Дружина господня: религиозный эпос
«Что общего между Ингельдом и Христом?» Задав этот риторический вопрос монахам монастыря в Линдисфарне, которые с равным удовольствием слушали и поэтические переложения библейских сюжетов, и сказания о героях древности — Оффе, Веланде, Ингельде, Алкуин, человек редкой для своего времени образованности, один из столпов не только англосаксонской, но и западноевропейской церкви, раскрывал далее свою мысль: «Пусть громко звучат за столами в вашей трапезной слова господа. Надлежит слушать чтеца, а не флейтиста, отцов церкви, а не языческие песни… Не настолько просторен наш дом, чтобы вместить обоих, и не предназначен он для тех, кто веселится на рыночной площади»1. Монахи, поучаемые им, в своей массе были выходцами из простого народа, малоискушенными в книжных и богословских премудростях, и их восприятие поэзии опиралось на иные представления. Для них, в противоположность Алкуину, не существовало пропасти между Ингельдом и Христом, один не противостоял другому как представители разных, тем более взаимоисключающих мировоззрений. Они сосуществовали как герои произведений, где в сходных формах отражалась и воплощалась единая по своей сути картина мира.
По традиции, берущей начало в «Церковной истории англов» Бэды (р. 307–311), зарождение христианского эпоса связывается с именем Кэдмона (Caedmon), неграмотного пастуха, которому однажды во сне явился ангел и приказал восславить в стихах на родном языке сотворение мира и его создателя. Наутро Кэдмон пришел в монастырь Витби и исполнил в присутствии настоятельницы монастыря Гильды и других служителей гимн о творении мира. Пораженная красотой гимна, аббатиса приказала ежедневно читать Кэдмону Библию, с тем чтобы он в стихах излагал услышанное им2.
Монастырский характер легенды очевиден. Бэда — единственный, кто рассказывает о Кэдмоне, и его повествование не лишено некоторого налета сказочности: чудесное превращение пастуха во вдохновенного певца является распространенным фольклорным мотивом3. Не известны и другие творения Кэдмона, хотя Бэда говорит о них; лишь девять строк приведены Бэдой и вошли в литературу под названием «Гимн Кэдмона»:
Восславим же стража царства небесного, мощь господа и мудрость божественную, создание славы отца, когда основал он, вечный владыка, начала дивные. Он создал сначала, святой зиждитель, небо, как крышу, для рода людей. Затем сотворил, страж человечества, вечный владыка, землю срединную, людям вселенную, — всемогущий господь.
(Пер. авт.)
Очевидно, эти строки и являются той песнью (или ее частью) о творении мира, которую упоминает Бэда как первое сочинение Кэдмона и, более того, как первое песнопение на англосаксонском языке, посвященное христианской тематике: «Верно, что после него и другие англы пытались сложить религиозные поэмы, но никто не мог сравниться с ним». Однако утверждение Бэды о том, что Кэдмон был родоначальником древнеанглийской религиозной поэзии, сомнительно. Текст гимна состоит из цепочки нанизанных одна на другую формул и стереотипных выражений (до 83 % текста), встречающихся и в других памятниках4, т. е. основан на уже сложившейся поэтической традиции. Причем часть формул отражает специфически христианскую терминологию, насаждаемый христианством круг идей и представлений (44 % формул)5. Если формулы «страж человечества» (moncyrmass uard), «отец славы» (uuldurfadur), «всемогущий господин» (frea allmec-tig) могли сложиться в языческую эпоху как обозначения одного из богов языческого пантеона или просто конунга (ср. sige-drihten — Беовульф, 391— «победоносный господин»; sigora waldend — Беовульф, 2875 — «повелитель побед»), то такие выражения, как «святой создатель» (haleg scepend), «страж царства небесного» (hefaenricaes uard) и др., обнаруживают чисто христианское происхождение. Очевидно, Кэдмон опирался на уже существовавшую до него традицию, черпал в ней основные образы и поэтические средства, развивал ее, но не был ее создателем.
Рассказ Бэды о Кэдмоне завершается перечислением поэм, сочиненных пастухом и записанных в монастыре Витби: «Он пел сначала о создании мира и начале человечества, и весь рассказ по книге «Бытие», т. е. первую книгу Моисееву, а затем об исходе народа израилева из страны Египет, и об их прибытии в землю обетованную, и о многих других историях из священного писания… и о воплощении Христа, и о его страстях, и о его вознесении на небеса, и о пришествии святого духа, и об учении апостолов, и о дне грядущего суда, и об ужасе наказания, полного мучений, и о сладостности небесного царства сложил он много песен…» Действительно, почти все сюжеты, перечисленные Бэдой, лежат в основе поэм, сохранившихся до нашего времени. Другой вопрос, можно ли их приписать Кэдмону. Сходство мировосприятия, отраженного в поэмах, общая приподнятость, патетичность стиля, ряд общих стилистических черт позволили выделить группу поэм на библейские темы, которые обычно называются исследователями «каноном Кэдмона». Это поэмы «Бытие», «Исход», «Даниил», «Христос и Сатана» и некоторые другие. Традиционно эти поэмы датируются временем до 750 г., т. е. относятся к той эпохе, когда сложилась дошедшая до нас редакция поэмы «Беовульф». Тем не менее их язык, лексика, стилистика не позволяют отнести их к творчеству одного автора6, и с именем Кэдмона можно уверенно связать лишь приведенные выше девять строк «Гимна».
Вторым известным нам, хотя бы по имени, автором поэм на религиозные сюжеты является Кюневульф, оставивший свою подпись в виде рунических знаков, включенных в заключительные строфы четырех поэм:
«Юлианы», «Елены», «Христа» и «Судеб апостолов»7.
Авторство других поэм, которые ранее приписывались Кюневульфу («Андрей» и др.) и которые сходны с подписанными Кюневульфом, не может быть достовер но установлено. Тем не менее выделяется «канон
Кюневульфа» — группа поэм, поэтических переложений новозаветных сюжетов и житий святых, отличающихся от «канона Кэдмона» сюжетикой (поэмы «канона Кэд мона» разрабатывают по преимуществу ветхозаветные темы), большей сухостью стиля, более глубоким зна комством с церковной догматикой. Полагают, что Кюне вульф был клириком одного из англосаксонских мона стырей (может быть, епископом в Линдисфарне, умер шим в 779 или 780 г.), чем и объясняется образован ность автора и начитанность в церковной литературе.
Поэмы «круга Кюневульфа» датируются 750–850 гг.
Религиозный эпос англосаксов обнаруживает поразительное разнообразие тем, сюжетов, характера изложения материала. Это и переложения ветхо- и новозаветных сюжетов («Исход», «Юдифь», «Христос»), и поэтические пересказы житий святых и апостолов, иногда сильно отличающиеся от своих латинских прототипов («Елена», «Андрей»), и аллегории («Феникс»), и символические поэмы, исполненные христианской экзальтации («Видение креста»). Разными настроениями проникнуты поэмы даже на сходные сюжеты, нетождественным представляется и мир этих поэм: достаточно сравнить, например, поэмы «Юлиана» и «Андрей». Обе они основаны на латиноязычных житиях св. Юлианы (IV в.) и апостола Андрея, обе созданы примерно в одно и то же время, и предполагалось даже, что не только «Юлиана» (где есть подпись), но и «Андрей» является творением Кюневульфа, обе посвящены подвигу святого, ведомого божьим провидением, в борьбе с язычниками, на стороне которых сатана и его приспешники.
Правитель Никомедии, известный преследованием христиан Хелисий, вознамерился жениться на дочери своего военачальника праведнице Юлиане. Невзирая на уговоры и угрозы отца, девушка твердо отказывается от замужества, если Хелисий не примет христианства. Разгневанный Хелисий хочет казнить ее, но, пораженный красотой Юлианы, предлагает ей богатые дары и власть, хотя отказаться от языческой веры не хочет. Упорство Юлианы вновь приводит Хелисия в ярость, он приказывает поместить ее на ночь в темницу, а утром казнить, собрав для назидания народ. Ночью в темницу является один из приспешников дьявола в облике ангела и пытается склонить Юлиану к браку с Хелисисм. Но девушка разоблачает врага и с божественной помощью обретает над ним власть, так что он вынужден рассказать ей о том, как улавливаются люди в сети дьявола, какова иерархия ада и т. д. Наутро Юлиану подвергают истязаниям, которые она стойко переносит, поддерживаемая ангелом, и продолжает молиться и проповедовать перед собравшимся народом. Ей отрубают голову, а Хелисий, охваченный страхом, садится на корабль со своими людьми, и после нескольких дней скитания по морю его корабль тонет в бушующем море.