С большим сожалением я снял его с дерева и, выкопав яму, хотел похоронить там же. Тут в его волосах я увидел два ключа. Я вынул их и положил себе в карман, затем похоронил его, вернулся в дом и вошел в его место уединения. Я наведался к больному и, осмотрев его, успокоился. Затем направился к жилищу цыгана. Там я увидел запертую дверь. Я вставил в замок ключ, отпер дверь и вошел внутрь. Там было собрано много золота и всяких украшений. Среди всего этого я нашел шкатулку, к которой подошел второй ключ. Я открыл крышку и увидел книгу в кожаном инкрустированном переплете. Я раскрыл книгу и стал читать. В ней были описаны все лекарства, Величайшее Имя^[34], указания для сорокадневного уединения для поста и молитв, методы подчинения джиннов, духов, заклинателей. Увидев все это, я завопил от радости и потерял сознание. Очнувшись, со всем усердием я стал ухаживать за тем юношей, пока не зажили его раны. Через восемь дней мы с юношей вышли из того сада. Наши друзья благословили наше выздоровление...

Отцовский везирь, купец и слуги, радостные и веселые, заготовили запасы продуктов, погрузили товары, необходимые принадлежности, золото и драгоценности, что были у цыгана, на корабль, и мы отправились в свой вилоят. Тот юноша оказался эмирским сыном, и со своими друзьями уехал в свою страну.

Когда в полном здравии мы вышли на берег, к отцу отправили гонца с радостной вестью о моем выздоровлении. Следом шли и мы сами со всем богатством. И вот добрались до места. Как только до отца дошла весть о моем выздоровлении, он велел украсить город, везде зажечь светильники, а сам с учеными и везирями вышел нам навстречу. И вот мы встретились. Я, чураясь такого сборища людей, сказал отцу:

—Я не въеду в город, буду жить в том доме в саду. Отец сказал:

—О свет моих очей! Так как ты заболел именно в том саду, я велел разрушить его.

Услышав это, я спрыгнул с лошади и, упав наземь, горько заплакал. Как ни старался отец, успокоив и уговорив, повести меня в город, я не соглашался. В конце концов, решили разбить на том месте сад и так успокоить и удовлетворить меня.

В тот же день строителям, специалистам и дехканам было дано указание и за несколько дней сад был благоустроен. Это здание, которое ты видишь, было построено с большим старанием и охотой, от всего сердца. Затем были приставлены сто человек рабов и слуг, а отец, потеряв надежду на мое исправление, с сотней сожалений и огорчений уехал в город.

Я, оставшись в уединении, сел читать книгу. Сорок дней я не притрагивался к животной и другой пище. Каждый день и каждую ночь я видел удивительные вещи и явления и переживал множество испытаний. Надеясь, что когда-нибудь подол встречи все-таки попадется мне в руки, я мужественно вел себя и ничего не страшился. На сороковую ночь вслед за молнией и ветром, рыком и громом, содроганием земли, вслед за странным, страшным шумом в воздухе появился трон. Когда он коснулся земли, я увидел на нем старца с инкрустированной короной на голове, в расшитой жемчугом одежде. Я поздоровался с ним.

Он сказал:

— О юноша! Что тебе нужно от джиннов? Довольно уже, скоро ты всех нас испепелишь. Чего ты хочешь? Скажи, чтоб я мог исполнить твое желание. Если ты вознамерился всех нас погубить, то это, конечно, твое дело.

Я сказал:

— Если поклянешься, что не будешь лгать, хитрить и строить козни, я скажу тебе свое желание.

Старец поклялся. Я сказал:

— Ты прячешь дочь. Если ты верен слову, хочу, чтобы ты исполнил мое желание: доставь ее сюда и успокой мое сердце!

Старец засмеялся и сказал:

—Это и есть твое желание? Я ответил:

— Какое желание может быть выше и дороже этого? Это честь страны, радость и поддержка моего счастья. Из-за нее я стал несчастным бродягой, испытал муки разлуки. Хочу еще раз осветить ее блеском мои горестные очи, хочу умереть, сложить голову ради ее одного единственного шага и принести в жертву ей свою душу...

Он сказал:

— Эй, юноша! Моя дочь не подходит тебе. Мы — джинны из племени темнокожих. Все мы черные и мощного телосложения.

Я ответил:

— Перестань хитрить и изворачиваться! Он же сказал:

— Условие таково: повидаешь ее и перестанешь нас терзать. Я ответил:

— Да, конечно, так и будет.

Джинны исчезли и тут же явились с троном. Я взглянул и увидел сидевшего на нем дитя-ифрита^[35], описать которого не в состоянии язык. Что-то черное, безобразное, странное, утопающее в жемчугах- и драгоценностях. Увидев его, я сказал старцу:

— Эй, жестокосердый старик! Это еще что за коварство? Как позволило тебе сердце обратить тот образ в такое существо? А еще поклялся, что не будешь хитрить...

Он вновь стал клясться:

—Это и есть моя дочь, и внешность ее и в самом деле такая. Я понял, что говорит он правду. Я опять заставил его поклясться и потребовал сказать о предмете моего желания.

Он сказал:

— Это — царевна Уммона. Если сможешь их покорить, возможно, и заполучишь ее. Но, юноша, если сказать правду, будет лучше, если откажешься от своего намерения. Я думаю, что кроме горя и неприятностей это дело ничего не принесет... Разве могут сдружиться вода и огонь.

Долго он уговаривал и наставлял меня. Но это на меня не подействовало.

Когда влюбленный слушался совета людского?

Я дал слово больше не мучить их и отпустил его. Вновь я взялся за книгу в надежде подчинить себе джиннов Уммона. В последнюю ночь я почувствовал, что веяние спокойствия коснулось моей души. Оглянулся вокруг и увидел, что по одному появляются высокопоставленные джинны того вилоята. И вот появился и опустился на землю отец красавицы, восседающий на инкрустированном троне. После приветствий и выражения покорности он сказал:

— О юноша из людей! Какова твоя цель, что с таким усердием и упорством призвал к себе сего благожелателя?

Я выказал ему свое почтение и уважение, затем взял с него клятву и сказал:

— О повелитель! Вот уже долгое время я люблю твою почитаемую всеми дочь и терзаюсь разлукой с красавицей. Я прошу тебя оказать любезность и дать возможность горемыке-бедолаге испытать светлую радость встречи с дарящей счастье. Избавь и меня, и себя от этих мук и страданий.

Он сказал:

— Юноша! Ты — человек, а мы из рода джиннов. Близость между человеком и джиннией невозможна и маловероятна.

Сколько он ни увещевал, я становился все настойчивее в своей просьбе. Наконец я и джинны уговорились так: владычица красавиц будет находиться здесь, возле меня, но при условии, что я не буду смотреть на нее чувственными глазами.

Я принял это условие.

Он тогда сказал:

—Это ты сейчас так говоришь, но не будешь ты верен сво-; ему слову!

Я спросил:

—Откуда ты знаешь? Он ответил:

— Нет верности в человеке!

Я так, как есть, даю тебе совет,

А ты ему последуй или нет.

Еще не поздно и я говорю тебе: если твое желание не подсказано похотью, она будет служить тебе как рабыня. Я тоже буду твоим сторонником. Если ты будешь жить с ней как с женой, сожительствовать, это послужит причиной ее смерти. А ее смерть будет причиной твоих мук и страданий. Я сказал:

—О великий правитель, ты покажи мне красавицу всего лишь один раз и тогда любое несчастье я перенесу с легкостью.

И в завершение договора...

Я отрекся от жизни, красавица стала моею.

От ее поцелуев горячих в огне пламенею.

Пусть услада любви и сдалась моему нетерпенью,

Но не сам ли Аллах мне сосватал крылатую фею.

Вдруг в дверь вошла та прелестница. Поводья моего влюбленного сердца выпали из моих рук. Прошло столько времени и вот вновь глаза мои, опечаленные разлукой, озарились блеском ее красоты, и многострадальное сердце затрепетало от радости и восторга. Словно душу, я обнял ее и поцеловал следы ног. Луноликая красавица была со мной ласкова, добросердечна, проявляла ко мне любовь и преданность.