И тут Слащев предложил переговоры. Суть его предложений сводилась к тому, что петлюровцы — негодяи («шубравцы»), а галичане — хорошие. Петлюровцев, мол, как предателей общерусского дела, щемили и будем щемить, а вас, галичан, как бывших подданных Австро-Венгрии, трогать не станем, если перейдете на нашу сторону. Недолго думая, Тарнавский сразу же согласился с этой нехитрой логикой, позволявшей ему не воевать.

Его представители славно выпили и закусили в штабном вагоне Слащева, послушали «пение» попугая, может, и кокаинчику нюхнули (на шару кто же устоит против русского гостеприимства?), и 6 ноября в 12 часов 15 минут (запомните это время!) Галицкая армия влилась как отдельная единица в Вооруженные силы юга России — так официально называлась Белая армия.

Узнав о предательстве галичан, Петлюра воскликнул, что Тарнавского нужно расстрелять. Чтобы обелить своего командующего, 13 и 14 ноября 1919 года галичане устроили в Виннице комедию «суда над генералом Тарнавским». Естественно, генерала они тут же оправдали, а свою армию признали сплошь больной тифом и прочими ужасными болезнями и совершенно неспособной к боевым действиям. Единственное, на что не ссылались галицкие витязи в свое оправдание, это на массовое плоскостопие, мешающее совершать победные марши по украинским равнинам. Все остальные аргументы, вплоть до «браку набоїв» и нашествия вшей, пошли в дело. Особенно отстаивал своего полководца главврач галичан полковник-медик Андрей Бурачинский, заявивший на суде, что «наша армія потребує тільки для асенізації найменше три до чотиримісячного відпочинку».

Обратите внимание: тиф косил в гражданскую войну и белых, и красных, и махновцев, и петлюровцев, но только галичане сдались в плен тифозной вши, отказавшись воевать за Украину по причине ее нашествия! Перебежали к белым и тут же себя обелили, найдя «виноватую».

А что же бесстрашные сечевые стрельцы — отборная бригада ГА? Они признали победу вшей над собой вместе со всеми!

Взбешенный Петлюра подарил Львов Польше

Симон Петлюра понял, что расстрелять Тарнавского и навести дисциплину ему не дадут. Галичане прикрылись «справками» от своего главврача и воевать за Украину отказались. А ведь они составляли основную часть петлюровской армии — примерно две трети! Это привело к полному развалу фронта и нервному срыву у главнокомандующего. Тогда Головной Атаман плюнул на них и в расстроенных чувствах уехал в Варшаву — заключать союз с Польшей, чтобы драться с красными и белыми дальше. Условием этой новой политический комбинации польский лидер Пилсудский поставил признание Петлюрой того, что Галичина — это часть Польши. Намучившись с галичанами, украинский вождь скопом «подарил» их полякам. Делал он это тем легче, что «дарил» ему не принадлежащее. Отныне он тоже сомневался в галичанах. По крайней мере, вели себя они как-то неправильно — на словах Украину любили, а подтверждать пламенные речи делом не спешили.

Историки часто упрекают Петлюру, что он предал Галичину Польше. Но забывают, что перед этим Галицкая армия предала взлелеянную в мечтах Соборную Украину. Что же касается генерала Тарнавского, то он мирно умер во Львове в 1938 году, окруженный почетом ветеранов своей армии — единственной в истории, которая дезертировала в полном составе дважды — от украинцев к белым и от белых к красным. Уверен, этот рекорд не скоро будет побит.

Как Петлюра с Польшей подружился

Расплатившись с воскресшей Речью Посполитой предателями-галичанами, головной атаман предпринял еще одну попытку захватить Киев. 21 апреля 1920 г. Петлюра и Пилсудский подписали так называемый Варшавский договор. По этому соглашению, Галичина, Лемковщина, Надсянье, Холмщина и Западная Волынь признавались польскими территориями. На вечные времена. Словно не было никогда Богдана Хмельницкого и Российской империи. Река истории потекла вспять.

Особенно жалко было Надсянье — без него возлеенная некогда Михновским самостийная Украина «от Сяна до Дона» никак не получалась. Оставался какой-то огрызок. Да и тот, по сути, в виде польского протектората — проигравший все и вся Петлюра гарантировал Пилсудскому сохранение имущественных прав польских помещиков даже на «украинских» территорях будущей Петлюрии.

По варшавскому договору, обглоданное поляками с запада Правобережье все-таки признавалось за Украинской Народной Республикой. Но так как польская аристократия до революции была тут самым крупным землевладельцем, получалось, что распаеванные поместья после победы над большевиками снова нужно будет отобрать у мужиков и вернуть тем, кто владел ими со времен польской экспансии в Украину в XVII веке.

Сложно сказать, как Петлюра собирался выполнить этот пункт. Все благоприобретенное селяне уже считали своим. Разве что польские войска заставили бы их сделать это силой. Ведь у самого Петлюры в начале 1920 года вся армия вместе с обозами и госпиталями насчитывала 7 тысяч человек и 10 пушек!

Но, заключая Варшавский договор, Петлюра был счастлив — впервые его принимали в другом государстве как лидера целой страны! С почетным караулом и всеми положенными по протоколу почестями. Это был его первый и последний заграничный визит.

Поделив Украину «по справедливости», союзники двинулись на Киев, занятый красными. Точнее, двинулись поляки. А Петлюра, у которого почти не осталось войск, поковылял вслед за ними, делая вид, что «использует» гордую, но глупую Польшу в своих «национальных» интересах, которые не отделял от личных.

Петлюровцы воевали вместе с поляками против галичан

Галичину Петлюра полякам просто не мог не «завещать». Галицкая армия в этот момент после очередного предательства стала ЧУГА — Червонной Украинской Галицкой Армией. Петлюровцам даже приходилось сражаться с галичанами. Об этом факте официозные украинские историки молчат — в очередной раз делают вид, что такого не было.

А вот как описывает этот эпизод в мемуарах, вышедших в США, командир полка Черных запорожцев Петро Дяченко — в 1920-м петлюровский полковник: «5 березня… Від комісара та галичан довідались, що місто Бершадь зайняте 3-м галицьким корпусом… Перед світанком полк підійшов до с. Устє, що віддалене два кілометри від Бершаді. Галичани чекали ворога, бо застави були виставлені, але не дочекавшись — поснули сном праведників… Всього полк узяв: 4 гармати, 4 гарматні ящі з набоями, 2 тяжких кулемети, 15 возів і понад 120 коней. Наказав вистроїтись галичанам і запропонував їм перейти до нас. До 50 стрільців погодились… По дорозі командир галицької батареї кинувся тікати. Декілька козаків пустили своїх коней за ним услід. Уже в селі загнали в суточки, але він зіскочив з коня і почав тікати городами. Влучним стрілом поклали його на місці».

Впоследствии несколько бригад ЧУГА, когда красные станут отступать, перебегут на сторону поляков. А другие — останутся у красных. Такая вот реальность той войны.

Особенной радости от того, что воевать приходится вместе с поляками, в армии Петлюры не было. Традиционный исторический враг вдруг стал «другом». Как писал впоследствии в книге «З поляками проти Вкраїни» генерал-хорунжий армии УНР Юрий Тютюннык: «Ще більшою несподіванкою для широких кол українського громадянства було те, що провід українським полонофільством захопив не хто інший, а той самий Симон Петлюра, що з початку 1919 року декламував «кари ляхам, кари!» з гайдамаків Шевченка».