— Мирка! — снова крикнул Беери толкнул ее на кровать. — Линдман же сказал вам, что это временно! А Михал должен был передать тебе, что я говорил с ним за два дня до вашего отъезда и запретил куда-либо ехать. Когда он позвонил мне из Вены, то ничего лучшего, чем послать вас к Линдману, я сделать не мог.

— И сунул нас в грязный, завшивленный лагерь! Но оставим это, я не жалуюсь. Я переживу, что нас поселили на вонючих топчанах и что нами командует молокосос, который все время хвастается, что стащил у собственной матери кольцо, чтобы иметь что-то для начала. Я забуду, что этот молокосос гонял Михала как арестанта мыть коридоры и разгружать уголь, пока нас не приютил местный мясник. А вообще-то это единственный приличный человек, с которым мы познакомились в Вене.

Беер ухмыльнулся, но, не желая дразнить Калахову, сдержался. Он взял бутылку и вновь налил ей.

— Сама знаешь, с Михалом трудно говорить. Я уже несколько раз предлагал ему испробовать шансы в Англии. Не знаю, говорил ли он тебе об этом.

— Говорил.

— Вот тогда и нужно было ехать. В шестьдесят шестом-шестьдесят седьмом. Или же в прошлом году. А не теперь, когда все места уже заняты. Но Михал не может решиться сразу, он должен все продумать и взвесить, а как только придет к какому-нибудь решению — становится поздно.

— Но ты же его знаешь, Ник! Он всегда был таким.

— А ты еще больше сбиваешь его с толку, Мирка. Все тебе не нравится, всех ты почему-то подозреваешь, все тебе не внушает доверия.

— Глупости! Просто я научилась принимать решения и за Михала. А теперь мы хотим вернуться в Прагу.

— Кто хочет? — ухмыльнулся Беер.

— Естественно, я и Михал. Ему надоели нищета и грязь, унижения и придирки.

— Да, возможно, — кивнул Ник и тут же улыбнулся: — Но завтра, как только я скажу ему, что у меня есть для вас билеты на самолет в Лондон, он забудет о Праге.

— Вот в этом-то все несчастье, — вздохнула Калахова, но потом решительно покачала головой: — Однако теперь его проучили. Думаю, он рад тому, что вернулся в Прагу.

— Он не вернулся туда и никогда не вернется, — сказал Ник таким ледяным тоном, что она удивленно на него посмотрела. — Поедет в Австралию и будет вести себя прилично, потому что он нам кое-что задолжал и будет выплачивать долг.

— Ник… — выдохнула Мирка и вытаращила глаза, — о чем это ты?

— О базе Вумера. Там англичане, строят самый современный космодром, формируется гигантский научно-исследовательский комплекс, и Михал там сделает карьеру.

— Это, конечно, хорошо, но меня туда заманить не удастся.

— Не забегай вперед, — перебил ее Ник. — Михал туда, конечно, поедет, а ты можешь выбирать: либо поедешь с ним, либо останешься в лагере. Тогда и господин Линдман, может, дождется своего часа.

— Я ухожу, — вскочила она, но Беер ее опередил, схватил за руку и потащил обратно:

— Ведь ты не хочешь, чтобы все так случилось, Мирка… Ну, хорошо, если вы не желаете ехать в Австралию, то придется какое-то время подождать, пока мы что-нибудь подыщем.

— Но ты же утверждал, что уполномочен Королевским институтом пригласить Михала на работу в Лондон, — возразила Мирка.

— А разве кто-нибудь говорит, что это не так? — улыбнулся Ник. — Но все равно база Вумера — это самый крупный шанс.

— Не уговаривай меня, потому что я не соглашусь на это. Довольно того, что ты вчера целый вечер» кормил этим Михала, — грустно проговорила она.

— Ты говорила вечером с Михалом? — удивленно выдохнул он, как будто в этом было что-то необъяснимое.

— Конечно. Он звонил Краусам. Даже радовался этому предложению: для него хуже всего бездействие.

— На базе Вумера он мог бы начать работать немедленно, — осторожно закинул удочку Беер.

— А за виллой в Найтсбридже пока присмотрит Ферда Достал? — съязвила Мирка, насмешливо оглядев человека, сидевшего в кресле.

Тот дернулся, как будто в него неожиданно попала стрела. Его усы снова поникли, лицо помрачнело.

— Как ты узнала о Достале? — спросил он, сделав удивленное лицо.

Только теперь он заметил ее пронзительный взгляд. Но кто мог подумать, что Калах позвонит жене и все расскажет по горячим следам? Ситуация осложнялась.

— Что касается Достала, то вы страдаете определенным комплексом, — кисло сказал Ник и засмеялся. — Михал к нему ревнует, как студентишка.

— Может быть, у него на это есть причины, — возразила Мирка. — Для Достала место в Лондоне есть, а для нас — нет.

— Михал сказал тебе, что Достал едет в Лондон? — спросил он, не подавая виду, насколько ему важен ответ.

— Конечно. Ты якобы нашел для него место в «Дикси», — грустно ответила она.

— Михала же не интересует место чиновника, — ухмыльнулся Беер и поднялся с кресла. Он остановился рядом с женщиной и положил руки ей на плечи: — Михал — ученый, он болезненно честолюбив. У него есть успехи, но он не признает никакого риска, а без этого коммерция невозможна. Там бы его нерешительность стала непреодолимым препятствием. Пойми, я не хочу ему вредить. Я хотел убрать его подальше, чтобы он не мозолил глаза Праге, а она ему. Поэтому я считаю, что вам нужно на два-три года уехать в Австралию. Сегодня база Вумера самое подходящее место для научной работы, там все великолепно: программа, возможности, работа, зарплата. И рука Праги туда не дотянется. Пойми, Прага будет бороться за Михала. Он принес ей славу, привез несколько дипломов, благодаря твоему мужу мир узнал о чехословацкой онкологии. Да они из принципа будут стараться помешать ему остаться за границей. А дома ему теперь настоящей работы не дадут и будут за ним присматривать.

Ник был доволен собой. Все сказанное казалось ему абсолютно убедительным.

Кэлахова на это ничего не ответила, только наклонила голову.

Ник снял халат и вынул из шкафа вешалку с темным в полоску костюмом. Не говоря ни слова, прошел в ванную, но дверь за собой не закрыл. И правильно сделал, поскольку тут же услышал, как скрипнуло кресло и звякнула бутылка. Калахова снова наливала себе виски, хотя раньше никогда не пила. «Дошла до точки», — подумал Беер и удовлетворенно улыбнулся своему отражению в зеркале. Он представлял, что с ней сейчас происходит. Наверняка думает, что он за их счет прокладывает дорогу в Лондон Досталу. А почему бы и нет? Пусть себе думает, что Достал уехал на острова.

Такое объяснение было гораздо лучше, чем действительность. К сожалению, инженер Достал на несколько минут задержался, беседуя с Горданом, а Калах, как назло, пришел немного раньше. Поскольку Калах встретил Достала в «Сахере», было бы желательно, чтобы он поверил: Достал едет в Прагу лишь собрать чемоданы и отбыть в лондонскую фирму «Дикси».

Вся беда состояла в том, что инженер Достал никуда ехать не собирался и вообще не предполагал менять место жительства. Да пока для этого и не было причины, ведь о его задании создать в Праге новую резидентуру британской секретной службы и руководить ею знали лишь четверо. Калах, разумеется, в их число не входил. Беер испугался при одной мысли о том, что случилось бы, узнай Калах правду. Наверняка не промолчал бы. А ведь одно-единственное слово могло поставить под угрозу безопасность Достала и всю операцию британской секретной службы.

Резидента никто из посторонних не должен был знать. Поэтому Ник Беер в эту минуту был совершенно уверен в одном — Калах сам подписал себе приговор.

Когда через десять минут Ник вышел из ванной, на нем была ослепительно белая рубашка, волосы его блестели от бриолина с сильным запахом гвоздики, а на лице сияла светская улыбка. Эту улыбку он отработал добрых тридцать лет назад, и она до сих пор действовала безотказно. Вот и сейчас прежний, внимательный и любезный, Ник Беер остановился перед Калаховой.

Она сидела в кресле подавленная, обхватив голову руками, и усталым взглядом рассматривала узор на ковре. Заметив Ника, она положила руки на колени и подняла на него заплаканные глаза.

— А что, если их не поймают, Ник? — спросила Мирка и тут же прикрыла рот ладонью, испугавшись, что эта простая мысль пришла ей в голову только теперь.