возле подъезда, он сказал, что лучшее в его жизни — это Анфиска и я, маленькая Лолита. Из его уст

это звучало как признание в любви. А я не ответила. Я всё ещё боялась ляпнуть что-то лишнее.

Я всегда буду жалеть, что не нашла в себе смелости признаться ему. Вряд ли это изменило бы то, что случилось после, но он бы знал... Знал, что на свете есть человек, который счастлив дышать с

ним одним воздухом и ходить под одним небом.

Именно в тот вечер он подарил мне ландыши. Впервые. Я знала, что это его любимые цветы, но он

никогда не дарил мне их. И этот жест был ещё большим откровением.

Не хотелось расставаться. Я тянула время, подпирая спиной подъездную дверь и неся какую-то

чушь, а он стоял напротив, уставший, с легкой улыбкой на губах, родной, неповторимый, единственный в своем роде и знакомый до последней чёрточки.

Мне было плевать, что соседи видят нас из окон, потому что они всё равно не знали ничего такого, что могло бы разрушить наши отношения. Я бы вечность стояла рядом с ним, но звонок его жены

вынудил нас поспешно попрощаться.

Три дня от Валерьяна не было вестей, а потом мне позвонила Анфиска, не появлявшаяся всё это

время в универе, и прорыдала в трубку, что её отец умер.

Я никогда прежде не думала, что мир может рухнуть в один момент. Может. Может, когда у твоего

любимого человека случился инфаркт и рядом не было никого, кто мог бы помочь и вызвать скорую.

Стечение обстоятельств? Судьба? Жизнь? Это всё не имеет значения, когда ты хватаешь ртом

воздух, будто разучившись дышать, и уже не слышишь завываний на том конце провода, а на столе, в низкой вазе, благоухающие ландыши отзванивают маленькими белыми колокольчиками смерть.

Я была на похоронах. Я не могла не попрощаться с ним.

Там я услышала, что Валерьян собирался подать на развод, а в тот вечер, когда я видела его

последний раз, они с супругой, по словам соседей, громко скандалили, после чего мужчина собрал

свои вещи и уехал на дачу. Именно там произошла внезапная остановка сердца.

Я ненавидела себя. Зачем я появилась в его жизни? Зачем я влезла в его семью? Зачем я убила его?

После смерти Валерьяна мы с Анфиской снова сблизились. Она была нужна мне — она была частью

него. Я должна была ощущать его рядом хотя бы таким образом. Но мы никогда не говорили о нём

— Анфиске было тяжело, а я вроде бы посторонняя. Знала бы она...

На могиле Валерьяна растут ландыши. Я ненавижу их. Наверное, глядя на меня откуда-то сверху, он

смеётся, видя мои злобные взгляды, обращённые на его любимые цветы.

Мой мир рухнул, а жизнь почему-то продолжается. Парадокс?

С течением времени острые углы сглаживаются.

Я не забыла Валерьяна, но научилась жить без него. Особенно трудно было выкарабкиваться из ямы

отчаяния без поддержки. Кому я могла рассказать и довериться? Никому. Я, Валерьян и наша тайна

были заколочены в гроб вместе с ним.

Сжимая в руке потрёпанный букет, я наконец добрела до дома. Я не плачу. Я давно не плачу. Я

выплакала все слёзы три года назад, когда едва сдерживалась, чтобы не броситься вслед за любимым

человеком в вырытую могилу, вокруг которой толпились люди, сливающиеся в сплошное чёрное

размазанное пятно.

Пересилив себя, я вдохнула удушливый запах ландышей и, улыбаясь, посмотрела на небо.

Сегодня Валерьяну исполнилось бы пятьдесят.