— Демон он.

— Говорят, человеком был. Ну, хер с ним. Ты как себя чувствуешь? — Матвей положил кулек с пирожками на большой письменный стол.

— Нормально. Немного мозги прочистили и отправили на пенсию. — Федор неловко заправил клетчатую рубашку в спортивные штаны и плотно прикрыл оконную форточку. Круглое лицо выражало не естественную для Федора смесь вины и грусти.

— Ты же дано мечтал о пенсии. — Шувалов тоном старался подбодрить бывшего напарника. — Рыбалка хоть каждый день, и с похмела на работу идти не надо!

— Мечтал, — вздохнул Федор, — да не так.

— Пути Господни неисповедимы.

— Это точно.

— У меня к тебе дело есть, — сказал Матвей. — Из всей Службы только тебе могу доверять. Что-то они от меня скрывают постоянно. Давай выйдем в коридор.

На лестничной клетке Шувалов достал окурок сигары и напустил облака дыма.

— Не узнаешь запах?

Федор принюхался, подумал:

— Похоже на Славика сигары.

— Вот и мне похоже. А нашел я этот бычок на месте убийства трех человек.

— Так, — задумался Федор и после долгой паузы сказал. — Ты не спеши с выводами, Матвей. Я давно знаю Вячеслава, он никогда следов за собой не оставляет. Не тот уровень. Может, подставляют его. А то, что на Службе тебе не договаривают чего-то. Так это же Служба — там секрет на секрете и тайной погоняет. Не спеши, осмотрись. Бычок еще не доказательство. Ты же слюной своей все следы ДНК испоганил.

— Да, дурак, — протянул Матвей, вспоминая как обжигал кончик сигары. — Спасибо, Федор, поеду я. Заколебался совсем.

— Ты заходи, как время будет.

— Конечно, зайду.

Когда Шувалов вернулся в общежитие Службы Безопасности, он застал Данила стоящим на столе в спортивных штанах и сетчатой майке. Напарник Шувалова засовывал в раму окна короткие ножи.

— Это че за цирк? — удивился Матвей.

— Защита от сглаза и порчи, — не оборачиваясь ответил Данил.

Шувалов закрыл дверь. Вся внутренняя деревянная поверхность была исписана рунами, в углу, вверх помелом, стоял веник.

— А модная маечка тоже от сглаза?

Данил спрыгнул со стола, покопался в своем походном мешке и кинул Шувалову такую же майку из шелковой сетки.

— Надевай. От порчи, — коротко сказал Данил.

— Ты чего сдурел? Я эту хрень в жизни не одену! — Матвей, с миной отвращения на лице, отбросил майку на кровать, как будто боясь испачкаться.

— Оденешь, — утвердительно сказал Данил. — Ты знаешь, что вся семья Фельдманов по дороге умерла от инсульта? Даже мальчик. На трупе в их доме, помнишь, лежали фотографии?

— Ну.

— Там были их фотографии. И наши с тобой. Понял? Это не шутки.

Шувалов скептически посмотрел на майку.

— Ща, искупаюсь только перед обновкой.

Данил быстро зашел в душевую и нарисовал зубной пастой странный знак на зеркале:

— Теперь иди.

Матвей подставил свое уставшее, избитое тело под горячие струи воды. Он не знал, стоит ли говорить Данилу о находке в доме Фельдманых. Но больше его интересовал вопрос: говорить ли об этом Вячеславу Ивановичу? «Все так мутно, — сочувственно сказал Голос, — а Федору ты доверяешь?» Матвей совсем расстроился и подставил затылок под горячий напор воды.

Маечка в стиле Леонтьева оказалась впору. Данил прикрепил к ней в районе пояса маленький мешочек с солью и заплел разноцветные веревочки. Шувалов натянул сверху легкий свитер.

— Мягонькая, — погладил Матвей себя по груди.

— Никифор вязал, — ответил Данил, рисуя над кроватью Шувалова руны.

— Тьфу ты блин.

— Чего злишься? Это очень древний амулет. Все богатыри носили.

Шувалов немного успокоился, сел на кровать и закурил.

— Я сегодня мимо церкви проезжал и вспомнил, что я крещеный. Это не вступит в противоречия с Родом?

Данил перестал разрисовывать потолок, сел и серьезно посмотрел на Матвея:

— А как ты к Иисусу относишься? — Данил размышлял: стоит ли говорить Шувалову о том, что Никифор во время лечения провел над ним обряд раскрещивания.

— Да никак я к нему не отношусь. А после того, как почитал откровения апостолов, историю войн после рождества Христова, и посмотрел архив «Криминальных новостей», меня вообще от всего божественного тошнит.

— Тошнить не должно, — серьезно сказал Данил.

— Я образно говорю. Меня же никто не спрашивал, когда крестили. А теперь не знаю что делать? Беседовал я как-то с одним попом. Он говорил: Нет в церкви обряда раскрещивания. И мысли эти у меня от Дьявола.

— Они все так говорят. Ты человек Рода — это подтвердилось, — Данил показал на левую грудь Шувалова, где теплом отзывался знак. А то, что тебя маленьким в тазик макнули, и какой-то поп молитвы прочитал — не имеет никакого значения. Вообще, Иисус сам церковников ненавидел, и если бы узнал всю историю церкви, и как она перевернула все его слова, он бы сам попросил, чтобы его повторно распяли. Ты же чистый славянин?

— Вроде да. По крайней мере, до пятого колена, — ответил Матвей.

— Так чего переживаешь? В библии же черным по белому написано. Иисус говорил: «Я пришел для народа Израилева». И, кстати, православие переняло многие древние праздники и обычаи из родноверия. Да и многие боги славянские православными стали, не разрывая связи с Родом. Политически выгодно так было на то время.

— Ну, успокоил, — Матвей закурил. — Может, пойдем пожрем чего-нибудь?

Напарники спустились на первый этаж в столовую и столкнулись в дверях с белокурой, тонкой девушкой в приталенном воздушно-голубом платье.

— Привет, — сказала она Данилу.

— Здравствуй, — Данил заметно смутился.

— Вечером как договаривались? — солнечно улыбнулась воздушная девушка.

— Да, конечно.

Фея удалилась легкой походкой, оставив после себя легкий аромат фиалок. Матвей смотрел ей вслед. Данил взял его за локоть и затащил в зал столовой.

— Ты давно ее знаешь? — спросил Матвей.

— Мы идем в театр вечером, — напряженно сказал Данил.

— Я не об этом спросил.

— Десять дней.

— Ты что. Влюбился? — грозно спросил Шувалов.

— Не твое дело, — огрызнулся Данил.

— Да ладно. Мне просто кажется, что я ее где-то видел. Познакомишь?

— Нет.

— Точно влюбился, — вынес вердикт Матвей. — Не переживай, девушка напарника — для меня табу. Как ее хоть зовут?

— Нина, — немного расслабился Данил.

— А фамилия?

— Не знаю. Мы сюда зачем пришли?

Данил заказ зеленый борщ и кашу с мясом. Шувалов ел гуляш, запивая его пивом.

— Хорошо в канторе кормят, и обстановочка располагает, — прочавкал Матвей, рассматривая обшитые деревом стены в мягком свете окон, зашторенных оранжевой тканью. — Скажи хотя бы, кем она работает?

Данил аккуратно отложил вилку и хлеб:

— Матвей, я отношусь к ней серьезно и твои вопросы …

— Тихо, тихо, — перебил Матвей. — Мне кажется, что я ее знал в другом виде. Тогда она была с длинными черными волосами. — Шувалов промолчал о том, что у Нины быстро выросла грудь. — Простое любопытство. Больше ничего.

— Она работает в аналитическом отделе.

— Все. Больше я о ней слова не скажу. — Шувалов допил бокал пива. — Вот как она отреагирует на твою майку в сеточку?

Данил поперхнулся и закашлялся. Матвей рассмеялся, похлопал Данила по спине и удалился из столовой. Шувалов поднялся на третий этаж общежития, закрыл на ключ свою комнату, потом набрал телефон начальника.

— Здравствуйте, Вячеслав Иванович.

— Ты где пропал? — послышался из трубки голос без интонаций, как будто Шувалов дозвонился телефонному роботу.

— Федора навещал. Пирожков ему привез.

— Ну, как он? — без особого интереса спросил начальник.

— Нормально.

— Новости Данил тебе рассказал?

— Про Фельдманов? — Матвей развалился на кровати и засунул в рот сигарету «Честерфилда». — Данил, рассказал. Тот же случай, что и с нашим техником?

— Угадал. Сегодня отдыхайте, а завтра к десяти часам поедете к одному экстрасенсу. Я уже договорился о приеме. Очень быстро он подниматься начал. Осмотрите все помещение на наличие скрытых комнат — там может сидеть Профессор, энергию клиентов доить. Поэтому готовность боевая. Если что-то обнаружите, тащите экстрасенса к нам. Если нет — припугните так, чтобы он при слове экстрасенс заикаться от страха начал. Все ясно?