком? – вкрадчиво осведомился Евгений, - при чём тут цирк?
- Мама в цирке работала, вместе с Неониллой Кирилловной, а потом они цирк бросили, и осели в Москве. Надоело по всей стране мотаться, жить в « полевых » условиях, спать в автобусе. Кому могла помешать бывшая циркачка?
- А о случившемся с Савостиной вы знали? – спросил её Евгений, - о её долге?
- Я слышала об этом, чудовищная история, но всё хорошо закончилось. Вернее, хорошо для Неониллы Кирилловны, а тот бизнесмен вроде бы умер, его убили, кажется. Так мама рассказывала. Только она в последнее время какая-то странная была, испуганная, ладно, я всё расскажу, хоть и боюсь.
- Чего вы боитесь? – голос Евгения стал заинтересованным, и мы с Максом навострили уши. Телефон был включён на громкой связи и у нас, и мы с Максом внимали каждому слову.
- Я не знаю толком, что там произошло, но маму кто-то запугивал. Она не знала, что я пришла, и потому говорила свободно.
Дочь Александры Олеговны учится в театральном, и в тот злополучный день она забыла конспект. Дело было даже не в самом конспекте, спрашивать не собирались. Она взяла в долг у подружки на покупку нового платья, близилось Восьмое марта, и за день до праздника ей заплатили за одну халтуру. Деньги она вложила в тетрадь, и собиралась перед лекцией отдать долг, но тетрадь осталась на столе, и Марии пришлось вернуться.
Александра Олеговна в это время обычно на работе, и Мария не ожидала, что она дома. Положила тетрадь в сумку, и собиралась бежать на лекцию, как вдруг услышала всхлипывания.
- Я не хотела, - рыдала Александра Олеговна, - я не думала, что так всё получится. Да я знаю, что это всё из-за меня, но я такая идиотка, хотела личного счастья, а из-за меня пострадала моя подруга. Хорошо, хорошо, я всё сделаю, я всё сделаю, обещаю. Хорошо, до свиданья.